В издательстве журнала «Чайка» Seagull Press издана книга Юзефа Бронфмана «Моя бабушка из России». В своей книге автор описывает массовый выезд евреев России в 70-х годах прошлого века. Сейчас, по прошествии 30 лет, многим по обе стороны океана эта книга может помочь понять, как это было на самом деле.
Мы публикуем в сокращении отрывок из книги и рекламу для тех, кто эту книгу хотел бы приобрести.
— Привет! Лёня — это ты? Сто лет не виделись, как дела, что нового, ты ещё здесь, не уехал?
— Здесь? — удивился Лёня. — Здесь, здесь, там, где и ты... Такая вот жизнь, вспоминаешь друзей, когда что-то нужно.
— Что, что?
— Ты что, не слышишь, слух потерял? Приложи трубку к другому уху.
— Лучше этого уха у меня нет. Оно у меня самое лучшее.
— Тогда не говори, что не слышишь, если я о чем-то тебя попрошу.
— Смотря о чем....
— Французские духи. Приличный, но недорогой набор для подарка.
— Ха-ха! Становись в очередь. Приличный, но недорогой! Есть дорогие, но не приличные... Но для тебя... постараемся найти. Только у меня, Лёнечка, к тебе тоже просьба есть.
— Мы это вычислили, дорогой Яша. Я весь внимание...
— Нужно помочь одной очень важной женщине, она собирается перестраивать кухню и ванную.
— Знаю, у тебя не очень важных женщин нет, но я занят по горло, Яша. Как срочно?
— Запиши её домашний телефон, созвонись и скажи ей, что от меня, от Якова Семёновича. Зовут её Екатерина Сергеевна. И договорись с ней о сроках. После этого обязательно позвони мне, я скажу тебе, кто она такая. А за духами зайди ко мне в универмаг...
Большой универмаг. Лёня шагает между стоек, торопясь и стараясь никого не задеть. Народу много, возле касс толчея, огромная очередь выстроилась в отдел женской обуви. «Что дают?» — ни к кому конкретно не обращаясь, бросает он. В ответ слышит: «Итальянские туфли на шпильках». Леня обходит очередь, видит спешащую продавщицу в форменном халатике и едва успевает спросить: «Где у вас парфюмерный отдел?» — «На втором этаже», — на ходу отвечает продавщица. Он по лестнице поднимается на второй этаж, и наконец замечает в дальнем углу знакомую фигуру. Яша стоит за прилавком, худой, высокий, с огромной лысиной и бегающими глазками.
— Привет, Лёня, ты весь такой молодой и стремительный...
— Привет. Стремительный, потому что вечно тороплюсь...
— Куда ты торопишься? Ты уже подал документы?
— О чём ты говоришь, Яша!? Мы никуда не собираемся.
— Вот и хорошо, что не собираетесь. Я буду спокоен, что ты не встрянешь к ней. Ты звонил Екатерине Сергеевне?
— Звонил пару раз, но никто не брал трубку. А почему я должен встревать?
— Сейчас поймёшь. Она работает в центральном ОВИРе. Понял, о чём речь? Может, слышал такую фамилию Ольшакова? У многих евреев обморочное состояние, когда они слышат эту фамилию.
— Ты меня окончательно запутал. Какая Ольшакова, какой ОВИР?
— Я не могу больше здесь перешёптываться. Вокруг люди. Но всё это тебе предстоит ещё узнать... Пока же, позвони и сделай всё, что ей нужно. Это я тебя об этом прошу. А теперь тихонечко забери этот пакетик, и мы рассчитаемся потом.
— Постой, я конечно, нахал, но там огромная очередь за женскими туфлями. Спасибо тебе за духи, но как купить эти итальянские туфли?
— Молодец, Лёня. Далеко пойдёшь. Но с туфлями ты опоздал, всё заказанное уже отобрано и отложено, остальное пошло народу, в продажу. Теперь нельзя вмешиваться... Но я посмотрю... Какой размер?
