Ветер! Когда наступит зима,
долго ли ждать мне весну?
П.Б.Шелли *
Рассказ о близком человеке не отпускает меня давно. В разное время я что-то писала, а потом откладывала. Таким образом, накопились обрывки воспоминаний. Несмотря на то, что за долгие годы общения хорошо узнала подругу, в своих записках не уделяла должного внимания ее внутреннему миру. А именно особенности мышления определяли ее необычное поведение. Открывшаяся с опозданием истина подтолкнула меня к составлению портрета «спутницы жизни» - Светланы Сергеевны Дешевовой.
Мы познакомились в трудное послевоенное время, когда действовала карточная система и отсутствовало самое необходимое. На еду выдавали карточки, а на керосин и дрова талоны. Не могу объяснить, почему мы сразу потянулись друг другу. Не останавливали ни различия нашего прошлого и настоящего, ни разница в возрасте. Светлане было без малого двадцать лет, а мне всего пятнадцать. Открытая для общения, она охотно рассказывала о себе и своих родственниках, поэтому шаг за шагом я узнавала историю ее семьи.
В дальнейшем, то есть на протяжении сорока с лишним лет, ее жизнь протекала у меня на глазах, и все это время она продолжала делиться со мной происходящим с ней.
Едва ли в ее рассказах была стройность, так как от одного эпизода она переходила к другому. И так всякий раз. Но именно разброс тем позволил мне осознать особенности поведения подруги. Фразы она произносила без эмоций; ни слез, ни нытья - одна лишь болезненная суть. К счастью, у меня хватило ума не задавать ей праздных вопросов. Хотя насыщенные фактами зримые картинки хорошо запоминались, некоторые позабылись.
Мне понадобились годы для понимания душевной трагедии Светланы.
В пору нашего знакомства она жила на Суворовском проспекте, д. 47 в коммунальной квартире. Путь в ее крохотную комнату лежал через кухню, а окно смотрело во двор-колодец. (Вероятно, до революции эта клетушка отводилась прислуге или служила кладовкой.) В таком неуютном месте, с проникающими кухонными “ароматами” и мелькающими придирчивыми соседями, она рассказывала о семье, которую потеряла в первые месяцы война с фашистской Германией.
В сущности, возврат к прошлому не покидал ее на протяжении всей жизни. Тоска по родным стала ее вечным спутником. Связь с потерянной в ранней юности семьей служила ей толстым канатом, и до конца дней она его так и не перерубила.
Одновременно со мной ее постоянной слушательницей была Наталья Старосельская. Девушек связывала старая дружба - до войны они жили в городе Пушкине (бывшем Царском селе) и учились в одном классе. Наташа приходилась старшим ребенком известной писательнице Вере Федоровне Пановой.
Что касается дружбы Светланы и Наташи, то в юности они были близки, можно сказать, не разлей вода.
Начну с далекого прошлого, детали которого узнавала от нее.
В 90-х годах XIX годах молодая пара приехала из Германии на Украину. Дело в том, что состоятельные родители одного из них противились их браку. И тогда влюбленные бежали в Россию. В то время небольшая немецкая колония образовалась в живописном дачном поселке Ворзеле недалеко от Киева. Там и осели молодожены. Это уютное место навсегда стало их домом, но связь с живущими в Германии родственниками не прерывалась.
Семья жила скромно, оба трудились - муж по рабочей части, жена белошвейкой. В 1897 году у них родилась дочь Маргарита, ставшая единственным ребенком в семье. Сперва девочка училась в Ворзеле, а затем в Киеве, где получила образование - стала биологом. Там она познакомилась с архитектором Сергеем Михайловичем Дешевовым, который был старше ее на двенадцать лет. Они поженились и поселились в его родном городе Пушкине.
