Мой прадед родился в Одессе. Семья была бедная, но прадед с ранних лет отличался бережливостью и сообразительностью. По семейному преданию родители на бармицву подарили ему носок. Прадед носил его пока не купил себе второй. После этого он вернул подарок отцу с запиской “Папа, у тебя уже есть двенадцать детей. Используй мой подарок в следующий раз”.
Пришло время и прадед понял, что бедность идет одесситу, как еврею чалма. Хочешь быть бедным, поезжай в Цинциннати. По преданию, он много работал, во всем себе отказывал и скопил определенную сумму. Ох уж эти предания! Никогда не верь им. Лет двадцать назад я тоже начала много работать и во всем себе отказывать. А сумма где, я вас спрашиваю?
Как бы то ни было, а прадед стал ростовщиком. То есть стал одалживать деньги и получать их обратно с процентной надбавкой. Интересный бизнес.
Я его здесь решила изучить. Пошла на курсы. Первая часть называлась “Как давать деньги в долг”. Оплата за нее стоила тысячу долларов. Второй части не было. Нам просто объявили, что тот, кто сумеет вернуть свои деньги, получит диплом об окончании.
Шли годы, росли проценты. Прадед открыл два доходных дома. Один для приличных людей, второй на другой стороне улицы тоже для приличных людей, но с плохой репутацией. В этом доме мужчины теряли репутацию, так как их туда приводили проститутки. Закончив свои дела мужчины переходили на другую сторону улицы и возвращали себе репутацию. А вообще, этот апартмент-комлекс назывался “Мечта джентельмена”. Когда у джентельмена были деньги, он переходил через дорогу. Когда не было — брал напрокат бинокль.
Прадед жил на первом этаже своего приличного дома. Целые дни он сидел у окна и подсчитывал, сколько мужчин приводили дамы. За каждого мужчину он брал дополнительно три копейки. Звезда комлекса, Мариуца, давала прадеду до тридцати копеек в день. После революции Мариуца закончила школу, институт и аспирантуру одновременно, притом без отрыва от производства. А состарившийся прадед остался жить в бывшем своем доме, и целые дни глядел в окно. Его второй дом превратили в казарму. Не зная этого, прадед по-прежнему считал входящих мужчин и ругался: “Е-мое! Какой бардак развели!”
Добавить комментарий