Мысли о предстоящей встрече с врачом липли к Мите как мокрые листья к ботинкам. Они с матерью миновали аллею, которая упиралась в перекресток с оживленным движением. В квартале от него, в глубине и справа от главного корпуса с колоннами, стояло здание поликлиники Детского центра гематологии. Недавно его выкрасили в желтый цвет, схожий ярким оттенком с цветами лютика, которые густо покрывали лесную опушку рядом с окраиной их дачного поселка, начиная с июня. Митя вспомнил, как на совместной прогулке мать предостерегала его не касаться растений руками по причине их ядовитости.
Сырой ветер с роем снежинок бил мальчику в лицо, увернуться от него не было никакой возможности.
«Ты зачем, ветер, так осерчал?- думал Митя. - Жжешься и колешься, и щеки и губы от тебя занемели.» Отчасти спасал круговой шарф с шапкой-шлемом. Ее можно было натянуть даже и на нос, но тогда становилось трудно дышать, а у Мити и без того были проблемы с дыханьем. По крайней мере, ветер не задувал под воротник его куртки.
Митя протяжно выдохнул, когда они вошли в вестибюль поликлиники. Тут было тепло и сухо. У раздевалки и регистратуры теснились люди. Бросалось в глаза, что среди посетителей было почти поровну детей и взрослых. А из взрослых, помимо мам и пап, попадались бабушки и дедушки.
В холле на втором этаже, где размещались два врачебных кабинета один против другого, они устроились на треугольном диване так, чтобы видно было табло, на котором высвечивался номер очереди.
Митя обратил внимание, как мать приветливо помахала кому-то рукой и посмотрел в ту сторону. Он увидел Лизу с её дедушкой Лавром. Девочка держала в руках альбом для набросков. Она всюду носила его с собой.
Лиза была сверстницей Мити, и познакомились они во время его первого нахождения в больнице, когда только-только выяснилось о его болезни.
Это случилось в игровой комнате, где дети между лечебными процедурами и обследованиями, могли отвлечься и развлечься в чьей-то компании или же в одиночку. Тут были книжки, разные настольные игры, раскраски, альбомы для рисования, наборы цветных карандашей и фломастеров. Иногда в этой комнате волонтеры устраивали для маленьких пациентов кукольные спектакли.
По стенам помещения были развешаны рисунки неискушенных художников, сделанные в пору их пребывания в клинике. Один из рисунков привлек тогда внимание Мити. На нем была девочка с голой головой, на ладони которой сидела синяя бабочка. Другая - округленная, развернутая почти под прямым углом к земле ладонь защищала бабочку. На задней части рисунка виднелись деревья, кроны которых изгибались под ветром в направлении девочки.
Лиза заметила, как Митя разглядывает рисунок, и осмелилась к нему подойти. Тогда он и увидел ее впервые. Бледную, хрупкую, как бабочка, с темными кругами под глазами и без волос на голове. Она не скрывала голову под шапочкой или косынкой, как делали другие девочки.
Лиза улыбнулась ему. От этой улыбки он почувствовал себя так, будто у него на глазах прояснилось небо после затяжного ненастья. Если бы Митя умел рисовать, он изобразил бы Лизу в виде прекрасного, стойкого, но уже начавшего никнуть цветка.
-Рисунок мой, - призналась она. -Мой дедушка думает, бабочка - это моя душа.
-Ты ведь нарисовала себя,- рассудил Митя.- Получается тут две тебя.
- Получается так. Дедушка Лавр говорит, взрослые забывают себя настоящих. Забывают, что родились для любви. И потом всю жизнь страдают от этого.
-Интересный он, твой дедушка,- вслух подумал Митя.
-Он такой у меня. Он сказал мне: ”Эта бабочка во все твои дни будет трепетать рядом с тобой. Даже невидимо. Она не изменится и сбережет свою красоту.” Я слово в слово запомнила.
Лиза любила поговорить с дедушкой Лавром. Иные из его слов входили в самое сердце, со временем из него не изглаживаясь и сохраняя свою изначальную вескость.
