Продолжение цикла рассказов, последний из которых «Радость»: https://www.chayka.org/node/15889
«Вообще говоря, - сказала мне однажды Кристина, - в кое-какую схему ты у меня укладываешься. Писатель издал книгу и должен выносить следующую. И ты, вынашивая книгу, залез в лес, в берлогу (a ben)... Там, в городе, тебе мешают бесконечные гудки машин, вопли «скорых» и пожарных под окном, телефонные звонки, загазованный воздух, может быть, шумный сосед, у которого рэп с вечера до утра. Так?
Но, может, есть еще что-то, кроме берлоги, что привело тебя сюда, к лесу. Это, наверно, интереснее всего. Что же?»
Ответ пришел не сразу, ибо вопрос Кристины был и моим вопросом к самому себе.
Я сидел тогда перед ручьем, прислонившись к дубу, слушая птичий переплеск воды, и вдруг заговорил, негромко, как уже привык. Это был ответ, и слушал меня только примолкший вдруг ручей. В сущности, это была исповедь...
«Лес, луг, одиночество - мне это было необходимо. Мало ли было и будет на свете отшельников! Уходили от людей, от мирской суеты, уединялись, общались только с тишиной и звездами. Ну, ясно, со своим прошлым. Вопрошали и вопрошали о чем-то себя. Пытались что-то в себе, странном существе, неизвестно кем придуманном, понять. Разложить все по полочкам. Выявить главное и отдать ему должное. Большинство, конечно, надеялось услышать в абсолютной тишине голос Бога, которому можно задать самый важный вопрос и, может быть, услышать ответ. Может быть, услышать, может быть...
А я.... во мне было желание уединиться, и я наконец это сделал. Меня несло мутным...да, пусть будет мутным, шумным потоком, как щепку, чтобы выбросить, в конце концов, измочаленного, на какой-то отмели... а я взял, да и выбрался из него, пока был в силах! Вон он, поток – на хайвее!
Еле-еле я заставил себя успокоиться. И это было непросто.
А еще — вот, наверно, где главная, нутряная причина! – я хотел увидеть ели и сосны. Они мне нужны, это их я искал. Они из детства, и я всегда, чуть заметив их издали, тянулся к ним. Стволы их прямые, как колонны, а цвет тонкой, съемной, коры похож на теплое иконное золото. Золото икон я впервые увидел, когда меня в 11 лет крестили, и оно запало в душу. И как-то раз я заметил его, не так уж давно, в Подмосковье, в высоком, как собор, бору. И в моем сознании возник тогда Храм.
Мой Храм – из высоченных сосен с вечерним солнцем на стволах, похожим на золото икон из детства.
Храм мой и больше ничей.
Сложен человек, сложен, где ему за короткую жизнь разобраться в мире и в себе! Точки нигде не поставлены, везде недописанные строчки, запятые, точки с запятой, многоточия, а дальше - белое безмолвное поле. Как говорил один мой приятель, «Вопросы есть - ответов нет. И не будет. Какой простор для писателя!».
«Остаются догадки, - добавил я тогда,- догадками мы и живем.
Но как интересно, как интересно – догадываться. Кредо!»
Примолкший было ручей снова зазвенел, запел, унося мою исповедь в глубину леса – а кому там, не знаю.
Добавить комментарий