 |
| Поселенцы в секторе Газа формируют живую цепь, чтобы не пропустить солдат. Фото А. Гутника. |
|---|
В манхэттенском кинотеатре с забавным для нашего слуха названием "Пионер" состоялась премьера документального фильма американского режиссера Адама Гутника "Unsettled" (буквально "Неустроенные"). Он рассказывает о событиях трехгодовой давности, когда восемь с половиной тысяч жителей поселений в секторе Газа были насильно эвакуированы. Правительство Израиля сделало очередной политический шаг навстречу палестинцам — и маленькие миры со своим укладом и звучными названиями Гуш Катиф, Неве Дкалим, Гадид, Ацмона, общим числом двадцать один, перестали существовать. Остались стены бывших домов, ожидающие бульдозера. Это стало повторением сценария 1982-го года, когда после Кэмп-Дэвидского соглашения и передачи Египту территорий на Синайском полуострове, завоеванных после Шестидневной войны 1967 года, было разрушено крупное поселение Ямит. Тогдашний министр обороны страны генерал Ариэль Шарон убедил премьер-министра Менахема Бегина в том, что это разрушение оправдано.
Четверть века назад выдворение одних евреев другими проходило крайне драматично. Летом две тысячи пятого поселенцы, уже понявшие, что армия на их сторону не станет, сопротивлялись очень недолго. Операцию по выселению евреев из сектора Газа планировалось завершить за четыре месяца, а заняла она шесть дней.
Параллель спонтанная и страшноватая: закончилась шестидневная война — своих против своих. Оказывается, на этот счет в Израиле существует соответствующая шутка: армия работает по шестидневному графику...
Поселенцы в сегодняшнем Израиле — уже не "цвет нации" и не "лучшие ее представители", как провозглашал в свое время тот же Ариэль Шарон. Поселенцы — обуза, помеха очередному шагу на торгах с врагом, для которого весь Израиль — это поселение, и отхватывание следующего его куска — это только вопрос времени.
...Рассказанное выше — эмоционально окрашенная историческая справка. А вот собственно экран — и жизнь, полная солнца. Двое молодых спасателей, Лиор и Меир, красивые парни с кинематографичными улыбками, несут вахту на пляже с поэтическим названием "Газа Палм-Бич". Здесь их работа, здесь их дом — и они пытаются поразмышлять перед объективом о том, как же это выходит, что свое собственное жилище нужно покинуть навсегда. Внятного объяснения не находится, звучат оба растерянно, практически беспомощно...
Двадцатилетняя Нета, религиозная девушка в юбке до пола и с кинокамерой в руках, говорит режиссеру-коллеге Гутнику, что выкорчевывание поселенцев из родной почвы — преступление против Бога. Об этом стараются не думать ее ровесники — солдаты Юваль и Тамар, молодые воины Армии обороны Израиля, которые проходят инструктаж по профессиональному выселению. Им отдан приказ считаться с чувствами выселяемых, не демонстрировать удовлетворения от того, что делаешь.
И еще один персонаж — светловолосая русалочка Йэла, которая заявляет, что присоединяется к маршу поддержки выдворения поселенцев — и это при том, что палестинские террористы убили ее сестру.
О режиссере. Адам Гутник родился в городе Сиракузы, штат Нью-Йорк. Закончил юридический факультет Гарвардского университета, но вместо профессиональной практики пошел в помощники режиссера программы теленовостей. В качестве репортера побывал в Индии, в Африке, на Кубе. Потом прожил год в Тель-Авиве, вернулся в Америку — и опять отправился в Израиль, теперь уже с двумя купленными на собственные деньги кинокамерами, чтобы снять "Неустроенных" — свой первый фильм.
...Мы договариваемся встретиться в одном из бесчисленных манхэттенских "Старбаксов". "Вычисляем" друг друга сразу — хотя столь молодого выпускника Гарвардской юридической школы мое воображение, честно говоря, не рисовало...
— Адам, извини, если мой первый вопрос покажется банальным...
— Я его уже знаю (смеется). Почему меня не привлекла престижная карьера американского адвоката, верно?
— Попал...
— Решил, что жизнь коротка. Если начать заниматься тяжбами, можно заработать деньги, но не успеть сделать важное. Наверное, кое-кому это покажется шагом сумасшедшего, особенно с учетом того, что тяжелый для многих лицензионный юридический экзамен я сдал. Может быть, еще займусь адвокатской практикой... Но когда понял, что экран влечет гораздо больше, принял предложение поработать на вторых ролях на телевидении MTV — и не сожалею. Набравшись опыта, стал снимать репортажи для каналов NBC и MSNBC. Пришлось поработать и в правовом комитете парламента Южноафриканской Республики, и в консультативной группе одной из крупных бостонских компаний. И все хотел делать кино, такая вот странность...
— А как определилась тема фильма?