— 37-й. Спасибо, Яша. Хотя я ничего не понял, но этой Ольшаковой позвоню.
— Будь здоров, но ты понятия не имеешь, кто она и откуда...
Лёня нажимает кнопку звонка. Дверь открывается.
— Здравствуйте, это я, Лёня.
— Заходите, заходите. Очень приятно, я — Екатерина Сергеевна. Давайте повешу вашу куртку.
Перед ним стояла физически крепкая, худощавая, энергичная женщина, лет 35-и, в спортивном костюме. Лицо — без косметики, прямые тёмно-коричневые волосы коротко острижены. Когда она вешала куртку, Лёня увидел милицейскую шинель с погонами капитана.
— О-о! Ваш муж капитан милиции!
— Нет, я не замужем, это моя шинель.
— Хорошенькое дело! — и, быстро соображая, добавил: — Работа есть работа, и даже капитан милиции заслуживает хорошую кухню.
— А разве Яков Семёнович не предупредил вас обо мне?
— Нет, он дал мне только ваше имя и телефон. Никогда не подумал бы, что у него есть такие знакомые. — Екатерина Сергеевна подняла брови. — Тем более, не подумал бы, что у вас есть такие знакомые.
Екатерина Сергеевна улыбнулась.
— Всё очень просто. Его дочь и я однажды лежали в одной палате с воспалением лёгких. Яков Семёнович приносил ей вареники с картошкой, и они угощали меня. С тех пор мы подружились с его дочерью. Но не с ним...
— Это интересно. — Лёня смотрел на Екатерину Сергеевну, не зная как реагировать. — Я тоже люблю вареники с картошкой и тоже болел воспалением лёгких...
Оба засмеялись.
— Значит, вы хотите сказать, что не зря затесались в нашу компанию?
Но Лёня уже почти не слушал, он рассматривал на кухне единственный висящий шкафчик — старый, потёртый. Висели ещё какие-то перекошенные полки. А обеденный столик, тоже старый и покарябанный неровно стоял.
— Понятно. И что бы вы хотели установить здесь?
— Мне трудно ответить на ваш вопрос конкретно, но Яков Семёнович сказал, что вы специалист с хорошим вкусом. — Теперь брови поднял Лёня, и они опять засмеялись. — Даже тарелки некуда деть, вот они и лежат в тех ящиках. А в ванной вода из крана всё время течёт...
— Понятно, — повторил Лёня и стал замерять стены в кухне. — Екатерина Сергеевна, я постараюсь всё сделать хорошо и красиво. Уверен, что вам понравится. Всё, что я достану, будет по государственной цене. Но я очень занят сейчас и смогу начать только в седьмой четверг от сегодня.
— Так я и знала! Вы могли всё это мне не говорить, а просто отказаться.
— Понятно! Фу, что-то прицепилось это слово сегодня. Екатерина Сергеевна, я не от себя, я от Якова Семёновича, так что вам не нужно волноваться. Кроме того, я выполнял такую же работу и профессорам, и председателям горисполкомов, и лётчикам, и артистам, а теперь хочу иметь в своём списке и капитана милиции. Добро? В знак того, что вы мне поверили, я приду на один четверг раньше. Начну с того, что разберу кухню и ванную и покрашу их. Договорились?
Строгость сошла с лица капитана милиции и она улыбнулась.
— Таких, как вы, я не встречала. Вроде бы делец, но интеллигентный. Говорите хорошо. Буду ждать шестого четверга. Это полтора месяца!
Ванная комната Екатерины Сергеевны после ремонта смотрелась красиво и современно. На полу у двери импортный коврик. Лёня заканчивает красить стены в кухне. Екатерина Сергеевна в шароварах и старой мужской рубашке навыпуск совершенно не похожа на грозного капитана милиции, а скорее на обычную домохозяйку.
— Никогда не могла представить, что за два дня можно такое сделать!
