Продолжение. Начало в N4 [135].
Первой опомнилась от шока Португалия. Ее опытные моряки уже в 1500-м году добрались до большой и богатой части материка, которую назвали Бразилией. Еще через 30 лет началось ее освоение. Вскоре бразильские товары, особенно тростниковый сахар, стали оборачиваться золотом для португальской казны. После пиренейцев и другие участники забега не ударили в грязь лицом и обзавелись более-менее солидными колониями на неосвоенных просторах американского континента.
Между тем, XVI век в Европе выдался бурным. Вспыхнула Реформация — Мартин Лютер из Германии и Жан Кальвин из Женевы, каждый на свой лад, обличали католическую церковь. Естественно считая, при этом, что только предлагаемые ими реформы позволят сохранить настоящую веру. И у того, и у другого появились сторонники-протестанты — уж слишком много неправедного видели верующие в поступках церковников, начиная от простых священников и кончая Папой. Постепенно все больше людей разных сословий стали переходить на сторону реформаторов, их не могли остановить даже пылавшие без передышки костры инквизиции.
На этом фоне жители Нидерландов проявили себя наилучшим образом — они перешли в протестантство, в его кальвинистском варианте, после чего в 1579 году добились независимости от католической Испании. Надо отдать должное этим людям — они стали строить "христианство с человеческим лицом", отличавшееся веротерпимостью. Как нигде в Европе, здесь никого не преследовали за религиозные убеждения. Не забудем: совсем недавно, 24 августа 1572 года, рядышком, в соседней Франции, с благословения королевы-матери Екатерины Медичи, во время Варфоломеевской ночи католики вырезали не менее 10 тысяч протестантов-гугенотов.
Нидерланды стали притягательным местом для изгнанников и их потомков — туда ринулись евреи и анусим, рассеянные по разным государствам. А уже оттуда, вместе со многими жителями Амстердама, Антверпена и других городов они попадали за океан. Но прежде, чем это произошло, переселенцы дали кое-что взамен приютившей их стране. Большинство из них были сефардами (от названия Испании на иврите; позже так стали звать и евреев, бежавших из Португалии). Одним из главных и традиционных занятий в их семьях оставалась торговля. Владели они этим делом искусно, имели устойчивые связи со многими партнерами в разных странах. Получив достаточную свободу, они придумали способ, облегчавший взаимовыгодные операции, и впервые в истории организовали международную банковскую систему. Суть ее сводилась к тому, что применявшиеся до того расчеты наличными заменили использованием ценных бумаг и кредитов. Это помогло маленьким Нидерландам вырваться в лидирующую группу мировых держав.
Между тем, Испания потихоньку теряла свое влияние, хотя Португалия была все еще в силе. Одним из важнейших источников ее богатства стала Бразилия. И совсем неплохо чувствовали себя там португальские марраны. Они использовали принадлежность к католической вере на все сто. Чем только они ни занимались в заокеанской колонии! Среди них были учителя и торговцы, предприниматели и христианские священники и даже владельцы сахарных плантаций. Кто-то исполнял католические обряды не за страх, а за совесть и породнился со "старыми христианами". Кто-то тайно исповедовал иудаизм.
Однако испанцам удалось еще сделать рывок перед закатом и в конце 16 столетия подчинить себе Португалию. И тут же эмиссары Инквизиции отправились за океан, чтобы заниматься своей обычной работой. Ничего хорошего марранам это не сулило, хорошо еще, что долго Испания не продержалась. Хотя, по большому счету, хрен редьки не слаще.
Однако ситуация в корне изменилась, когда в 1630-м году голландцы отобрали у португальцев Бразилию и объявили в ней религиозную толерантность. Туда сразу же ринулись как неустойчивые анусим с Иберийского (Пиренейского) полуострова, так и сефарды из самих Нидерландов. Вскоре в бразильском городе Ресифе появилась первая в Новом Свете еврейская община. Перед переселенцами открывались широкие возможности. Им разрешили купить брошенные убежавшими португальцами плантации и заняться производством сахара.
