Поэзия

                  
                Дождь

Над полынной бирюзой, над деревнею, 
Чистой божьею слезой, песней древнею, 
С черных крыш смывая ложь, тьму окольную, 
Возрождая в душах дрожь колокольную, 
Босиком издалека в белом рубище, 
Согревая облака сердцем любящим, 
Прозревая мир рукой, звонким посохом, 
Дождь слепой шел над рекой аки посуху. 


          День поминовения

Поминальную чашу осушим 
Над землей, где зарыты таланты. 
Вспомним тех, чьи мятежные души 
Мы вперед пропустили галантно. 
Помолчим. Все равно не напиться 
Философским течением буден. 
Постоим. А куда торопиться? 
Все мы там своевременно будем. 

Пахнет пыльным цветком валерьяны 
Нескончаемый марш на погосте. 
Каждый день в оркестровые ямы 
Мир бросает игральные кости. 
Но молчат, не имущие сраму, 
Новоселы кладбищенских линий — 
Бренных тел опустевшие храмы, 
По кресты утонувшие в глине. 

И смахнув со щеки аккуратно 
Горечь слез, набежавших невольно, 
Неохотно уходим обратно — 
В жизнь, которая делает больно, 
Где рекламно кипит мегаполис, 
Семь грехов предлагая любезно, 
Где любовь, как спасательный пояс, 
Нас с тобой удержала над бездной...


      Коктебель

Офонарели города 
От крымской ночи. 
В ее рассоле Кара-Даг 
Подошву мочит. 
Душа готова пасть ничком, 
Но вещий камень 
Гостей встречает шашлычком, 
А не стихами. 

Лукавым временем прибой 
Переполошен. 
В него когда-то как в любовь 
Входил Волошин. 
Теперь здесь новый парапет, 
И пристань сбоку, 
И след — на узенькой тропе, 
Ведущей к Богу. 

Высокий склон непроходим 
От молочая. 
И мы задумчиво сидим 
За чашкой чая. 
И теплой каплей молока 
Напиток белим. 
А молоко — как облака 
Над Коктебелем. 

Друзья пришлют под Новый год 
Привет с Тавриды. 
И будет радоваться кот 
Куску ставриды. 
А нам достанется мускат 
Воспоминаний — 
Полоска теплого песка, 
И свет над нами. 

...Ты помнишь, как туда-сюда 
Сновал вдоль бухты 
Буксир, который все суда 
Прозвали "Ух, ты!"? 
Он, громыхая как кимвал, 
Кивал трубою, 
Как будто волны рифмовал 
Между собою. 

Итожа день, сходил с горы 
Закат лиловый. 
И тоже плыл куда-то Крым 
Быкоголовый… 
Пусть память крутит колесо, 
Грустить тебе ли, 
Что жизнь навязчива, как сон 
О Коктебеле.


 Доцент Петров спускается в метро 

Доцент Петров, покинув теплый кров, 
Плащом укрывшись от дождя и ветра, 
Преодолев сто метров до метро, 
Спускается в грохочущие недра. 

Доцент Петров боится катакомб. 
Путь на работу — более чем подвиг. 
И валидол с утра под языком 
Он по таблетке нежит, или по две... 

Как по яремной вене черный тромб, 
Как заяц, убегающий от гончих, 
Во глубине столичного метро 
Трясется переполненный вагончик. 

А вместе с ним в подземной суете, 
Среди седых матрон и вертопрахов, 
Покорно едет в университет 
Доцент Петров, потеющий от страха. 

Доцент Петров — не думал о таком, 
Когда тайком, еще провинциалом, 
На мраморе щербатым пятаком 
Чертил в метро свои инициалы. 

Но рок суров, и бросив теплый кров, 
Под ветром одолев свои сто метров, 
Доцент Петров спускается в метро — 
Бездонные грохочущие недра. 


       Дефиле по зоопарку 

Дефиле по зоопарку. Подшофе, 
Музыкально выражаясь — форте пьян, 
Я присел за столик летнего кафе, 
Насмотревшись на зеленых обезьян. 

Заказал и черри бренди, и халвы. 
В обрамлении решетчатых оправ 
Плотоядно на меня смотрели львы, 
Травоядно на меня взирал жираф. 

Душный вечер недопитым черри пах. 
Я, сказав официантке данке шон, 
Слушал мысли в черепах у черепах 
В толстый панцирь спать залезших нагишом. 

Ощущал себя то мышью, то совой, 
Старым буйволом, забитым на пари, 
То стервятником, что грезит синевой, 
Где со стервой своей первою парил. 

Оплетала прутья цепкая лоза, 
Винторогий козлик блеял о любви. 
Его желтые печальные глаза 
Вызывали дежавю у визави... 

Громыхал оркестрик жестью "ля-ля-фа". 
Мой сосед, искавший истину в вине, 
Подмигнул мне через стол: "Шерше ля фам"? 
Я подумал... и пошел домой к жене.