— Кроме этих двух дней мне нужно было потратить кучу времени на то, чтобы достать всё необходимое — от краски и гаек до мебели. Это не так легко, как кажется. Говорю я это не к тому, чтобы набить цену, как вы понимаете...
— Да, я понимаю. Я не хотела сказать, что это легко, боже упаси, я удивлена, мне не верится, что это моя кухня, моя ванная...
Лёня убирал щётки, закрывал банки с красками.
— Пусть сохнет. Завтра привезём мебель, и я установлю шкафы на стенку. И полки. Может, у вас есть какие-нибудь картины, фотографии — хотите, повесим на стены, украсим немного кухню.
— Спасибо, Лёня, спасибо. Понятия не имею, может что-то из журнала «Огонёк», я посмотрю. Лёня, мне очень неудобно занимать ваше время, но я хотела бы угостить вас чаем. Я и пирожные купила специально... — Екатерина Сергеевна немного растерянно посмотрела на Лёню.
— Ну, вы совсем не похожи на капитана милиции, — Лёня улыбнулся. — Хорошо, давайте попьём чайку. А вы умеете заваривать чай?
— Умею ли я? Наверное, умею. Залить кипяточком... и подождать, когда вода коричневой станет.
— Ну, нет, Екатерина Сергеевна, это не чай. Давайте я вас научу. Я служил в армии на Кавказе и там узнал, что такое настоящий чай. Лучше всего заваривать разные сорта чая.
Екатерина Сергеевна достала несколько пачек чая и поставила кипятить воду.
— Это целая наука, зато чай получается вкусный. Я думал, что вы на работе можете заваривать хороший чай, всё же милиция...
— Лёня, давайте я вам немного расскажу о своей работе, раз вам Яков Семёнович ничего не сказал... в чём я сомневаюсь. Если коротко, работаю я там, где дают разрешение на выезд за границу. Временный или постоянный. Теперь мой отдел больше всего занят отъездом евреев в Израиль на постоянное место жительства. Отдел называется ОВИР, большинство евреев в Союзе знают об этом. Так что вся моя работа заключается в выдаче разрешений на отъезд. Нелёгкая работа.
— Так, где у вас чайничек для заварки? Теперь запоминайте. Первое — обязательно налейте немного кипятка в пустой чайничек, он должен хорошенько прогреться. Потом насыпаем в чайничек разные сорта чая, например, две ложечки индийского, одну ложечку цейлонского. Можно добавить чуточку грузинского и чуть больше краснодарского. Теперь заливаем все это кипятком, но не до конца, а так, чтобы уровень воды был чуть-чуть выше отверстия для носика, чтобы пар не выходил. Накрываем чайничек полотенчиком, лучше махровым и ждём минут 15-20. Потом дольём в чайничек кипятка доверху и опять накроем полотенцем минут на 10. И чай готов... Ну а пока мы ждём, можно поговорить и о евреях, чувствуется, что вы в них лучше разбираетесь, чем в чае.
— Да, это правда. Разумеется, они все разные, как и все. Вы только, Лёня, не обижайтесь, вы ведь тоже еврей?
— «Хороший» еврей...
— Ну, вот вы и обиделись.
— Нисколько, Екатерина Сергеевна, я ведь тоже разбираюсь в евреях.
— Лёня, я вам так скажу, вы хоть еврей-не-еврей, но просто хороший парень. Это же видно. Не гордый, не умничаете, хоть и умный, начитанный, это тоже видно. Но там, у нас, они какие-то другие. Ведь я же вижу, что все они живут, скажем, лучше меня. Почему же они уезжают? У каждого счастливого еврея всегда найдётся хоть одна несчастливая история.
— Это интересно. Представляю, что они там вам рассказывают...
— Одно и то же, все врут одинаково: «Мы, дескать, не хотим уезжать, но уезжают наши родители, что же нам остаётся делать?». А родители, наоборот, на детей сваливают: «Дети уезжают, как же мы можем оставаться здесь одни?» Никто из них не набожный, никто в бога не верит, что же они будут в Израиле делать? Правда, теперь многие развернулись на Америку.