Сергей Дешевов родился в образованной дворянской семье, члены которой увлекались музыкой. В роду были профессиональные музыканты, включая певцов. Первоначальное образование, как и два его брата, он получил в престижной Царскосельской Императорской Николаевской гимназии. Тогда ее директором и преподавателем языков и словесности был поэт Иннокентий Анненский, а в числе учеников - будущий поэт Николай Гумилев, авангардист Николай Пунин (неофициальный муж Анны Ахматовой), адвокат Всеволод Венгеров... Все они погибли в сталинские времена. В юности Сергей написал воспоминания “Театр для себя”.
В начале XX века, вскоре после знакомства с Анной Горенко (Ахматовой), влюбленный в нее Гумилев попросил Сергея Дешевова расписать стену своей комнаты видом подводного царства. Юноша выполнил просьбу, изобразив молоденькую Анну в образе русалки. Роспись приятеля подтолкнула Гумилева к написанию стихотворения “Русалка”.
На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны.
Это странно-печальные сны
Мирового, больного похмелья…
В этом стихотворении узнаваемый ранний Гумилев со свойственными Серебряному веку признаками - беспокойством мысли, разбросом чувств, недосказанностью.
Как и мама Маргарита Альфредовна, Светлана была единственным, горячо любимым ребенком. До поступления в школу она много времени проводила у бабушки и дедушки в Ворзеле, тем самым с раннего детства привязалась к двум местам. Она говорила, что там и тут ей знаком каждый камень. С подругой Наташей Старосельской она часто гуляла по Царскому Селу, где на каждом шагу ощущалось дыхание истории. Девочки посещали исторические места и вслух читали стихи. Вспоминая проведенное там время, Света повторяла строки Федора Тютчева, имеющие отношение и к ней:
Цветущие и радужные были
Младенческих, первоначальных мест.
Она была моим первым гидом по удивительным пушкинским местам. В ту пору город восстанавливался после нанесенных ему повреждений фашистскими оккупантами. Во время прогулок мы останавливались возле Лицея, дачи Пушкина (дом Китаевой), довоенного дома Алексея Толстого... Однажды мы заметили во дворике старинную карету со следами былого величия и для ее рассмотрения перелезли через забор. Свидетельнице минувшего века удалось пережить неласковые времена, включая революцию и недавно минувшую войну.
Стихи Светлана знала лучше меня. В их числе были связанные с городом Пушкиным. В запущенном Александровском парке она прочитала стихотворение Николая Гумилева “Памяти Анненского” - любимого его поэта и учителя:
Я помню дни: я робкий, торопливый
Входил в высокий кабинет,
Где ждал меня спокойный и учтивый
Слегка седеющий поэт.
Эти строки прозвучали у древнего дуба с росшими поблизости его пра – пра- правнуками. В дальнейшем я много раз бывала в Пушкине, даже некоторое время там жила, но те отмеченные стихами прогулки запомнились, как нечто особенное.
В доме Светланы находилась обширная библиотека с литературой на разных языках. (Скорее всего, - полностью или частично, - она перекочевала из родительского дома Дешевовых.) К подростковому возрасту она была начитанной и неплохо владела немецким языком. Благодаря отцу и его брату, композитору Владимиру Михайловичу Дешевову, она рано приобщилась к музыке. Вера Федоровна Панова, мать Наташи, тоже внесла вклад в ее культурное продвижение. Уроки близких людей девочка ценила.
В июне 1941 года, как обычно в это время, Света намеревалась поехать в Ворзель. Но отъезд не состоялся в связи с нападением Германии на Советский Союз. В конце августа мать и дочь отправились на несколько дней в Ленинград для оформления эвакуационных документов во Всесоюзном Институте растениеводства. В Пушкине Маргарита работала на опытной станции института - занималась биохимией растений. Эвакуироваться с сотрудниками и их семьями им не удалось. Вскоре немецкие войска перекрыли реку Мгу, левый приток Невы и Пушкин оказался отрезанным от Ленинграда. В середине сентября город был занят немцами. Таким образом, Светлана и ее мама остались в осажденном Ленинграде, а Сергей Дешевов в оккупированном Пушкине.