Обычно с 60 га земли с помощью 20 аборигенов-рабов получали в год 160 тонн сахара. Сефарды стали равноправными участниками процесса получения готового продукта и торговли им. Товар поставлялся в Европу. Колонисты ввели эффективную для них схему: туда — сахар, обратно — африканских рабов. Местных индейцев уже не хватало — долго протянуть в более чем каторжных условиях они не могли, да и освоены пришельцами были только прибрежные районы.
Нередко работорговлю представляют себе так: подошел корабль к берегу, высадился отряд, захватил группу черных невольников и повез их в Америку. На самом деле всё было иначе. Силой захватывали рабов только арабы, которые занимались этим в течение многих веков. Когда европейцы решили последовать их примеру, они, большей частью, пошли другим путем. Загружали на родине в трюмы ружья, ткани, ножи и другие нужные аборигенам вещи и, причалив к африканскому берегу, предлагали обмен. Местные племенные вожди и царьки за вышеперечисленное добро с нескрываемым удовольствием отдавали либо захваченных в плен соседей, либо членов своего же племени. О гуманности тут разговора быть не могло — ни с одной, ни с другой стороны. На плантациях выжить было крайне трудно. Таким образом, многие евреи быстро разбогатели. В этом смысле они нисколько не выделялись среди других белых поселенцев — рабов использовали все, и богатели тоже все.
Но недолго играла успокаивающая голландская музыка. Ее снова сменили обжигающие иберийские ритмы: в 1654 году Португалия, освободившаяся от испанского владычества, вернула себе Бразилию. Для уже успевших осесть на новом месте евреев это было равносильно катастрофе. Изгнанные с Пиренейского полуострова сефарды и их потомки в течение полутора столетий скитались по Европе и теперь вдруг снова могли оказаться во власти жестокой Португалии... Оставалось одно: в который раз — бежать. Что ж, просторы перед ними лежали большие. А приткнуться, по сути, было некуда.
600 евреев, приехавших в свое время с раввином из Амстердама, вернулись домой (как раз в это же время — в 1654-1655 годах — туда добрались и оставшиеся в живых беженцы-евреи, спасавшиеся от резни, устроенной Богданом Хмельницким при поддержке русских войск). Остальные рассеялись. Кто-то обосновался на островах Карибского бассейна, принадлежавших Нидерландам. А 23 человека из Ресифе на небольшом корабле пришвартовались к причалу Нового Амстердама в бухте на восточном берегу Северной Америки. Они обратились к местным властям за разрешением поселиться в их городе. У губернатора Петера Стуйвесанта хватало своих проблем, но как человек вежливый он отказал просителям в самых культурных выражениях и посоветовал им плыть куда-нибудь подальше.
Однако губернатор не был самым главным. Он просто исправно нес свою службу. А его хозяином, как и хозяином Нового Амстердама, являлась знаменитая нидерландская Вест-Индская компания. Она имела собственный флот, солдат, владела огромными богатствами и заморскими территориями. Управлял этой мощной процветающей организацией совет из 19 именитых купцов. Нетрудно догадаться, что это были умные, хваткие люди. А из такой догадки уже абсолютно достоверно следует, что часть совета составляли евреи и марраны. Поэтому представители руководства "поправили" губернатора — и беженцы остались. Это были первые евреи в Северной Америке. Именно с них началась история крупнейшей еврейской диаспоры в мире.
Судьбе было угодно распорядиться так, чтобы вскоре Новый Амстердам перешел к англичанам и получил английское имя — Нью-Йорк. Но потеря поддержки доброжелательных голландцев не сказалась на положении немногочисленной сефардской общины, со временем ставшей селиться и за пределами большого города. Не сказалась потому, что на новой земле они получили неожиданный подарок.
