Мы поссорились. Ты мне сказала, что - всё. Я, пожалуй, и не был сильно виноват; ты послуша¬лась кого-то, кто-то что-то сказал тебе... известное дело! Но я всё-таки пришёл, дождался тебя у твоего дома. Ты подтвердила: нам незачем больше встречаться. И, вытянувшись в струнку, ушла.
Приближался праздник - всё оставалось по-прежнему.
Праздник пришел - Новый год; я сидел дома один.
Боже мой, как мне было худо! Мой сосед тоже был один. Это был мальчишка, отец которого уехал в длительную командировку, матери, у него не было, а бабушка неожиданно заболела. Я взял на себя попечение о нём. И вот в эту ночь мы сидели одни, у меня было вино, я пил понемногу, курил, мы слушали музыку, я думал о тебе.
Потом, уложив мальчишку спать, я взял за ухо поролонового смешного пса (твоего) и пошёл по снежной улице к твоему дому.
Я шёл скользя, пошатываясь - я был не силь¬но, но всё-таки пьян.
Я подошёл к твоей двери, послушал развесе¬лые голоса за ней, пришпилил пса за ухо кнопкой к двери и через минуту шагал по улице.
Была сентиментальнейшая ночь.
Падал снег.
Я остановился и поднял голову. Небо исходило снегом. Всё небо был медленно падающий снег.
Сыпали снег фонари.
Это было непрерывное движение материи сверху вниз, - и в одно из мгновений я почувствовал, что тяжесть покидает меня и я возношусь навстре¬чу падающему снегу.
Потом у меня закружилась голова. Опять стало тошно и пусто. Снег теперь падал на меня, словно хороня.
Я отправился домой, и вдруг увидел на тротуаре яму, очевидно, оставленную водопроводчиками и не зафлаженную Ее можно было обойти, но шальная мысль пришла мне в голову - мне захотелось перепрыгнуть через нее.
Яма была и внутри меня, может быть, я одолею и ее?
Я отошёл на несколько шагов, разбежался...
Перелетел через яму, приземлился, посколь¬знулся, шлёпнулся на асфальт. Сижу, руки в мо¬кром снегу, и всё сильнее и сильнее болит колено...
...Ну и вот - лежу дома, болен. Сказать "лежу" будет неправильно. Я сижу, хромая хожу, лежать для меня мучение. Я привык двигаться, хотя, мо¬жет быть, движение в физическом смысле - не совсем то... или вернее сказать, не то. Есть при¬вычка подвигать мыслью, пустить её ход. Часы неподвижны, а стрелки движутся, механизм рабо¬тает — вот так.
Вот так же хочется и мне, но привычка к дви¬жению, заменяющему ход мысли, делает своё де¬ло - и я встаю, беру одну за другой книги, листаю страницы, бегу глазами по строчкам - и захлопы¬ваю книгу. Я запускаю граммофонную пластинку и слушаю бег чьей-то мысли, чьего-то чувства.
Своего у меня нет сейчас ничего. Я пуст. Я без¬звучен, как черный диск пластинки перед записью. Я отвратительно пуст, до тошноты.
Я вспоминаю только плохое.
...Однажды в воскресенье я сидел дома и пи¬сал сказку. Она мыслилась доброй и смешной. Мне хорошо писалось, в иные моменты я даже смеялся. Вдруг раздался стук в дверь. Вошёл че-ловек, с которым мы враждовали. Он стал гово¬рить; он угрожал.
Мы оба стали взволнованны, и я постарался побыстрее выпроводить его: мне надо было сохра¬нить то настроение, в котором пишется.
Он ушёл, я снова сел за сказку. Руки мои дро¬жали.
И вдруг сказка - против моей воли и моего замысла - сама пошла совсем по другому пути. Она стала злой, в ней появилась жестокость. А я этого даже не заметил! Я писал, стараясь не думать о неприятном визите, писал не останавливая руки, писал...
А когда я дал почитать новую сказку другу, он сразу заметил в ней жестокость и указал на неё.
И я понял, откуда она...
Так прошло несколько дней и ещё несколько.
Был вечер, я стоял, проводив приятеля, во дворе.
С мороза, издалека, из-за тысячи рубежей, из-за тысячи рек на асфальте пришла ты...
Я стоял и не верил глазам. Только сердце за¬стучало да пересохло во рту.
Ты подошла, ткнулась мокрой шапкой, волоса¬ми в снегу мне в лицо. Я вдохнул морозную свежесть, узнал запах твоего дома, твоего тепла; я застонал.
Железные ступени лестницы заскрипели, засту¬чали под твоими каблуками; ты вошла в дом. Я снял с тебя пальто, ты, как всегда, чуточку раско¬сая от волнения, быстро глянула на меня и покровительственно протянула руки.
-Ну ладно, - сказала ты, - прощаю... уж ладно... - Прижала мою голову к себе, гладя во¬лосы, шею, а я задыхался от твоего запаха, твое¬го, твоего...
Добавить комментарий