(В 1945-м году в академическом журнале была опубликована статья Маргариты Альфредовны Дешевовой, написанная ею накануне войны.)
Затерянные в блокадном городе, они нашли приют в комнате на первом этаже полуразрушенного дома на ул. Петра Лаврова. (Ту квартиру Света не упоминала. Факт их присутствия в ней стал мне известен спустя годы). Таким образом, мать с дочерью во время блокады находились в чужом углу без еды и одежды.
Стояла лютая зима. Дров у них не было. Маргарита с каждым днем слабела. Светлана держалась - ухаживала за матерью, ходила за водой, собирала что придется для топки печки… В начале января 1942-го года мать скончалась на руках у дочери. Ей шел сорок пятый год.
Света не раз возвращалась к рассказу о том трагическом времени. Она говорила, что воспринимала происходившее на ее глазах, как страшный сон, который вот-вот должен кончиться. Но сон не кончался…
В черный день смерти матери в квартире появились два незнакомых человека. Цель своего визита они обозначили в двух словах: пришли за немкой Маргаритой Дешевовой. Убедившись, что “цель” мертва, ушли. Светлану не тронули.
В эти минуты она находилась рядом с трупом, поэтому не в силах была анализировать приход незнакомцев. Но со временем поняла его суть: для организации под названием НКВД (Наркомат внутренних дел) присутствие немки в осажденном Ленинграде представляло опасность, поэтому женщину следовало изолировать. Окажись Маргарита Альфредовна живой, ее ждали бы сталинские застенки.
Недавно Свете исполнилось пятнадцать лет. Вся ее счастливая прошлая жизнь в родительском доме (в самом деле, появилась с серебряной ложкой во рту!) разрушилась- как детские кубики. За несколько месяцев блокады она повзрослела на годы. Понимая, что надеяться не на кого, - кругом истощенные люди, покойники в квартирах и на улице, - начала действовать по правилам горожан. Сперва завернула труп матери в одеяло, затем вытащила на улицу. Она волокла ношу по заснеженному тротуару до тех пор, пока хватило сил. В ту зиму на улицах Ленинграда там и тут встречались трупы. Теперь к ним прибавился еще один.
(У Маргариты Дешевовой и моего отца Анатолия Белогорского оказалась общая судьба: будучи почти ровесниками, они скончались от голода в начале января 1942 года недалеко друг от друга и похоронены в неведомой братской могиле).
По всей вероятности, к жившему неподалеку дяде Володе Света не пошла по объективной причине. Его жизнь тоже висела на волоске. Во время обстрела он был ранен, тяжело болел, голодал.
Она не знала, куда и зачем идет, - механически переступала ногами, время от времени делала краткие остановки. Случайно доставшаяся ей одежда не согревала, метель с холодным ветром сбивала с ног, тело коченело, от голода кружилась голова. Шла она долго... Наконец, под звуки обстрела оказалась почти на передовой в районе Кировского завода. Промерзшую и обессиленную, ее подобрали военные. Сперва они поделились с ней продуктовым пайком и обогрели вблизи “буржуйки”, а затем отправили в медсанчасть. Там она осталась в качестве санитарки.
Светлана не понимала, как смогла в тот день преодолеть столь длинный путь и не замерзнуть на улице. С тех пор она избегала мороза, а ветер навсегда стал ее врагом. (Такое негативное отношение отразилось на ее дальнейшем поведении).
Работа в прифронтовой медсанчасти определила ее будущее. К концу войны она закончила фельдшерские курсы, позднее вечернюю школу и медицинский институт. Одновременно с учебой для заработка трудилась в медицинских учреждениях преимущественно детского профиля, мыла полы и шила больничные халаты.