...Несколько мужчин только что закончили молитву, но не спешили расходиться. Они чувствовали себя всё еще неуютно на этом неосвоенном диком берегу, но не только оттого, что надо строить себе дом и начинать жизнь сначала. Давило и нарушение привычного ритма бытия — ни синагоги, ни раввина, субботу приходится отмечать далеко не так, как хотелось бы. К тому же надо налаживать отношения с новыми соседями. Сейчас к ним как раз приближались двое из них — англичане из местной колонии. Стоявшие смотрели на них молча. С голландцами иметь дело было просто. А как прикажете общаться с британцами, если не знаешь их языка?
— Добро пожаловать в наш край! — на отличном иврите обратился к мужчинам высокий седой англичанин.
— Надеемся, вам здесь понравится, — доброжелательно добавил его молодой спутник.
Сефарды были поражены.
— Вы евреи? — удивленно спросил старший из них.
— Нет, конечно, — улыбнулся седой. — Мы пуритане. Но понимаем ваши затруднения, и к тому же владеем вашим языком. Почему бы вам не присоединиться для молитвы к нам? Мы можем молиться вместе в нашем доме.
— Спасибо, но это невозможно, — возразил старейшина. — Вы — христиане, мы — иудеи.
— А знаете ли вы, что мы не так далеки друг от друга, как это может показаться? — опять вступил молодой. — Впрочем, мой отец объяснит ситуацию лучше — как и зачем они покидали Англию.
— Да, это было необычное и героическое решение. Для нас оно означало рывок к свободе. — Седой помолчал. — Это был исход. Да-да, исход! Такой же, как у ваших предков из Египта. Ветхий Завет для нас — неиссякаемый источник познания. И не случайно, поднимаясь в 1620-м на наше судно Mayflower, мы считали — и считаем себя — пилигримами. Мы видим глубочайшую аналогию между своим поступком и тем, что происходило в то давнее время с вашим народом...
И потрясенные потомки испанских изгнанников услышали пронзительную по уважению к ним и их вере историю.
Пуритане-протестанты из-за религиозных гонений чувствовали себя на родине, словно рабы. И не просто вспоминали Моисея, а отождествляли себя с древними иудеями. Англия в их глазах была Египтом, английский король — фараоном. Красным морем являлся Атлантический океан — и они преодолели его и пришли на новую родину. Америка таким образом воплотилась в их исходе как бы в Землю Израильскую. Встретились им здесь и ханаане — местные индейцы. А они сами стали новыми израэлитами, нашедшими Землю Обетованную.
— Мы рады таким соседям, как вы, — закончил свой рассказ пожилой англичанин. — И повторяем свое приглашение.
— Спасибо за гостеприимство и добрые слова, — поклонился старейшина. — Мы тоже счастливы жить рядом с вами. Но молиться будем отдельно...
Еврейская история на новом континенте только начиналась. Поразительным в ней было то, что изгнанники-евреи пользовались здесь и доверием, и уважением, особенно в Новой Англии, основанной пуританами-переселенцами. Это было удивительное везение. Сколько раз везло этому многострадальному народу? Перелистываешь в памяти страницы истории — и не можешь припомнить что-либо подобное ни до 17 века, ни после него.
Казалось бы, надежды были весьма призрачными. В Европе, куда ни кинь, евреев притесняли, ущемляли в правах, насильно крестили, изгоняли — из той же Англии и из Франции, к примеру. И даже в тех странах, где им жилось получше, — в Нидерландах, Польше или Литве — они в массе своей оставались людьми второго сорта. Но в Америку на ловлю удачи приехали, между прочим, те же европейцы. Как они должны были относиться к евреям здесь, за океаном, привезя с собой столь "богатый опыт"?
Сохранившие свои убеждения потомки пуритан-пилигримов оказались людьми другого склада. И проявлялась их близость к духовной жизни сефардов не только в добрых словах, но и в делах. В Гарвардском, Йельском, Колумбийском, Принстонском и других университетах преподавался курс иврита. В значительной части колоний юридические установления и законы строились на нравственных положениях древнееврейской Библии. Многие отцы-основатели Соединенных Штатов прошли через эти университеты. Более того, когда через годы в результате победы Американской революции создавалась новая страна, всерьез рассматривалось предложение, чтобы государственным языком США вместо английского стал иврит. Трудно даже представить себе, как повернулась бы мировая история, если бы тогда это предложение прошло...
