Московские посиделки

Посиделок, как таковых, не было. Неделю я провела в Москве, где моей главной целью было увидеться с близкими. Еще хотелось, если получится, посетить три московских адреса. Как ни странно, — получилось. В этой небольшой статье расскажу читателю о трех слагаемых, «сделавших» мою поездку в Москву.

Чаепитие в Тургеневке

Если вы москвич, да еще не очень молодой, библиотеку-читальню имени Тургенева знать должны. Даром что самая старая бесплатная читальня в Москве, созданная через два года после смерти Тургенева на пожертвования московской меценатки Морозовой, — но еще и расположена аккурат в самом сердце города — там, где по-столичному оживленная Мясницкая отделяет Чистопрудный бульвар от Сретенского. Место это именно из-за расположившейся на нем Читальни получило название Тургеневской площади.

В этот приезд меня ожидала радость — презентация моей книги «Карнавал в Италии» в Тургеневке — одновременно старой и очень современной библиотеке. Она может показаться совсем древней, если судить по кладке стен, обнаруживающей пласты аж 17-го века. Внимательный читатель удивится: как так, если Тургенев умер в 1883 году, а здание читальни (архитектор Д.Чичагов) построили, как было сказано, спустя два года? При чем здесь 17-й век? Все правильно, дорогой внимательный читатель. Сегодняшнее здание библиотеки-читальни находится не на «оригинальном», как сказали бы американцы, месте — а в двух старинных, ныне реконструированных особняках в Бобровом переулке. Возможно, не все знают, что случилось с историческим зданием библиотеки. Его разрушили. Разрушили в 70-х годах XX века по приказу тогдашнего московского градоначальника, дабы «очистить» трассу для Новокировского проспекта (ныне проспект А.Сахарова).

Мертворожденный проспект так и не ожил, проект оказался катастрофически провальным, а старинное, привычное для москвичей здание было из-за него снесено. До чего же знакомый сюжет! Видела своими глазами, как библиотеку взрывали. А сейчас, благодаря недавно вышедшей книге «История библиотеки-читальни имени Тургенева», знаю, каких невероятных сил потребовало ее восстановление. Чего стоит хотя бы одно слово «умоляю» в письме академика Дмитрия Лихачева, адресованном бывшему московскому мэру Гавриилу Попову. А неожиданный поворот с продажей Москомимуществом одного из «отбитых» для библиотеки особняков коммерческому банку! И опять вмешательство «влиятельного» человека — на этот раз Олега Табакова, спасло положение.

Библиотечное дело не громкое, но чрезвычайно важное для развития культуры, для преемственности поколений. Дмитрий Лихачев не случайно вступился за Тургеневку: он считал, что на библиотеках держится утлая снасть российской культуры. Умри всё: университеты, школы институты, прекратись издание журналов и книг, и останься только библиотеки, — сохранится и культура.

Во главе Тургеневки я увидела людей одержимых тою же идеей, энергичных, живых, высокообразованных. Ее директор, Татьяна Евгеньевна Коробкина, — явно из породы тех фанатично преданных делу «хранителей», к которым мы относим знаменитую Ирину Антонову, директора Пушкинского Музея изобразительных искусств.

Татьяна Евгеньевна Коробкина, директор Тургеневской библиотеки. Фото автора.

После презентации, во время чаепития под старинными сводчатыми потолками, и позже, в директорском кабинете, был долгий разговор — о Тургеневе и о Тургеневке. Приведу здесь некоторые фрагменты этого разговора.

— Татьяна Евгеньевна, какова была официальная версия сноса Тургеневской библиотеки?

— Официальная формулировка: историческое здание Тургеневки было снесено в связи с реконструкцией центра Москвы. Решение вопроса о сносе ускорил лично В.В.Гришин, первый секретарь МГК КПСС. По легенде, он объезжал город перед визитом в Москву Ричарда Никсона и увидел неснесенное здание, которое одно «торчало» на Тургеневской площади Здание снесли за месяц, к очередной годовщине Октябрьской революции (6 октября библиотеку закрыли, 7 ноября здания уже не было) вопреки протестам общественности, в том числе писателей.

— Судя по книге для гостей, передо мной гостем библиотеки был Андрон Михалков-Кончаловский. По какому принципу вы приглашаете выступающих? Кого хотите у себя видеть?