Когда Наташа Старосельская рассказала матери о судьбе Светланы Дешевовой, писательница проявила заботу о ней. Благодаря ее хлопотам девушка получила жилье в коммунальной квартире на Суворовском проспекте. Во время ее учебы в вечерней школе и медицинском институте Панова оказывала ей материальную помощь. И хотя деньги были скромными, они позволяли ей не голодать и даже после войны несколько раз побывать на Украине в Ворзеле. Она считала Веру Федоровну своим ангелом- хранителем. Наташа тоже поддерживала подругу - иногда отдавала ей свои носильные вещи. В их числе была меховая горжетка, которую Света пришила к своему осеннему пальто; его она носила зимой.
Панова не случайно опекала Светлану. С одной стороны, она воспринимала ее в качестве давней подруги дочери Наташи, с другой, как сироту. У самой писательницы за плечами была трудная жизнь. Когда ей было пять лет, утонул ее отец, после чего семья жила на скудное пособие. Ее школьное образование завершилось в четвертом классе. Муж Борис Вахтин был расстрелян в 1937-м году, а ей, жене врага народа, было запрещено жить в Ленинграде. Во время оккупации Пушкина она не успела эвакуироваться, в результате с детьми два года кочевала с места на место. После войны ей выпала удача: ее не отправили в лагерь в качестве неблагонадежной и не препятствовали литературной работе. Между тем романист, драматург, сценарист Панова стала едва ли не самым популярным писателем, лауреатом трех Сталинских премий. (Ее талант по достоинству оценил сказочник Евгений Шварц, назвав его “божьим даром”.)
Освобождение Пушкина произошло в январе 1944 года. За два с лишним года оккупации город понес колоссальные потери. Погибла значительная часть населения, многие были отправлены в Германию в качестве рабочей силы, евреи расстреляны, а их трупы закопаны под памятниками старины, город с дворцами и парками разрушен, из Большого Дворца похищена знаменитая Янтарная комната, уникальные музейные ценности вывезены на вражескую территорию…
При первой возможности Светлана отправилась в Пушкин на поиски отца. О нем ничего не знала с момента их расставания в августе 1941-го года. Сведения о нем она собирала по крупицам. До войны с ее родителями общались многие горожане, в том числе и знавшие Сергея Дешевова в качестве архитектора. Дочери удалось разыскать свидетелей происходившего с отцом после оккупации города. От них она получила информацию о его судьбе. К сожалению, она оказалась скудной.
Ни один свидетель не подтвердил факт его смерти. Скорее всего, в начале оккупации, когда шли массовые расстрелы, кто-то из образованных немцев заинтересовался архитектором Дешевовым, имевшим опыт в этом деле. Некоторое время Сергей Михайлович продолжал находиться в своей городской квартире, а потом исчез… Очевидцы подтверждали его отправку в Германию. На этот счет мнения совпадали. Они же упоминали слухи о его смерти в пути.
В сущности, у немцев были причины интересоваться архитектором Дешевовым, к тому же владевшим немецким языком. В таком качестве он мог быть полезен в Германии.
Светлана рассуждала здраво: если бы отец оказался жив, то после окончания войны непременно нашел бы способ дать о себе знать живущим в Советском Союзе близким родственникам. И тем не менее некоторое время дочь продолжала надеяться на то, что ее отец жив. Но чуда не произошло...
До освобождения от фашистов Киева в ноябре 1944 года, а одновременно с ним и Ворзеля, Светлана ничего не могла знать о своих дедушке и бабушке. При первой возможности она поехала в родные места. И сразу выяснила, что стариков в городке нет. Зато от местных жителей (в их числе была ее подруга детства) узнала о произошедшем с ними. За несколько дней до оккупации к их дому подъехала крытая брезентом машина. Какие-то мужчины вывели стариков из дома в том, в чем они были, без вещей запихали в машину и увезли. Аналогичным образом поступали и с другими немецкими семьями. Все эти люди бесследно исчезли.