При всём при том здесь численность евреев росла медленно. К концу XVII века их было всего около сотни, к середине 18 столетия чуть побольше — около 300 человек. Все друг друга знали, жили дружно, занимались любой работой. Сефарды долго сохраняли свою культуру и свой язык — ладино, в котором иврит приобрел испано-португальскую окраску. Появлялись синагоги, становившиеся центрами жизни общины. Первые ашкенази (по названию Германии на иврите), прибывшие в Америку в 1702 году, сначала тоже посещали эти синагоги. Язык, которым они пользовались, — идиш — наряду с ивритом, включал модифицированные немецкие слова. Неудивительно, что поначалу между этими двумя ветвями европейских евреев возникла некоторая напряженность. Однако потом всё наладилось, и вскоре ашкенази заняли лидирующее положение. Тем более, что к 1720 году их уже стало больше, чем сефардов. Но всё же, и тех и других вместе в 1776 году оставалось немного — примерно, полторы тысячи.
Они были равноправными гражданами своей страны. Иудаизм исповедовался свободно и открыто, наравне с другими конфессиями — впервые в мировой истории Соединенные Штаты сознательно отказались от государственной религии. Когда в Ньюпорте, штат Род-Айленд, 17 августа 1790 года открывается первая городская синагога, президент Джордж Вашингтон направляет местной общине такое послание: "Пусть дети рода Авраамова, живущие на этой земле, продолжают и впредь пользоваться заслуженным добрым отношением к ним со стороны других ее обитателей — в то время как каждый будет сидеть в безопасности под собственной виноградной лозой и смоковницей, и никто не будет угрожать ему".
Это было не только теплое пожелание, но и выражение признательности. Во время войны за независимость евреи сражались за свободу Америки. Первым патриотом, убитым в Джорджии, был сефард Фрэнсис Сальвадор. А денежная помощь?! Финансист Хаим Соломон, из польских евреев, в последние дни войны, когда все средства фактически были исчерпаны, собрал у своих соплеменников-эмигрантов и европейских партнеров и передал американскому правительству 200 тысяч долларов (включая все свои сбережения), — огромную по тем временам сумму. Разумеется, после победы ему не вернули ни цента, и он умер банкротом. Объяснили, что документы затерялись. Но это уже другой разговор...
И всё-таки, и всё-таки... Не всюду — пуритане. Не все любили евреев. В некоторых местах им даже не позволяли селиться. Да и выдающиеся государственные умы Америки не всегда могли преодолеть инерцию устоявшихся взглядов... Например, Томас Джефферсон и Джон Адамс полагали, что евреи с их особым языком и талмудической подготовкой не могут стать такими же полноценными членами общества, как классически образованные граждане европейского типа. Иными словами, эти ребята развивали несложную мысль, что свобода для тебя в Америке есть свобода в том случае, если ты не слишком еврейский еврей. Между прочим, Джефферсон был вполне здравомыслящим современным деятелем: по количеству рабов на его большом земельном участке он уступал только одному человеку в своем графстве.
Так что сыны Авраамовы плодились и размножались на американской земле не слишком интенсивно. К 1820 году их стало 6000. Нужно было что-то экстраординарное, чтобы ситуация изменилась. И это произошло. Два события почти совпали во времени. Одно — глобальное: в Европе начиналось победоносное шествие капитализма. Другое — на первый взгляд, частное и незначительное: в понедельник, 24 января 1848 года, примерно в 10 часов утра, Джеймс Маршалл, строивший на Американской речке в предгорьях Сьерра-Невады лесопилку, извлек из воды несколько твердых желтых полосок, ярко блеснувших на солнце. У него мелькнуло предположение — что бы это такое могло быть. Но всё-таки сомнения оставались. Проверка подтвердила — его предположение верно!
Через месяц золотая лихорадка захлестнула мир.
Добавить комментарий