"Конец... — обреченно вздохнула вдова Шляпко, — Этот засудит, как пить дать! Злой, ну прямо служебная овчарка..."
Следователь поморщился, потер ладонью в районе солнечного сплетения — права мама: холостяцкая сухомятка до добра не доведет! — и произнес, скучно глядя на буйные вдовьи формы:
— Итак, гражданка подозреваемая, перейдем к главной теме нашего свидания. Месяц назад скончался ваш третий супруг. Все трое ушли в мир иной при сходных обстоятельствах: во время ужина, по-научному, трапезы. Как вы объясните сие странное обстоятельство? Учтите: наш закон самый законный. Убедительно советую — признайтесь, без утайки обстоятельств и деталей. Короче говоря, чистосердечно.
— Ладно! — горестно всхлипнула вдова. — Хорошо! Я все скажу!
Следователь нажал кнопку диктофона и откинулся на спинку стула. Вот черт! Может, гастрит? Или уже язва желудка? Зря не слушал маму...
— Мой первый муж был интеллигент, — начала вдова.
— Да? — удивился следователь, — Редкость в наше время...
— Нет, вы не подумайте чего плохого, не настоящий: его так друзья звали, потому что он никогда не произносил нехороших слов, как весь народ, а употреблял культурные выражения. Мужчинам говорил: "Фак ю, сэр", а женщинам: "Мадам, плиз, не пойдете ли вы в..." Забыла слово. Красивое... иностранное. На "Аню" похожее.
— Ближе к делу, мадам... гражданка Шляпко.
Вдова достала из сумочки салфетку и жалобно высморкалась:
— Он очень любил вкусненькое...
"Большой оригинал, однако", — ухмыльнулся про себя следователь и вспомнил мамины отбивные.
— Особенно жирненькое и жареное... Я, бывало, ему готовила в день три раза... Свиную грудинку, начиненную грибочками... Со шпинатом. Свинка обязательно не старше года, с сальцем на два с половиной пальца. А соус...
Вдова заметно возбудилась:
— Если взять и перетереть анчоус со среднеземноморским гребешком, добавить столовую ложку хрена и настоять шесть часов на португальском амаретто...
— Госпожа Шляпко! — умоляюще произнес следователь...
-... или баранья вырезка, нашпигованная чесночком, с гусиными шкварочками и жареным майским лучком...
— А нельзя ли поближе к кончине? — хлюпнул следователь, захлебываясь обильной холостяцкой слюной.
— Конечно. Я готовила, готовила, готовила, а он кушал, кушал, кушал... Пока не помер.
Вдова Шляпко высморкалась в новую салфетку и продолжила:
— А второй был игрок. И друзья его были игроки.
— Карты? Рулетка? Биржа?
— Домино. Сидит во дворе, играет, играет, играет, а потом приходит домой и кушает, кушает, кушает... Сладкое обожал! Я ему, бывало, готовила три раза в день... Пирожные... И торты тоже... С фруктово-ореховой начинкой и шоколадные с коньячными наполнителями, а еще наполеоны с моим фирменным кремом.
Вдова опять пришла в легкое возбуждение:
— Взбить пол-литра свежих сливок, добавить измельченные ананас и авокадо... Все это поставить в холодильник на четыре часа, потом...
Взглянув на лицо следователя, вдова осеклась и полезла в сумочку за очередной салфеткой.
— Я ему готовила, готовила, готовила, а он ел, ел, ел... И умер. А третий мой супруг очень любил копченое и вяленую...
— Не надо третьего! — хрипло остановил следователь вдову, — Следствию все ясно...
— Я все вам рассказала. Чистосердечно. Что мне теперь будет? — вдова Шляпко судорожно сжала в кулачке все использованные салфетки.
— Что будет? Для начала, мадам, я на вас женюсь! — произнес следователь и прижал ладонь к солнечному сплетению. Почти к сердцу.
Добавить комментарий