Те же соседи были свидетелями другого эпизода, связанного с дедушкой и бабушкой Светланы. В первые дни оккупации Ворзеля к их дому подъехала легковая машина, из которой вышел немецкий офицер. Сперва он назвал имена стариков, а когда узнал, что их нет, поинтересовался, при каких обстоятельствах они исчезли. Но соседи ничего не знали о их дальнейшей судьбе. В процессе разговора с соседями прозвучали имя и фамилия того немца, что стало для Светланы опознавательным знаком. Она поняла, кто интересовался ее дедушкой и бабушкой. Имя этого человека, жившего в Германии, часто звучало в семейных разговорах в качестве близкого родственника. По-видимому, он искал стариков с целью облегчить им жизнь во время войны или отправить их в Германию. (Света называла имя того немецкого родственника, но за давностью лет я не могу его воспроизвести.)
Поиск дедушки и бабушки, вернее их следов, растянулся на годы. Она обращалась в разные инстанции, включая высокие, тратила последние деньги на поездки в Киев. Но бюрократическая волокита ни к чему не привела.
Спустя годы происходившее в Ворзеле вновь напомнило ей о себе…
Светлана обладала исключительной памятью на добро, а потому никогда не забывала участие Веры Федоровны в ее судьбе. При скудном бюджете она делала скромные подарки моей маме, Пановой, Наташе Старосельской... Мама считала ее своим человеком в нашем доме. Она знала цену неустроенности детей и подростков, так как сама после революции находилась в приюте.
К сожалению, впоследствии Панова и ее дочка отдалились от Светланы. Став в замужестве Озерновой-Пановой, Наташа погрузилась в личную жизнь и пользовалась известностью матери. Несколько раз Света пыталась по телефону поблагодарить Веру Федоровну за участие в ее судьбе, но она оказалась недосягаемой. В другой раз отправилась с подарком в ее рабочий кабинет, но через секретаря писательница передала, что не может ее принять.
На такой ноте завершились длившиеся годами теплые отношения трех женщин с разными судьбами. Сложившиеся обстоятельства не помешали Светлане после кончины Пановой поклониться ей на кладбище в Комарове.
Встреча с Володей резко изменила ее жизнь. Он навсегда стал центром ее внимания. И это при том, что они принадлежали к разным социальным слоям. Безусловно, он отличался достоинствами - был душевным, преданным, обладал золотыми руками. Беда состояла в том, что страдал наследственным “русским недугом”. Во время запоев разум его покидал. Однажды Володя обрушил холодильник на соседку. В другой раз в квартиру на Суворовском явился шатающейся походкой с претензиями к соседям. Когда одна из них - работница суда - сделала ему замечание, он дал волю рукам. В знак “благодарности” за легкое увечье судейская дама способствовала его аресту. После этого случая он несколько лет провел в лагере на севере, что отразилось и на его здоровье. Там его навещала Светлана.
Впрочем, за годы брака Володечка, как обычно называла его Светлана, ни разу не обидел ее подобным способом.
Позднее он оступился на государственном уровне. В ту пору Володя работал в закрытом учреждении, связанном с производством деталей для космических кораблей. Какую-то из них он делал своими руками. Запечатанный ценный груз ему было предписано лично доставить самолетом на Байконур. Получив командировочные, он тотчас запил, а потом исчез… Разразился скандал с участием космического ведомства и ленинградской милиции. В их квартире не умолкал телефон... Тогда они жили на Петроградской стороне, где Владимиру была знакома каждая рюмочная забегаловка. Светлана кинулась искать мужа - до глубокой ночи обходила сомнительные питейные заведения. В одном из них уборщица передала ей запечатанную коробку. К этому времени самолет улетел без нужной детали.
Тем временем Владимир протрезвел, обнаружил пропажу и отправился в бега… В результате оказался с инфарктом в больнице космического городка, откуда вскоре сбежал без документов. О возвращении на прежнюю работу не могло быть речи.