— Кончаловский был не вполне гостем Библиотеки. Пресс-конференцию в связи с выходом его книги «На трибуне реакционера» проводил еженедельник «Аргументы недели», с которым мы сотрудничаем и в котором Кончаловский ведет колонку. Это было в день 70-летия Кончаловского. Если верить, что все в мире не случайно, то и это событие неслучайно проходило в стенах библиотеки, носящей имя Тургенева. (Вы помните, что Кончаловский снял «Дворянское гнездо»?).

— Теперь тот же вопрос — о публике. Откуда приходят эти люди? Они — случайная или постоянная аудитория?

— Есть постоянно ядро публики наших так называемых «культурно-массовых мероприятий», в основном пожилые люди, живущие в центре Москвы. Но есть также публика, которую мы приглашаем специально на отдельные «мероприятия» в зависимости от их темы. Бывает, что «свою» публику приглашает тот, кто предложил нам ту или иную тему. Мы стараемся строить работу по принципу абонемента, чтобы каждое направление имело свою постоянную публику.

— Что у вас сейчас самое популярное, посещаемое, «гвоздь» сезона?

— Бесплатные киносеансы по четвергам и платные музыкальные концерты «Барокко: новый взгляд».

— Не поясните: что за киносеансы?

— По четвергам мы бесплатно показываем в нашем конференц-зале кино, зарубежное и отечественное, в основном, старое — по заявкам нашей публики. Приходят обычно пожилые люди. Каждый раз — аншлаг.

— А что за музыкальные концерты?

— Это платные музыкальные концерты (150 рублей билет, есть льготы), идут они у нас два раза в месяц уже третий сезон — с большим успехом. Студенты московской консерватории исполняют старинную музыку на старинных инструментах: Средневековье, Возрождение, 18-й век. Уже сложилась публика, которой это интересно.

— Когда-то в Советском Союзе профессия библиотекаря, как и учителя, была непрестижной и малооплачиваемой. Сейчас, говорят, положение изменилось. Да и правительство Москвы вас любит и опекает. В любом случае, мне интересно, как вы шли к своей нынешней должности — директора Тургеневской библиотеки.

— Я нисколько не жалею, что занимаюсь библиотечным делом. В начале карьеры я преподавала испанский язык в МГУ на факультетах журналистики и экономическом. Мне это быстро наскучило (тем более, что пополнять свои знания в начале 70-х годов было негде: зарубежных языковых стажировок тогда не существовало). Правда, я научилась говорить по-испански, именно преподавая язык. В 1974-м году я перешла на работу в библиотеку иностранной литературы, которую только-только возглавила тогда Л.А.Гвишиани-Косыгина. О ней я всегда вспоминаю с уважением и благодарностью. Это была женщина достойная во всех отношениях, как и ее отец А.Н.Косыгин. Там я занималась комплектованием фондов на испанском и португальском языках.

— Вы занимались и исследовательской работой?

— Да, работа в Иностранке давала возможность переводить и писать о литературах испано-португалоязычного мира. Кроме того, библиотека была особым миром московских «зарубежников», с университетскими, а не библиотечными дипломами.

Там работало много людей творческих и известных в литературном мире.

В 1979-м году, после месячной языковой стажировки в Лиссабоне, я стала заведовать отделом комплектования. Ушла из библиотеки в 1991-м году не по своей воле, в результате идейных разногласий с Е.Ю.Гениевой, ныне директором ВГБИЛ (мы с ней однокурсницы). Три года была освобожденным председателем Московской библиотечной ассоциации. В 1994-м году стала директором Тургеневки. Директорское место оставляет много свободы и для того, чтобы вести библиотечные дела в соответствии со своим пониманием, и для того, чтобы затевать разнообразные творческие проекты и даже лично в них участвовать.

Держу в руках книги, подаренные мне библиотекой, в их издании Тургеневка непосредственно участвовала; две из них — двухтомник «Тургеневские чтения» (2004-2006) — вышли в издательстве «Русский путь», осуществляющем «смычку» между Россией и Зарубежьем. Дай-то бог, чтобы не зарастала тропа, проложенная Тургеневым, сеятелем и катализатором интереса к русской культуре за пределами России. Кому как не Тургеневке эту традицию продолжать! Вот и меня здесь приветили, прочитав мои статьи о дружбе Ивана Сергеевича и американца Генри Джеймса, об их плодотворном общении и взаимном влиянии. Книга с этими статьями, посланная в библиотеку и с интересом здесь прочитанная, подарила мне и новых друзей, и счастливую возможность выступить перед москвичами в Тургеневской гостиной. ¹

Перефразируя Блока, сказавшего «Веселое имя — Пушкин», скажу: «Свободное имя — Тургенев». Для меня Иван Сергеевич из тех, кто может — неожиданно для всех и даже для себя — сорваться с насиженного места и броситься вдогонку за мечтой. Образец свободного, не скованного внутренними и внешними запретами поведения. А свобода заражает. Не знаю, по этой, по другой ли причине, так легко текла наша беседа под сводами Библиотеки, так ароматен был крепкий московский чай, так вкусны пироги и торты из знаменитого, недавно отремонтированного и ставшего еще наряднее «Чайуправления», что неподалеку — на Мясницкой. Чаепитие в Тургеневке, устроенное «на десерт», после встречи с читателями, было славным!

