Собрание 

Есть люди, непостижимым образом излучающие уверенность, даже когда говорят они о вещах, в которых сами разбираются слабо или не разбираются вовсе. Именно такой женщиной была Светлана в свои тридцать с хорошим хвостиком. Разведённая с мужем, растившая трёх детей, двух старших дочек и младшего сына, она, безусловно, самим этим фактом не могла не вызывать у окружающих уважение к себе.

Скептический читатель, которого провести не так просто, естественно, мог бы задаться вопросами: а родственники у женщины имелись? А как вышло, что Светлана развелась с мужем? Его ли в том вина? И так далее. Давайте не будем копаться в судьбе хорошо сохранившейся, несмотря уже не на совсем юный свой возраст и жизненные перипетии обладательницы мелированных волос, невысокого роста Светланы, искусно пользующейся косметикой и уверенно вызывающей у собеседников чувство, будто общаются они с умной, проницательной и великолепно понимающей их женщиной. Вынесем возникшие вопросы за скобки, отметив только, что день проведения собрания работников сельского или, точнее, межпоселкового быткомбината, в котором работала Светлана, являлся одним из череды холодных, сумрачных, осенних дней 1994 года, то есть третьего года после распада Советского Союза. 

 Собрание то должно было стать судьбоносным для предприятия, управляющий офис которого, а также швейный цех, находились в Кнышеве, крупном селе Киевской области, а ещё несколько маленьких подразделений, занимающихся ремонтом обуви и бытовой техники, оказались разбросанными по трём другим близлежащим сёлам. Всего коллектив насчитывал более трёх десятков работников, а имущество бытовиков, как они сами себя называли, представляло собой не только капитальные одноэтажные здания, расположенные в каждом населённом пункте из четырёх, но и три легковых и даже два грузовых автомобиля. 

 Не все работники смогли прийти на собрание. Однако большинство, несмотря на нестабильно-действующее тогда расписание автобусов, порождающее сомнение, а не уверенность при планировании дня, преодолели-таки километры грязных и озябших осенних дорог и устроились на скромных деревянных стульчиках, втиснутых между быткомбинатовскими швейными машинками. Те, кому стульчиков не досталось, стояли у стенки, опираясь на неё, а некоторым повезло и они нашли опору в подоконниках, что было удобнее.

 "Приватизация", - это слово, которое в 1994 году несло смутный, неясный смысл для собравшихся, многие из которых хорошо умели ремонтировать обувь, другие были способны "оживлять" телевизоры, магнитофоны, радиоприёмники, шить куртки и брюки, но экономические термины для них являлись не более понятными, чем метод интегрирования по частям из высшей математики. Но именно о переходе их предприятия в частные руки (как это?) и шушукались собравшиеся в ожидании нелюбимого ими директора, из-за которого, по мнению работников, уже более трёх месяцев им не выплачивалась заработная плата. Мало кто из оказавшихся в тесной, но уютной швейной мастерской, сомневался, что начальство всё сделает так, как посчитает нужным, а собрание это необходимо лишь для галочки. Однако у каждого работника теплилась всё же потаённая надежда на то, что и ему может перепасть нечто от предстоящего раздела имущества. Хотя, чего они желали-то в действительности в те сложные и непонятные времена? Им требовалась стабильная работа и зарплата без задержек, чтобы в семьи приходили пусть и небольшие, но деньги. Это удовлетворило бы на тот момент бытовиков вполне и без всякой приватизации. 

 А в швейном зале становилось всё жарче и не только от включенного, самодельного, огромного электрообогревателя, именуемого в простонародье "козлом", но и от нарастающего напряжения, вызванного обсуждением предстоящих решений. Неужели начальство учтёт мнение простых работяг? А вдруг? 

 По мере приближения начала собрания, его потенциальные участники всё чаще бросали взгляды на Светлану, которая числилась простой учётчицей, то есть занималась бумажной работой с клиентами и немного бухгалтерией, однако прослыла в коллективе знающим человеком, умеющим говорить и с работягами, и с начальством. О, да, это правда ! За словом Светлана в карман не лезла.

 - А что, - послышался вдруг из дальнего угла мастерской громкий женский голос швеи Марии Ивановны, которая несмотря на свои пятьдесят лет, выглядела намного старше, рано поседев после смерти мужа, - может, мы сами для себя наш комбинат прив, приве, прихва, - женщина явно запнулась, споткнувшись о непривычное слово и сама рассмеялась над собой. Ведь несмотря на то, что жизнь её потрепала изрядно, швея, обременённая не только работой, но и проблемами с сыном-старшеклассником, который не хотел учиться, зато несмотря на свои шестнадцать, уже начал прикладываться к бутылке, и заботами по домашнему хозяйству, состоявшему из свиньи и кроликов, умела подтрунивать и над другими, и над собой.

