У нынешнего фестиваля (двадцать восемь художественных фильмов, ряд ретроспектив, экспериментальные ленты молодых и дерзких режиссеров) не было, на первый взгляд, заданной тематической направленности. Но если задуматься, то можно угадать тему пронзительную, хотя и без претензий на оригинальность: жизнь — невечность этого Божьего подарка и наша пугающая глупость, позволяющая тратить отпущенное время бездумно и бесталанно.
...При первых кадрах фильма французского режиссера Джулиана Шнабеля «Водолазный колокол и бабочка» (The Diving Bell and The Butterfly) кое-кто напрягся: что это, документальное кино? Отрывочные голоса, расплывчатое изображение, камера пьяно переползает с предмета на предмет, не фокусируясь. За кадром голос человека, мучительно вспоминающего, что с ним случилось. И с ужасом осознающего: его не слышат. Обширный инсульт чудом не убил его, но парализовал полностью, отняв все физические способности, кроме единственной — открывать и закрывать непострадавший глаз (омертвевший второй пришлось зашить — и не надейтесь, что камера пощадит вашу чувствительную нервную систему: манипуляция будет произведена прямо на экране...)
Это не документальное повествование, но и не залихватски придуманный сценарий. Это художественно изложенная история подлинной жизни. Жан-Доминик Боби (совершенно несравненный в новой роли Мэтью Амальрик) был преуспевающим редактором парижского журнала мод «Elle». Его знали как остроумца, эстета, светского щеголя, здорового, нормального женолюба. Вопрос собственного физического здоровья практически не занимал энергичного сорокадвухлетнего мужчину — его занимал собственный успех в обществе. Там все было, что называется, крепко схвачено — но хотелось еще и еще. По мужской снисходительной к себе, жену свою Селин (Эммануэль Сайнер) Жан-Доминик благополучно предал, с новой подругой Аньес (Агата де ла Фонтен) — тоже решил расстаться, не желая приноравливаться к ее странностям. Но перед зрителем явно не записной злодей, потерявший честь и совесть по причине богатства и успеха. Он продолжал посещать своих детей в назначенные судьей «папины дни», любя их по-настоящему, он оставался преданным престарелому отцу (великолепный в своей возвышенной старости, легендарный Макс фон Сидов). Однако и любимых отпрысков, и запертого в четырех стенах немощного родителя Жан-Доминик бросал всякий раз, когда труба звала к богемным радостям Парижа...
Конечно, поняв, что впереди — плен собственной оболочки, парализованный хотел умереть. Но, к счастью, при нем оказалась команда самоотверженных: жена, не бросившая, несмотря на предательство, любимая женщина, не бросившая, несмотря на предательство, девушки-логопеды Генриетта и Мари, одержимые профессиональной манией совершить безнадежное — сохранить функцию связи больного с внешним миром. Кроме зрячего глаза, у Жана-Доминика осталась абсолютно не пострадавшая память, к которой подключилось яркое воображение. На паре этих крыльев, подобных крыльям бабочки, и полетела бессмертная душа: бессловесный инвалид, освоив простую, хотя и муторную методику диктовки (ему по порядку называют буквы алфавита, и он на нужной моргает один раз), начинает писать книгу. О жизни, о ее парадоксах, о красоте, которой не замечаешь на вечном бегу, о чуде сохранения главного в кладовых памяти. Буква за буквой — слово, слово за словом — предложение, в час по чайной ложке, ассистентка Клод (Энн Косиньи) плачет от переутомления и радости, что дело идет...
Книга вышла. Сам по себе факт ее создания был чудом. Создатель скончался через десять дней после выхода тиража.
Выступая перед журналистами в театре Уолтера Рида, Джулиан Шнабель рассказал историю собственной семьи, отчасти послужившую импульсом для создания «Водолазного колокола и бабочки»: «Отец мой умер в возрасте девяноста двух лет. Никогда в жизни по-настоящему не болел. Был счастливо женат на моей матери: вместе они прожили шестьдесят лет. Но когда ее не стало, он тут же сдал — и оказалось, что к самой мысли о конечности жизни он не был готов. Отец жил со мной и моей семьей до последнего своего дня. Мы заботились о нем, но уберечь от страха смерти я его не смог».
А зачем живому думать о том, что все мы когда-нибудь умрем? Затем, чтобы не возникало соблазна жить бездарно — походя тянуть сразу за множество ниточек, пробрасываться возможностями, которые не повторятся, пробегать мимо любящих, которых любить в будущем уже не придется. И все надеяться, что нечто большое и настоящее когда-нибудь совершится. Оно совершается — но только здесь и сейчас. И каждое мгновение стоит озарения Фауста.