В доме на Тверской

Елена Цезаревна Чуковская. Фото автора

Здесь по адресу Тверская, дом 6 с конца тридцатых годов обитала семья Корнея Чуковского, а сейчас живет его внучка, Елена Цезаревна. Елена Цезаревна — хранительница семейных архивов, в прошлом ученый-химик, ныне «редактор и комментатор», целиком посвятивший себя изданию оставшихся от деда и матери рукописей и переизданию их книг. Вот-вот закончится издание нового 15-томного собрания сочинений Корнея Чуковского, которому Е.Ц. отдала несколько лет жизни. Помню, в мой прошлый приезд, три года назад, вышла в свет едва ли половина этих великолепных томов. Часть из них я получила тогда в подарок вместе с тяжеленной книгой «Чукоккалы», рукописного альманаха К.И., выпущенного за несколько лет до нашей встречи.² Но Елена Цезаревна была тем изданием не вполне довольна; оно, по разным причинам, не вполне соответствовало задумке Корнея Ивановича. И вот новое драгоценное издание, подготовленное ею и выпущенное уже упомянутым издательством «Русский путь» (2006). Сравнивая две эти книги, вижу, насколько последняя богаче и выигрышнее — и по качеству бумаги и иллюстраций, и по способу подачи материала. Альбом «Чукоккала» был подарен внучке дедом за четыре года до смерти, и внучка сделала her best, как говорят американцы, чтобы максимально бережно, полно и «репрезентативно» его издать. Но об этом издании нужно вести речь отдельно. Сейчас — о главной теме разговора, опять же, по московской привычке, проходящего за чаем. Елена Цезаревна, видимо, зная о моем интересе к портрету Чуковского кисти Ильи Репина³, рассказала о «приключениях» этого репинского шедевра. Вот сокращенная запись нашего разговора.

— У Корнея Ивановича есть запись в 1968 году (за год до смерти, — И.Ч.): История моего портрета. Этот портрет Репин написал в 1910-м году и, как утверждал К.И., подарил ему. Но потом художник попросил этот портрет на свою выставку в Италию, и там он был продан — по ошибке — по цене страховки, то есть очень дешево. Дальше, когда К.И. приезжал в 1916-м году в Англию и Францию с делегацией русских журналистов, то этим портретом владели Цетлины.

— Известные коллекционеры...

— Да, которые якобы хотели отдать К.И. портрет как владельцу, но он его не повез в воюющую Россию. И портрет остался у Цетлиных.

К.И. дальше пишет, что он увидел его в окне Торгсина в России.

— То есть он вернулся в Россию?

— Вернулся. И потом он был продан, кажется, за 2,5 тысячи долларов.

— Опять за границу?

— Да. Потом он отыскался в Израиле, у господина Шировера.

— Это не связано с израильской корреспонденткой Чуковского Марголиной? ⁴

— Связано. Когда К.И. начал переписку с Марголиной, она написала, что портрет в Израиле. К.И. попросил разыскать владельца, и она разыскала. Владелец приезжал к нам...

— В Переделкино?

— В Переделкино и сказал, что завещает К.И. эту картину.

— Так. Что же было дальше?

— Были какие-то движения со стороны консула Израиля, когда владелец портрета умер. Но ничего из этого не вышло — и портрет поступил на «Сотбис». И там его купил Ростропович за 90 тысяч долларов.

— Это уже в наше время...

— Ну да, буквально 1992-й год. Это было известно. Мама (Лидия Корнеевна Чуковская, — И.Ч.) даже списалась с ним. Он прислал цветную копию с надписью, она у нас стоит в комнате, могу показать. Она подписана Ростроповичем.

— В книжке, которую я рецензировала («Переписка Чуковского и Репина»), было написано, что портрет находится во Франции, владельцы не указывались.

— А он во Франции, дом Вишневской и Ростроповича во Франции.

— Ростропович не был назван.