— Но ведь, с другой стороны, пусть едут, чего держать таких-то?
— Ну, Лёня, тут, конечно, много разных причин, я вдаваться в них не буду. Но если бы вы видели, как они подхалимничают, как стараются подкупить. А ведь ненавидят меня, между собой сукой называют, я, конечно, извиняюсь за это слово. Ещё Эльзой Кох называют... У нас не только евреев, но и русских разных полно. Наши русские женщины выходят замуж за иностранцев, только чтобы за границу уехать. Это же не женщины, а проститутки, опять извиняюсь. А мужики русские, которые женятся на иностранках, это фарцовщики! Их не за границу пускать нужно, они в тюряге должны сидеть! Хорошо, что вы не уезжаете. И Яков Семёнович. Дочка у него — просто чудо.
— Да, представляю, как вы их там между собой называете!
— Бывает. По-разному. Один на другого не похож. Но в целом, картина не очень симпатичная. Помню, у меня в школе была учительница русского языка и литературы, Шеля Ароновна. Замечательная женщина, осталась одна без мужа после войны, он погиб на фронте, с двумя детьми. Бедные, втроем жили на учительскую зарплату в какой-то комнатке под лестницей с коммунальной кухней. А как она любила Пушкина! Она читала нам стихи, при этом могла и смеяться, и плакать. Конечно, я понимаю, что не все евреи богатые, но, Лёня, среди богатых — большинство евреев. Конечно, не все евреи умные, но, посмотрите, сколько их среди учёных. А среди шахматистов? Там, наверное, все евреи. Конечно, не все евреи знаменитые, но посмотрите, сколько евреев среди знаменитостей: артисты, музыканты, писатели, поэты, певцы... Что-то я разговорилась, не за ту струну потянула...
— Тогда в самый раз вернуться к чаю. Какие чашечки у вас красивые!
— Да, это был подарок на нашу свадьбу.
— Екатерина Сергеевна, так я не понял, вы замужем?
— Была. Но он ушёл от меня.
— Как так?
— Что-то, Лёня, я с вами разоткровенничалась... А чай-то, правда, очень вкусный. Берите пирожные...
Ушёл из-за одной стервы... Мать её работает в «Чародейке», а сама она околачивалась на Мосфильме. Закрутили моего мужика. Сначала стричься стал у мамочки, потом с космонавтами стали его знакомить, потом с богемой пить начал...
— А как же они познакомились?
— На картошке. Мой работал в проектном бюро. Инженер-электрик. Его послали на уборку картошки, и их, с Мосфильма, тоже. Там они и познакомились. Вы же знаете, как там картошку убирают: больше пьют и бардак устраивают. А эта стерва там его и подхватила.
— Ну, и история... От такой женщины уйти — дурак, что ли?
— Нет, он не дурак, он был хорошим мужиком, домашним. А вам, Лёня, спасибо за комплимент.
— Наверное, мучается сейчас...
— Не знаю, иногда звонит, но ничего определённого не говорит. Мы ведь вместе со школьной скамьи. Поженились через два года после окончания школы. Только не рассказывайте Якову Семёновичу. Не знаю, почему я вам это начала рассказывать...
— Вы забыли, потому что я — «хороший» еврей.
Она улыбнулась.
— Хороший, хороший, только ведь тоже уедете. Все уезжают.
— Ну что вы, Екатерина Сергеевна. Мы об этом даже и не думаем.
— Вот и хорошо, а когда надумаете, дайте мне знать, всё будет проще.
— Нет, не будет этого. Ну ладно, пора домой. Спасибо большое вам за угощение. И совсем вы не строгая, Екатерина Сергеевна, чего это евреи вас боятся?
— Узнаете, когда будете на их месте. Вам тоже спасибо. Ещё не кончили, а я и сейчас не могу кухней и ванной налюбоваться. У вас действительно золотые руки...
— Хорошо, завтра договорим. Так я приеду к десяти?
Добавить комментарий