Наверное, справедливо говорят, что никогда не надо возвращаться в те места, где тебе было хорошо. И лучше не встречаться со своей первой любовью через много лет, чтобы сохранить незамутненными старые и дорогие воспоминания, и чтобы на них не накладывалась новая картинка.
Может быть, это справедливо и в отношении некоторых книг, которые не надо перечитывать. Во всяком случае, такие мысли мне приходили в голову, когда я как бы заново прочитал два романа Ильфа и Петрова, которые не трогал уже десятки лет и которые в свое время любил. Они тогда культовыми были, да и сейчас таковыми остались, посмей сказать о них нечто, не вписывающееся в ряд, — засмеют. Классика. Итак, взял я "Двенадцать стульев" и "Золотого теленка" и стал восстанавливать в памяти все, хорошо мне запомнившееся. Вот, думаю, получу такую полезную смехотерапию. Ничего подобного.
Читал и разные нехорошие мысли мне в голову лезли. Все вокруг в восторге. А я осознаю вполне определенно свою ущербность и неспособность к этим восторгам присоединиться.
Читал это я — человек, лишенный чувства юмора — и думал с печалью, что эти две знаменитые книги — явный социальный заказ безнравственной власти. Но выполнен заказ талантливо. Ведь очень важно, кто играет музыку, которую заказали. Музыканты были отменными. А заказывал музыку в то время через своих подручных не кто иной, как великий друг трудящихся, писателей и физкультурников товарищ Сталин, человек весьма неглупый и даром заказами не разбрасывающийся. При нем дилогия Ильфа и Петрова выпускалась очень широко, и даже вышло в свет собрание сочинений этих авторов — честь, которой удостаивались весьма немногие. У нас многие считали эти книги антисоветскими — на самом деле, они были очень даже советскими, иначе товарищ Сталин не давал бы им зеленую улицу.
Если исходить из того, что юмор — это когда смеются над теми, кто упал, а сатира — это когда пишут о тех, кто толкнул, то Ильф и Петров сладострастно пинают тех, кто упал при советской власти. Даже ни в чем не повинного старого, больного, несчастного Паниковского, который не был для рабочих и крестьян классовым врагом. Это настоящий апофеоз торжества новых хамов, которые зародились при советской диктатуре и издеваются над всем, что связано со старым временем. При любой другой власти, даже при Гитлере, оставались корни старой жизни и люди, эту старую жизнь олицетворяющие. При Сталине все выжигалось дотла. В те годы, когда создавались книги, против всего, что ассоциировалось со старым, готовились репрессии, которые скоро развернулись вовсю.
У Ильфа и Петрова все эти предводители дворянства, священники и разные нэпмановские капиталисты настолько прежалкие и премерзкие личности, что таких не стыдно было власти уничтожать через несколько лет. Как писал Константин Симонов в предисловии к книге уже в наши годы, "все эти типы… смешны в своем бессилии и отвратительны в своих упованиях".
Ильф и Петров своим талантливым пером очень помогали Сталину и Бухарину в борьбе не только против классовых врагов, но и против Троцкого. Помните, когда начинается роман? В пятницу 15 апреля 1927 года. В тот самый день, когда все советские газеты писали о шанхайской мясорубке, об избиении китайских коммунистов. Троцкий, соперничавший со Сталиным и Бухариным, тогда приближенным к другу физкультурников, требовал поддержать борьбу за мировую революцию, потому что враг угрожает СССР. Сталин и Бухарин считали, что мировая революция подождет, — надо своими внутренними делами заняться. В первом издании, даже когда гадали мадам Грицацуевой, ей предрекали долгую жизнь, аж до мировой революции, тем самым утверждая, что до революции еще далеко.
Ильф и Петров были очень удобны Сталину и Бухарину, высмеивая и идеи Троцкого, и разных леваков в жизни и искусстве, которые ассоциировались с Троцким. Кстати, в образе поэта-халтурщика, сочиняющего шедевры про Гаврилу, они изобразили — весьма клеветнически — Владимира Маяковского, который пописывал тогда в окнах РОСТа. Так что и они внесли свою лепту в травлю большого поэта.
Это мы сейчас не знаем реалий тех событий, которые лежали в основе романов, а в те времена они были отлично известны. Недаром в 1928 году Бухарин сильно хвалил "Двенадцать стульев" и обильно цитировал книгу. А "Золотой теленок" целил уже в Бухарина. У Сталина в то время планы изменились. Но это уже другая история, так же как и отвратительные писания Петрова о судах над "врагами народа". Скажете, время было такое... И все же, ведь оставались даже в те времена люди, сохранявшие порядочность.
Этот мой рассказ о неудачном, для меня новом прочтении двух культовых романов, почему-то считающихся "диссидентскими", показывает, насколько я лишен чувства юмора, в отличие от всех вокруг, для которых эти романы — это хрестоматия и повод для бесконечного цитирования.
Насчет Ильфа и Петрова близкие мне люди выразили свое негодование и крайнюю степень осуждения, что я, мол, замахиваюсь на святое. И прочие такие громкие слова употреблялись, что не в ту степь меня несет и не с той ноги шагаю. Но почему, спрашивается, я терпимо отношусь к людям с высокоразвитым чувством юмора, а ко мне относятся с осуждением за то, что у меня такого чувства нет, и не вижу я никаких таких выдающихся достоинств у двух писателей, которые воспитывали широкие массы в духе тотального осуждения прошлого и людей из этого прошлого?
Если вам кто-нибудь скажет расхожую фразу, что о вкусах не спорят, то вы в эту чепуху не верьте. О вкусах не только спорят, но за них еще и по морде бьют. Иногда в прямом смысле, иногда в переносном. Мне — в прямом не доставалось, а в переносном — сколько угодно. Каких только эпитетов я не наслышался из-за своих вкусов и взглядов.
Я люблю выносить на публику литературные темы. Про меня ходят разные порочащие слухи, даже по радио говорили, что я ловко устроился, прочитал одну книгу Джека Лондона и все время ее цитирую. Но это неверно. Я и другие книги читал разных авторов…
Читайте полную версию статьи в бумажном варианте журнала. Информация о подписке в разделе Подписка
Добавить комментарий