— Это не принято. Портрет висел у них в парижской квартире. В журнале «Семь дней» была воспроизведена стена в их квартире, и там висел этот портрет. Так что это не было секретом. Ростропович собирал все это как бы для России. Но вот удивительным образом сразу после его смерти было объявлено, что вся коллекция, по его же решению, распродается.

— Галина Вишневская решила перебраться в Россию, а коллекцию продать, так как содержать ее было слишком дорого. ⁵

— Были разные отклики. Даже Горбачев выступал с призывом купить всю коллекцию для России. Но государство, конечно, не будет покупать по такой миллионной цене. Сейчас уже этот портрет выставлен по стартовой цене 300-500 тысяч фунтов. Это уже к миллиону. Должен быть аукцион.

Вот у меня «Российская газета», где замдиректора Третьяковской галереи говорит, что из всей коллекции они бы хотели получить этот портрет. Может быть, его купит для Третьяковки кто-нибудь... Чем это кончится, не знаю.

— А я знаю. Портрет Чуковского вернется в его семью.

— Мне, по правде, некуда вешать.

— А в Переделкине?

— В Переделкине висели оригиналы. Чуть только оно стало филиалом Гослитмузея, первое их требование было: все заменить на копии. Там висят одни копии.

— Да что вы!

— Был Коровин, был Репин...

— Не могут наладить охрану?

— Обеспечивать сохранность и не могут, и не хотят.

— И куда делись все оригиналы?

— У брата Димы, (двоюродный брат Е.Ц.— И Ч.), сына Николая Корнеевича. У них семья привыкла к картинам. Отец его жены — известный театральный художник Владимир Дмитриев. Они хранят картины как частные хранители.

— Вот и портрет Чуковского может вернуться к ним. Поглядим, что покажет будущее.

А будущее пока показало вот что. Приехав из Москвы, я узнала, что аукцион «Сотбис» не состоялся — всю коллекцию Ростроповича-Вишневской за день до начала аукциона купил известный предприниматель и меценат, глава Газпроминвестхолдинга Алишер Усманов. При совершении сделки он заявил, что собрание будет передано государству целиком и полностью4. Если вначале было неясно, какой музей или музеи получат коллекцию, то 1 октября ситуация прояснилась. Усманов на пресс-конференции сказал, что отдает приобретенные ценности в Константиновский дворец под Петербургом, не так давно восстановленный. Это решение совпало с желанием Галины Вишневской, считающей, что «собрание будет уместно в любом дворце Санкт-Петербурга». К тому же, в Константиновском дворце пока нет своей коллекции, что поможет не распылить собранные великими музыкантами сокровища.

А что же портрет Чуковского? Какова его будущая судьба? Останется он музейным экспонатом или ему суждено вернуться в семью Чуковских? Бог весть. Хорошо уже то, что портрет возвратится в Россию.

У Рассадина на Ленинском

Критик, литературовед, обозреватель «Новой газеты», Станислав Рассадин тоже принял меня за столом. Только предлагал не чай, а крепкие напитки и, соответственно, закуски. От пития я воздержалась — мой эмоциональный градус и без того был повышенным. За два дня до этого было объявлено об отставке правительства и его главы Фрадкова и назначении нового премьер-министра. Мне не терпелось услышать от Станислава Борисовича, автора острых аналитических статей о современности, его мнение по поводу этого события.

— Станислав Борисович, помните, в вашем интервью⁶ вы говорили о возможном будущем России, не исключая «ужасного»⁷ варианта. Как вы прокомментируете случившееся позавчера: замену премьер-министра новым, никому не известным человеком, который, возможно, в недалеком будущем станет претендовать на кресло президента? Не начало ли это какого-то «ужаса»?

— Ирина, я об этом не думаю ничего. Во-первых, я не говорил, что будущее России ужасно. В историческом смысле я оптимист. Уж никуда мы не денемся от нормального образа жизни.

— Я не говорю о Большом времени.

— Хорошо. Ближайшие годы, до которых я — искренне говорю — Слава Богу, не доживу, мне кажутся довольно грустными, оскорбительными и унизительными для моей любимой родины. Что касается данного события, мне это не интересно.

Я случайно услышал, что где-то на Южном Урале уже готовится его музей. В поселке, где он родился, с замечательным названием Арбат, от которого уже ничего не осталось, что представляется достаточно символичным. Мне это, еще раз говорю, не интересно. Не потому, что я не озабочен судьбой своей родины, которую я люблю и из которой никогда не хотел уехать, а просто не интересно.