 - Ивановна, не прихватизируем, а приватизируем, ты наверное так хотела сказать? - с необидной иронией уверенно заметила Светлана, которая в тот день, как бы в соответствии со своим именем, была в жёлтом свитере, белой, нейлоновой куртке и светлых брюках.

 Простые сельские женщины обращались друг к другу на ты, несмотря на разницу в возрасте лет на десять-пятнадцать, а иногда и больше.

 - Ну да, я это и имела в виду, - ответила женщина, а в зале раздался смех, перемежаемый комментариями типа: 

 - Мы можем и "прихватизировать", но кто нам даст?

 - А может мы и сами своё возьмём, ни у кого не спрашивая, - дерзко вдруг бросила учётчица, и её утверждение повисло в притихшей мастерской. 

 Светлана почувствовала на себе недоумённые, скептические, но, вместе с тем, с искорками надежды взгляды, и именно в эти мгновения собравшиеся услышали визг тормозов подъехавшей к зданию комбината чёрной "Волги". Из машины вышел начальник бытовиков, Дампиль Алексей Петрович, седой, поджарый, шестидесятисемилетний мужчина и, решительно войдя в зал, небрежно кивнув собравшимся, сразу же прошёл к небольшому, простенькому деревянному столику, заваленному бумагами, стоявшему в углу, то есть подошёл он как раз к тому столику, за которым сидела Светлана. Она пыталась собрать квитанции в одну кучку, чтобы освободить место для папки, которую держал в руке начальник, одетый в тёмно-синий отутюженный костюм, голубую рубашку с галстуком и длинный, чёрный кожаный плащ. Но Дампиль вместо папки положил на стол свою выглядившую немного нелепо, широкополую, коричневую фетровую шляпу. Из-за этой шляпы и аккуратных усов подчинённые иногда, за глаза, конечно, называли Алексея Петровича Д'Артаньяном. Он действительно вызывал ассоциацию с киношным героем "Трёх мушкетёров".

 - Светлана, будешь вести протокол наших сборов, - спокойным, не допускающим пререкания голосом констатировал Дампиль, обратившись к учётчице, и та, не возражая, пожав плечами, из стопок бумаг извлекла чистый листок и ручку, положила их на самый краешек стола и приготовилась делать соответствующие записи.

 Конечно, шум в мастерской стих и работники внимательно наблюдали за "Д'Артаньяном", пытаясь предугадать, что же будет дальше.

 А дальше Алексей Петрович, имеющий два высших образования и несколько десятков лет проработавший на руководящих постах, хорошо чувствуя психологию своих подчинённых, обратился к ним с простыми словами:

 - Многословным не буду. Сами видите, какое сейчас время. Зарплату вы долго не получаете потому, что у нас многие вопросы юридически не приведены в определённое соответствие. Нам необходимо сегодня принять общее решение касательно оформления собственности, а потом предприятие перерегистрируется, поменяется печать и название и всё вернётся на круги своя. То есть, вы будете нормально работать и получать за это деньги. А моей заботой будет обеспечение вас заказами, но с этим проблем не возникнет. Всё ясно? - начальственным тоном уточнил руководитель.

 - А кто же теперь будет владеть нашим швейным цехом и другими подразделениями быткомбината? Мы все вместе? - задал неожиданный вопрос, кто-то из мужиков, сидящих на "галёрке".

 Дампиль искренне улыбнулся и, не ожидая подвоха, ответил:

 - Нет, всем вместе быть собственниками не получится. Бардак будет. Достаточно трёх владельцев, чтобы предприятие эффективно работало. Вы же согласны, что собственники эти должны быть опытными людьми?

 Присутствующие одобрительно загудели. 

 - Ну вот, значит, надеюсь, Вы понимаете, что с предстоящими нам задачами лучше всего справятся двое моих заместителей и я?

 - Ну да, - робко послышалось из дальнего конца цеха. 

 - А кто же ещё? - заметил, кивая, сапожник дядя Вася, сидящий неподалёку от Светланы.

 Ведь осознание того, что о начальстве плохо можно говорить только на кухне или шушукаясь где-то между собой, формировалось десятилетиями. А свежее, слабое дыхание демократии, да и ещё непонятно, свежее ли дыхание или нездоровый запах, казалось тогда далёким от хорошо натопленного зала со швейными машинками.