После таких откровений о хрупкости живого и сущего зрителю просто необходима компенсация в виде комедии! И она следует: фильм Уэса Андерсона «Дарджелин Лимитед» (The Darjeeling Limited) упаковывает нас вместе с тремя героями в экзотического вида поезд — начинается путешествие по пряной, жаркой Индии. Да, в титрах значится комедия. Но вначале три брата Фрэнсис (Оуэн Уилсон), Питер (совершенно неожиданный в новом амплуа Адриен Броди, пианист из одноименного фильма Романа Полански) и Джек (Джейсон Шварцман), год друг с другом не разговаривавшие, очень серьезно, некомедийно, переругаются из-за тысячи мелочей — и из-за первенства. Старший непременно хочет быть начальником, держать при себе документы младших, заказывать им блюда в ресторане, знать о каждом телефонном звонке, который делается на станциях следования...
В этой ленте много смешного — и много узнаваемо невеселого. Почему для воссоединения с родными надо тащиться в чертову даль, волочь неподъемные чемоданы через пустыню, любоваться чужой расцвеченной экзотикой? Закатанное в пластик расписание путешествий по святым местам не приближает несчастных туристов ни к какой «святости»: они злы, раздражены, мир ни на каких широтах не оправдывает ожиданий, дайте другой глобус... Но они продолжают упорно двигаться вперед: предстоит встреча с собственной мамой (великолепная в своей храбрости быть вечно некрасивой и никогда не стареющая Анжелика Хьюстон). Однако мама, живущая в монастыре, видеть сыновей не хочет, о чем уведомляет их спешным письмом. Ей некогда: нужно делать добро местным сиротам, в окружении которых она живет. Добро заметное, красивое, возвышенное, инсценированное, костюмированное... Вопрос о причинах моральной покалеченности ее собственных детей становится заведомо риторическим.
Герои андерсоновских фильмов (самый заметный — The Royal Tenenbaums) всегда рефлектируют, всегда ищут некой высокой духовности, не вполне понимая, что к заученному ритуалу она вряд ли имеет отношение. Но — ищут. К концу комедийного фильма персонажам положено обрести награду — иначе жанровые каноны нарушатся. Наши герои — помешанный на контроле других Фрэнк, эгоцентричный Питер, комедийно-напыщенный Джек — вроде как ничего подобного не заслужили. И все же их страдания не придуманы, а отчаянный шаг в финале — выбрасывание проклятущих чемоданов, чтобы нагнать поезд, — показывает, что мальчики повзрослели.
В этом фильме полностью отсутствуют элементы дешевого смеха вроде торта в морду или юморка ниже пояса. Он умен, детали отточены, слова и цитаты стоят каждая строго на своем месте: высокая комедия!
Зритель отсмеялся — и снова кипящее безумие... Когда у Сидни Люмета, легендарного оскароносного режиссера, спросили, на какую жанровую полочку он ставит свой новый фильм «Пока дьявол узнает, что ты мертв» (Before the Devil Knows You are Dead), лукавый восьмидесятитрехлетний старик так и не ответил напрямую. Произнес загадочно: «В мелодраме главное — история, в драме — характеры...»
Его фильм в равной мере можно отнести к драме, мелодраме, трагедии и триллеру с элементами «саспенс» (фильм беспокойства, тревоги, незавершенности). Главный герой Энди (Филип Сеймур Хоффман), преждевременно обрюзгший брокер некой финансовой фирмы, улыбчивый и тихий, тяжелый наркоман, мается от невозможности зажить такой жизнью, какой хочется. Той самой райской, которая наступает в заоблачной выси, пока рогатый с хвостом не понял, что тебя пора тащить в преисподнюю! Доставшаяся ему явно случайно красавица жена Джина (Мариса Томей) бегает тайком к его младшему брату Хэнку (Итан Хок) — существу тоже замордованному жизнью и измученному безденежьем. Но он, в отличие от старшего, любит Джину и находит ее привлекательной не только эпизодически (у Энди взлет страсти приходится исключительно на время отпуска, когда удается расслабиться). Опутанный долгами, хорошо приложившийся к деньгам своей фирмы, Энди уговаривает брата совершить «легкое» преступление — ограбить загородный ювелирный магазин. Заминка, однако, не только в том, что Хэнк никогда не грабил: магазин принадлежит их собственным папе и маме. На ужас всполошившегося младшего — старший отвечает цифровой выкладкой: когда все удастся, а оно удастся, у тебя будет столько-то...
Не буду рассказывать, чем завершился этот фильм. Спрошу о другом: чего же человеку, созданному по образу и подобию Всевышнего, следует опасаться на путях своих? Ножа, летящего кирпича, внезапной болезни? И того, и другого, и третьего, а главное — преисподней собственной души, в которой намешано подчас такого, чего не придумает ни одна многомудрая голова. Хороший образ и достойное подобие...
Восьмидесятитрехлетний режиссер полон несокрушимой жизненной энергии и решимости снимать, перелопачивать руду тяжелых семейных историй, выискивая драгоценные крупицы редких пород — человеческих характеров, которые не разгадываются и не повторяются.
Добавить комментарий