В один из дней дедушка смотрел по телевизору фильм “Дама с собачкой” с любимой актрисой в заглавной роли. Лиза сидела чуть поодаль и потихоньку делала карандашный набросок с дедушки Лавра. Она приметила тогда, что в глазах у него блестели нестыдные слезы.
-Тебе что-то вспомнилось, дедуля?- спросила Лиза.
-Мы на этот фильм ходили в кино с твоей бабушкой, когда он только вышел. Мы прям влюбились в него. Тогда мы совсем молодыми были.
Дедушка Лавр едва слышно вздохнул и добавил:
-С годами, внученька, тела наши снашиваются, как обветшалые дома, в которых бывает небезопасно жить. А мы все одно допытываемся внутри себя, как примирить еще бодрую душу со стареющим телом.
Дедушка Лавр, стоя у стены казенного светло-зеленого коридора, делился с матерью Мити новостями о нынешнем состоянии Лизы, а та в свой черед рассказывала ему о сыне. До встречи с врачом у обоих детей было достаточно времени и они могли пообщаться между собой. Лиза чувствовала, что могла безбоязненно доверить Мите свои мысли и чувства.
Она открыла альбом на одной из страниц и, указав на рисунок на ней, сказала:
-Я сделала его для тебя. Это тебе на память. Пусть и рядом с тобой будет трепетать твоя бабочка. Не знаю, похожим ли ты получился?
-Еще как похожим!- уверил ее Митя.
Лицо ее осветилось той самой улыбкой, что так обрадовала Митю при их первой встрече.
Он сосредоточился на мальчике с широким скуластым лицом, отметил его чуть вздернутый нос, с любопытством заглянул в большие зеленые глаза, потом перевел взгляд на ладонь с сидящей на ней синей бабочкой. Митя без труда признал бы в этом парнишке себя, увидь он случайно рисунок.
После разговора с Лизой его беспокойство и настороженность в преддверии приема у врача стали рассеиваться. Будто Лиза придала ему решимости не поддаваться унынию и страху.
Доктор, немного сутулый немолодой человек с усталыми глазами, осмотрев Митю и изучив свежие анализы, с удовлетворением в голосе подытожил:
-Что ж, молодой человек, лечение проходит успешно. Сейчас надо дать организму отдых. Пускай соберет новые силы для отпора болезни. А дальше вместе определимся со сроком, когда начать очередной курс лечения.
Уже дома Митя спросил у матери, что дедушка Лавр рассказал ей о Лизе.
Мать немного помедлила с ответом, примеряясь, как лучше сообщить Мите недобрые вести.
-У Лизоньки сейчас сложный период,- сказала она.- Совсем скоро ее положат в больницу. Врач объяснил, что без этого не обойтись. Недуг вернулся с первоначальной силой. На языке врачей это зовется рецидивом, сынок.
Мите уже доводилось слышать это слово. И для мальчика не было тайной, что за ним скрыто что-то очень плохое. Это плохое быстро разрасталось, заглушало собой все живое, как было в случае с борщевиком на соседнем заброшенном участке в их дачном кооперативе. Митя слышал прошедшим летом, как мать обсуждала с соседями, что следует предпринять, чтобы раз и навсегда избавиться от вредоносного сорняка.
Больше Митя с Лизой не виделись, из больницы она не возвратилась домой. Митя никак не мог уместить ни в уме, ни в своем сердце , что Лизы больше нет в этом мире. Только ее улыбка невесомой тенью сопровождала его, а изредка приходила к нему во сне явственно.
С тех времен прошло много лет. Митя давно стал для малознакомых людей, коллег, пациентов и их родителей Дмитрием Львовичем. Он профессор и заведует отделением кардиохирургии в областной детской больнице. На стенах его кабинета висит много разных дипломов и сертификатов. Но самое видное место отведено рисунку со скуластым зеленоглазым мальчишкой на нем.
Синяя бабочка, которую мальчик держит у себя на ладони, нисколько не изменилась и все так же прекрасна.
Добавить комментарий