Однажды я спросила Свету: - Хватит ли у тебя сил дальше терпеть выходки Володи? - Не задумываясь, она ответила: - Каждый его поступок делает меня сильнее. Мой долг быть рядом с ним в любой ситуации. Этому правилу она не изменяла. Она всегда самостоятельно принимала решения и доводила дело до конца. Жизнь сделала ее независимой, но не избавила от напряжения и грусти.
Нежелательные обстоятельства убедили ее в том, что дорогому Володечке требуется строгий контроль. По отношению к нему она работала психотерапевтом - прививала ему мысль, что алкоголь - яд. Правда, на это потребовалось время, но постепенно ей удалось вернуть его в нормальное состояние. Благодаря ее усилиям алкоголик со стажем и пошатнувшимся здоровьем стал трезвенником.
Летом в качестве детского врача она работала в пионерском лагере. По установленному ею правилу, выходные дни муж проводил рядом с ней. По вечерам они читали, слушали музыку, гуляли.
В один из вечеров после отбоя, Света, Володя и медсестра с мужем, тоже работавшим в лагере, отправились на прогулку. Как-то медсестра упомянула, что во время войны ее муж находился на оккупированной территории Украины, за что позднее был осужден. Этому факту Светлана не придала значения: она знала, что в оккупации находились не только предатели, но и безвинные люди.
Мужчина оказался разговорчивым - сперва подкидывал забавные истории, а потом перешел к своей биографии. Когда Света, услышала, что он родом из Ворзеля, превратилась в слух...
Он бойко рассказывал о хорошо известном ей украинском городке, о приятелях и соседях. Затем объяснил, что в сталинском лагере отсидел зря, так как “ничего особенного не делал,”- разве что накануне оккупации Ворзеля помогал местной советской власти выявлять немцев – местных жителей. С приходом немецкой армии он уже «переключился» на евреев…. После окончания войны его по ошибке приняли за пособника фашистов - “ Всего лишь за списочки я загремел в лагерь”, - пояснил он. Для убедительности с усмешкой на лице он искажал еврейские имена, дополняя их несколькими фамилиями лично им выявленных немцев. В их числе оказались имена ее дедушки и бабушки. Незаслуженный арест мужа медсестра подтверждала кивком головы.
Светлана не дослушала историю рассказчика. Она бессознательно повернулась в его сторону и двинулась вперед… Это была рефлекторная реакция: ей казалось, что телом управляют не ноги и разум, а ледяной ветер. Он толкал ее вперед, а она молча ему подчинялась - шла на врага, испепеляя его единственным своим орудием - глазами. А когда оказалась рядом, выдохнула: “Мразь!” Такого рода месть настигла доносчика спустя годы. Происходящее с ней он не понимал, лишь спрашивал: - Ты чего? С ума сошла?
Благодаря откровениям “невиновного” доносчика она получила дополнительную информацию о печальной судьбе дедушки и бабушки. После этого инцидента медсестра с мужем уже утром исчезли из пионерского лагеря.
Иногда Света вела себя странно. Обычно это происходило в окружении людей, например, во время беседы или застолья. Без каких-либо видимых причин она замолкала, начинала сосредоточенно глядеть в одну точку, затем вставала и молча уходила. Наблюдая за ней, я не понимала причину такого поведения, - даже склонна была объяснять его невоспитанностью подруги. Как-то обратилась к ней напрямик: - Почему ты так поступаешь? Зачем демонстративно уходишь? В ответ я услышала: - Когда у меня холодеет спина, я пытаюсь согреться…
В молодости мне трудно было понять такое объяснение. Лишь с возрастом открылась истина происходящего со Светланой. Она убегала не от окружавших ее людей, а от самой себя - от внезапно нахлынувших дурных мыслей, воспоминаний, ощущений, от которых ей становилось холодно. Не случайно ко дню рождения я подарила ей купленный на рынке теплый клетчатый платок.