 Но вдруг, возможно сама себе удивляясь, со свего места поднялась швея Мария Ивановна, поправив правой рукой серый шерстяной платок на голове и прямо взглянув в лицо своего руководителя, негромко спросила:

 — Это что же выходит, Алексей Петрович, вы считаете, что мы все тут дурачки, что ли?

 - Ты о чём, Ивановна? - удивился Дампиль, конечно, хорошо знавший свою работницу не один год.

 - Я о том, что имущество всё комбинатское, оно наше, а не ваше, и мы сами решим, кому оно достанется.

 Шея руководителя бытовиков, не предполагавшего возможности такого поворота в беседе со своими подчинёнными, стала багровой и он, с презрением окинув взглядом работников, с сарказмом спросил:

 - Так кому же Ваше имущество достанется?

 - А вот Светлане, например, - с вызовом показала рукой на учётчицу, возмутившаяся несправедливостью швея, - она наша. И в бухгалтерии разбирается. И работой нас обеспечит. И зарплату поднимет.

 - Да, зарплату надо б поднять, - послышалось с разных сторон, - она сможет, Светлана умная, - правда, давайте голосовать за Светлану...

 "Ветер подул в другую сторону", - мелькнула в голове Дампиля отчётливая мысль.

 Учётчица поднялась со своего места и открыто улыбнулась людям. Казалось, что она совершенно не удивлена предложением коллег. Привыкшая, что к её мнению прислушиваются окружающие, она повернулась лицом к Алексею Петровичу и спокойно констатировала:

 - А что? Вы видите настроение присутствующих. Поэтому сейчас давайте проведём открытое голосование, а все бумаги сегодня после обеда мы оформим с Андреевичем, работником нашего сельсовета, я с ним договорюсь. А люди подпишут.

 Опешивший Дампиль не успел возразить, а Светлана, сразу "взяв быка за рога", достаточно дипломатично произнесла:

 - Ставлю на голосование предложение Ивановны.

Кто за?

 Как по команде все присутствующие, естественно, кроме "Д'Артаньяна", подняли руки.

 - Решение принято, - констатировала Светлана, победно взглянув на бывшего своего руководителя. Вероятно, она и сама в те секунды, не в полной мере осознала, что стала частницей, то есть владелицей и нескольких капитальных зданий, и автомобилей, и швейных машинок, не прилагая к этому практически никаких усилий. Такое было время. 

 Разозлённый таким оборотом событий Дампиль решительно вышел из швейного цеха, громко хлопнув дверьми и не попрощавшись ни с кем.

 А потом у кого-то под столом неожиданным образом обнаружилась припрятанная на всякий случай бутылка самогона, а у кого-то неоткрытая банка с домашними солениями. Невесть откуда нашлись и сало, и хлеб. Кто-то из местных, живущих рядом, сбегал домой за дополнительной закуской, и не только за закуской. Всё это начало быстро разрезаться, наливаться, накрываться, на чудом приспособленные для этого станины от швейных машинок и через четверть часа бытовики начали отмечать победу. А отмечать, что-либо, в сёлах умеют. Ведь имущество комбината досталось Светлане, своей, той, которая из народа, а не бывшему начальнику работяг !

 Разве это не победа?..

 После судьбоносного, в прямом смысле этого слова, для бытовиков собрания, то есть после того, как Светлана нежданно-негаданно стала собственницей предприятия, швейный цех проработал около трёх месяцев. Новая руководительница пыталась организовать пошив современных курток, и несколько изделий швеи действительно смогли изготовить, но быстро начались сбои в поставке материалов, поскольку новоиспечённая директриса быткомбината не смогла договориться об удовлетворяющей обе стороны цене, а найти других поставщиков ей не удалось. Ведь навыков самостоятельного ведения бизнеса она не имела, а данное от природы умение выглядеть всезнайкой, мало помогало в реальном руководстве предприятием. После закрытия цеха и увольнения работников Светлана, в общем-то за копейки, распродала оборудование, то есть добротные швейные машинки. Такая же судьба на протяжение ещё пары месяцев постигла и другие подразделения бытовиков. Проданы были автомобили, капитальные здания и различное мелкое вспомогательное имущество. Всё это, безусловно, явилось существенным вкладом в семейный бюджет неудавшейся бизнеменши, а вот швеям, сапожникам и ремонтникам техники пришлось искать себе другую работу.