Можно размышлять: ну, скажем, Вл. Вл. Путин, человек не глупый, с определенной психологией, испытал ли он некоторый «садизм», когда, скажем, наше любимое «Эхо Москвы» говорило: вот сейчас снимут этого — будет Сергей Иванов. И вдруг возникает совершенно никому не известный человек. И совершенно очевидно, уже тогда было очевидно, что он стал премьер-министром и уже заявил, что готов идти на выборы президента — и что его, конечно, выберут подавляющим числом голосов. Это уже чисто психологическая...

— Фантасмагория!

— Не перебивайте меня, Ирина. Дайте мне высказаться до конца.

Уже поздно размышлять над ментальностью — ненавижу это слово — россиян, но так будет, так будет. Будет он. Но. Вдруг он окажется приличным человеком в этой неприличной ситуации? Может быть, может быть... Ему 66 лет. А вдруг через год у него забарахлит сердце? И он через год уйдет в отставку? Ну, не интересно мне все это. В самой своей непредсказуемости — что ни Медведев, ни Иванов, а никому не известный человек, очень может быть, замечательный. Не охота об этом думать.

Другие заботы. Я сейчас верстки читаю, пишу свои «паршивые» статейки и так далее. У меня мелкая такая, муравьиная жизнь. Даже в этой непредсказуемости, которой Вл. Вл. Путин — нужно отдать ему должное — не перестает удивлять, есть абсолютная предсказуемость. Ну, скучно, скучно, скучно. Если бы это еще была скука, которой и в которой живет моя любимая страна Дания — о ней писали, что это страна скучного телевидения и нелающих собак... Вот если бы еще это была скука такая же, как в Дании, ничем нам не грозящая. А эта скука нам чем-то угрожает.

Мало вам?

— Спасибо. Вполне достаточно.

Станислав Рассадин на прощанье подарил мне те из своих книг, которые я «пропустила»: «Невольник чести» — о Пушкине, и «Русские, или из дворян в интеллигенты», по его словам, лучшее из того, что он написал. Книга, охватывающая русскую литературу от Пушкина до Чехова и не пропускающая «малых вершин». Милая и заботливая украинская женщина Света, приехавшая на заработки с Украины и помогающая Станиславу Борисовичу справляться с недугом и с хозяйством, уложила книги мне в сумку.

Я вышла. Вокруг гудел Ленинский проспект. Москвичи бежали по своим делам — энергичные, модно и красиво одетые. По дороге к метро зашла в пару магазинов — везде была пропасть товаров, цены кусались, но покупателей, казалось, это не слишком отпугивало. Уже нырнув в метро, подумала: политика политикой, а жизнь жизнью. Вон и сам хозяин квартиры на Ленинском: мог бы быть в тяжелой депрессии, перестать писать — так катастрофичен и безжалостен по потерям и напастям был для него этот год... Но нет, работает, пишет, участвует в жизни и по мере сил сражается с болезнью. Это к вопросу о прогнозах.

А вообще эта короткая неделя в Москве была для меня долгой; мне кажется, что в моей американской жизни я еще не раз вспомню «московские посиделки».

¹ Три года назад, придя в Тургеневку за книгой и увидев эту гостиную, я подумала: «Какое , должно быть, счастье выступать здесь перед читателями!»

² Первое издание «Чукоккалы» было осуществлено в 1979-м году, спустя 10 лет после смерти К.И. и через 15 после того как альманах, еще при жизни автора, был отдан в типографию.

³ См. мою статью «Переписка двух творцов (Репин и Чуковский)». Чайка.№ 22, 16-30 ноября 2006. В конце этой статьи — рецензии на книгу «Илья Репин. Корней Чуковский. Переписка» — говорилось о репинском портрете молодого Чуковского и выражалась надежда, что этот безусловный шедевр вернется в дом Чуковских.

⁴ См. книгу «Чуковский и Жаботинский». Москва-Иерусалим, 2005-5765. Корней Иванович переписывался с израильтянкой Р. П. Марголиной в середине 60-х годов, когда это было довольно опасно. Письма уходили с «нарочным».

⁵ Коллекция включает 450 предметов, в том числе портреты кисти Карла Брюллова, Валентина Серова, Ильи Репина, а также собрание императорского фарфора 18-19 вв.

⁶ Какие нынче времена? (интервью со Станиславом Рассадиным). Чайка. № 23, 1-15 декабря 2006

⁷ «К нашему времени, при всех его достоинствах, я отношусь плохо и боюсь, что оно превратится в ужасное. Симптомы совершенно очевидны» ( из интервью Ст. Рассадина).