Родственные связи она ценила превыше всего. Потеряв родителей, тянулась к домашнему очагу, согревала душу вблизи брата отца - композитора Владимира Дешевова и членов его семьи. В ее рассказах дядя Володя фигурировал как главное действующее лицо. Вокруг него группировались две жены и дочь: Зинаида Александровна (первая жена), Ксения Эдуардовна (вторая) и Василиса - дочь от первого брака.
Ее дядя жил в доме на Таврической улице вблизи знаменитой “Башни” - в эпоху Серебряного века литературного салона поэта Вячеслава Иванова. Просторная квартира Дешевова в значительной степени сохранила дореволюционный барский стиль - анфиладу комнат с высокими потолками, массивный камин, несколько барельефов на стенах. Гостиную украшал концертный рояль немецкой фирмы.
Светлана пару раз брала меня с собой, и эти краткие визиты мне запомнились. (Любопытно, что в том же доме в соседней парадной жили мои тетушки и двоюродная сестра, которых я часто посещала.)
Жены дяди Володи по многим признакам не походили друг от друга. Приземистая Зинаида Александровна была подвижной, эмоциональной, разговорчивой. Ксения Эдуардовна отличалась сдержанностью и немногословием. Их Света воспринимала в качестве тети Ксении и тети Зины. По отношению к ней обе вели себя внешне ровно. Однако, как я заметила, кроме улыбки и чашки чая никак себя не проявляли. Это было одностороннее движение. Скорее всего, в душе тетушки отводили племяннице главы семьи место бедной родственницы.
В молодости я на многое не обращала внимание и не все понимала. По сути, мне не были известны их внутрисемейные отношения. Например, живут ли Зинаида и Василиса в квартире на Таврической постоянно или присутствуют там в качестве частых визитеров. Хотя племянницу тянуло к родственникам, их квартира не стала ее родным гнездом.
Василиса внешне походила на мать, но не страдала ее многословием. Она не отличалась красотой, зато была естественной и скромной. К Светлане она относилась тепло - охотно с ней встречалась и проводила время. Двоюродных сестер - и одновременно подруг - связывали родственные чувства. Дядя Володя и Василиса занимали особое место в ее жизни и душе. Вслед за потерей родителей, дедушки и бабушки они оставались ее единственными кровными родственниками. И она ценила их присутствие рядом.
Владимир Михайлович Дешевов был учеником знаменитого композитора, дирижера и педагога Анатолия Лядова, профессора Петербургской консерватории. К сожалению, учитель рано умер. Ученик оправдал его надежды - стал одним из пионеров создания советских опер, балетов, романсов, музыки к спектаклям и кинофильмам. Не случайно Дешевова вспоминают в книгах и письмах близко знавшие его люди. В их числе композитор Сергей Прокофьев, соученики Николай Пунин и историк Эрих Голлербах - автор книги “Город муз” о родном Пушкине. У Пунина есть описание празднования совершеннолетия Владимира. Прокофьев по достоинству оценил человеческие и творческие достоинства друга. Актеры Гаяне Холодова (жена Евгения Шварца) и мой отец Анатолий Белогорский знали его по совместной работе в “Красном театре”, где он заведовал музыкальной частью.
Небольшого роста, подвижный, артистичный, Владимир Дешевов с первых минут знакомства располагал к себе. После его кончины вышла посвященная ему книга, а в 2023-м вторая. Работы о нем есть и за рубежом.
При жизни Дешевова его музыка была популярна. Она постоянно звучала на сцене и в кино. Однако в роли авангардиста он не избежал гонений, и тогда его жизнь оказалась под угрозой… (В формализме был обвинен и Сергей Прокофьев.) Пережив забвение, в конце XX-го века его сочинения возродились. Они вновь звучат в России и заграницей. Например, опера “Лед и сталь” поставлена в Германии.