— О том, насколько ситуация в маленьком Израиле влияет на целый мир, говорить не надо. Но конкретную историю изгнания поселенцев из сектора Газа газеты особенно не освещали — видимо, потому, что последняя эвакуация летом 2005-го года прошла относительно гладко, практически без кровопролития. Мой собственный опыт в Израиле мало связывал меня с поселенцами: друзьями были обычные нерелигиозные парни. Они — евреи, я — еврей, они любят "Пинк Флойд", ходят в ночные бары и клубы — я тоже. Наконец, у них приличный английский... Но было между нами существенное различие: я американец, свободный от воинских обязанностей, а они все — солдаты, которые только что закончили службу и знают: их в любой момент могут вновь призвать к участию в военных действиях. Когда стало ясно, что Израиль покинет Газу, я решил, что пора туда ехать — рассказать историю о все тех же друзьях. Они хотели для себя и других только покоя и безопасности, они не желали быть насильственными эвакуаторами — но пришлось. Кстати, с палестинцами, которые отрицают право евреев на эту землю, я тоже хотел встретиться. Страха не было — но помешали недостаток средств и незнание арабского языка.
— Мои сыновья посмотрели принесенный фильм раньше меня и предупредили: очень тяжелый. Действительно, многие кадры смотреть трудно: поселенцы вешают себе на шею страшные таблички "Jude", надевают желтые звезды, называют ребят и девушек из Армии обороны Израиля гитлеровцами. Человек в кипе демонстративно хоронит свою военную форму, чтобы показать, что армия себя опозорила... Понятно, что снимать такое бесстрастно было невозможно. Что тебе помогало работать — твердые политические убеждения или чисто человеческое понимание позиции поселенцев?
— Трудно назвать "позицией" целую жизнь, прожитую там, откуда тебя через годы сгоняют... Я ни в коем случае не планировал снимать политическую историю с выводами и расставленными акцентами, не имел в виду быть пропагандистом. Мы, евреи, темпераментны, ощущение, что тебя предали, рождает бурю эмоций — я и хотел показать людей и подлинные чувства, пускай зачастую экстремальные. А вот ответа на вопрос, правильно ли было восьми с половиной тысячам поселенцев находиться в окружении более миллиона арабов, у меня по-прежнему нет. Кроме изгнанников, которые от отчаяния уравнивают израильское правительство с фашистским, есть в фильме и матери солдат, охранявших территории. Эти женщины знали, что их дети были под прицелом каждый день! Потому они и вышли на всеизраильский марш-призыв к эвакуации евреев из сектора Газа. Я хотел показать беду. Это беда собратьев, которых заставляют поднимать друг на друга оружие.
— Многие персонажи "Неустроенных" — верующие. Религия для них — оплот абсолютной истины: выселение евреев с их исконной земли — преступление перед Богом. Но для значительной части людей светских эти представления кажутся фанатизмом...
— До съемок я был знаком с немногими религиозными евреями — как-то не случилось, ни в Америке, ни в Израиле. Потом познакомился с поселенцами и убедился: это личности — сильные, честные, преданные стране и идее. Смирение, равное слепоте, их не отличает: они требуют по отношению к себе справедливости. Я против стереотипного представления о религиозных людях как об одурманенных идиотах.
— А вот слово "демократия", упомянутое в бюллетене для прессы, из контекста фильма как-то выбивается — точнее, приобретает явно саркастический оттенок...
— Давай будем точными в терминах. Демократия подразумевает власть закона, отсутствие произвола. Израиль — единственное на Ближнем Востоке демократическое государство, сомнений в этом нет. Но не произвол ли то, что сделано с поселенцами? Давать однозначный ответ на такой вопрос — значит, судить о политике, а это дело сложное и, несмотря на опыт тележурналистики, все-таки не до конца мое. Принять ту или иную точку зрения на ситуацию в Израиле означает стать в некотором роде советчиком. А кто я такой? Американец, живущий вдали от всех этих драм и мыслящий экзистенциально: вот жизнь, какая она есть, со всеми ее тревогами, с необходимостью принимать ответственность за происходящее, с иронией по отношению к собственной слабости, с отчаянием от невозможности восстановить справедливость... Это, пожалуй, ключевое слово для определения темы фильма: несправедливость человека по отношению к человеку.
— Но Ариэль Шарон, принявший решение о выселении поселенцев, показан подчеркнуто нейтрально. Так ли было задумано?
— Именно так. Шарон — политический лидер, принимающий решение. Делать из него карикатуру или, напротив, героя у меня нет оснований. Повторяю: я не снимал заказную иллюстрацию к учебнику истории и не солидаризировался ни с какой партией, ни с какой организацией — я делал фильм о живых людях.
— Фильмопроизводство — дело дорогое. Кто помог добыть деньги для съемок?
— Организаций, в которые можно было бы обратиться, немало, но я ни к кому не ходил с просьбами о деньгах — чтобы избежать давления и необходимости принимать навязанную точку зрения. Есть такой способ финансирования — собственная кредитная карточка...
Добавить комментарий