Умер Владимир Михайлович Дешевов от сердечного приступа в своей квартире на Таврической улице. Ему было шестьдесят шесть лет.
Светлана не случайно выбрала профессию детского врача. Это объяснялось тем, что к ребенку она относилась с повышенным вниманием. В сущности, ее жизнь была окрашена потребностью иметь своих детей.
Ее бабушка и мама мечтали о большой семье, но у каждой была лишь одна дочь. Светлана хотела иметь пятерых детях. Она любила демонстрировать такую идиллическую картину: за столом сидят ее малыши с ложками в руках, а она пересчитывает их, дотрагиваясь рукой до каждой детской головки. Она говорила, что в такие минуты ощущает шелк детских волос. Как-то в ее руках оказался карандаш, посредством которого с улыбкой на лице она указывала на каждого воображаемого ребенка.
Мне запомнилась ее фраза: - Погоду в доме делают ребячьи голоса, игрушки, книжки и детская одежда. К сожалению, ее мечты о детях не сбылись; ей пришлось задавить свой материнский инстинкт. Дело в том, что к привязанности Володи к алкоголю добавилась невозможность иметь детей. Находясь в лагере в качестве заключенного, он получил долю облучения.
Другим пристрастием Светланы была музыка. Она защищала ее от житейский ударов. Особенно нравились ей исторические оперы - “Князь Игорь”, “Хаванщина”, “Аида”. Иногда она пела парализованному Володе. В музыке и поэзии она привечала романтическое начало. Однажды мы вместе смотрели в кино музыкальный фильм. Когда выяснилось, что Света забыла дома очки, она нашла выход из положения: - Я буду слушать музыку, а ты тихо рассказывай о происходящем на экране, - попросила она.
Природное любопытство вписало в ее жизнь немало интересных страниц - встреч, спектаклей, книг... В сущности, Света действовала по формуле Евгения Шарца: “...таращи глаза на мир, будто видишь его первый раз.” Трудная судьба не лишила ее общительности и доброжелательности.
О ее болезни я не знала. Неожиданно раздался телефонный звонок Володи… Светлана скончалась в больнице. У нее отказали почки.
День похорон помню плохо. То ли я опоздала, то ли прощание быстро закончилось. С астрами в руках я смотрела вслед удаляющемуся ритуальному автобусу и думала о судьбе подруги. Она прожила ровно шестьдесят лет - родилась глубокой осенью, в это же неуютное время года завершилась ее жизнь. Она не любила ветер, а он то и дело ее преследовал, не отступил даже в день похорон.
В скромной однокомнатной квартире спального района Володя показывал мне вещи Светланы - ее аккуратно застеленную кровать, иконку, книги... Ее могилу он посещал на костылях. И не уставал повторять: - Какой человек! Какой человек!
P. S. Двоюродная сестра Василиса пережила Светлану на двадцать восемь лет, подруга Наташа Старосельская-Панова на двадцать два года. Эти строки я пишу с благодарностью за нашу встречу в житейском пространстве и последующее длительное общение. В юности она подарила мне свое фото, на обороте которого привела строчку стихотворения классика британского романтизма, писателя и поэта Перси Биши Шелли:
Ветер! Когда наступит зима,
долго ли ждать мне весну?
Мне понадобились годы для понимания символического характера надписи. По сути, двумя строчками она предугадала свою трагическую судьбу. Так и произошло: холодный ветер сопровождал ее всю жизнь. Скончавшись глубокой осенью, весны она не дождалась…
Не знаю, было ли известно Светлане Сергеевне Дешевовой другое стихотворение Шелли. Содержащиеся в нем строки я связываю с ее уходом из жизни на пороге зимы:
...Забылась навеки, простилась с борьбой
И вьюга запела свой гимн над тобой*.
*Стихи Шелли даются в переводе Бальмонта.
Добавить комментарий