Продолжение. Начало в N8 [139].
Царь Мадуры
В начале темного века Кали-Юга, около трех тысяч лет до нашей эры (по хронологии брахманов), жажда золота и власти овладела миром. В течение нескольких веков — говорят древние мудрецы — Агни, небесный огонь, образующий светлое тело Дев и очищающий душу людей, распространял по земле свои эфирные токи. Но горящее дыхание Кали, богини желания и смерти, которое поднимается из бездн земли как жгучее испарение, пронеслось в те времена по всем человеческим сердцам.
Справедливость царствовала во времена благородных сынов Панду, царей солнечного цикла, которые внимали голосам мудрецов. Победители, они обращались с побежденными как с равными. Но с тех, пор как сыны солнца были истреблены или смещены со своих престолов и их редкие потомки скрывались у отшельников, несправедливость, честолюбие и ненависть взяли верх.
Изменчивые и лживые, как ночное светило, которое они взяли своим символом, цари лунного цикла воевали между собою беспощадно. Одному из них удалось взять верх над всеми другими путем террора и волшебных чар.
На севере Индии на берегу широкой реки процветал могучий город. Он имел двенадцать пагод, десять дворцов и сто ворот, окаймленных башнями. Разноцветные знамена, подобно крылатым змеям развивались на его высоких стенах. Это была гордая Мадура, несокрушимая как крепость Индры.
Там царствовал Канза, отличавшийся коварным сердцем и ненасытной душой. Он терпел вблизи себя одних лишь рабов и верил в прочное господство лишь над тем, что ему удавалось сломить, а то, чем он обладал, казалось ему ничтожным в сравнении с тем, что оставалось непокоренным. Все цари, признавшие лунный культ, преклонялись перед ним. Но Канза мечтал покорить всю Индию, от Ланки до Гимавата. Чтобы выполнить это намерение, он образовал союз с Калаиени, властителем гор Виндия, могучим царем яван, народа с желтым цветом лица.
Как приверженец богини Кали, Калаиени предавался мистическому искусству черной магии. Его называли другом Ракшасов или блуждающих по ночам демонов, а также царем змей, потому что он пользовался ими, чтобы наводить ужас на свой народ и на своих врагов.
В глубине одного непроходимого леса, внутри горы, находился храм богини Кали; это была необъятная черная пещера, вход в которую охранялся колоссами со звериными головами, высеченными в скале. В эту пещеру приводили тех, кто желал преклониться перед Калаиени и получить от него тайную силу.
Он появлялся у входа в храм, окруженный множеством чудовищных змей, которые извивались вокруг его тела и поднимались по мановению его жезла. Он заставлял своих данников падать ниц перед этими змеями, головы которых, переплетаясь, поднимались над его головой. При этом он шептал таинственные заклинания. Те, которые выполняли этот обряд и поклонялись змеям, получали великие милости и им давалось все, чего бы они ни пожелали. Но в то же время они попадали беспрекословно во власть Калаиени. Вдали или вблизи, они оставались его рабами, и если кто-либо из них пытался ослушаться или скрыться от него, он немедленно видел перед собой страшного мага, окруженного своими пресмыкающимися, он видел около себя их шипящие головы и был парализован чарами их сверкающих глаз.
Вот этого Калаиени Канза выбрал себе в союзники. Царь яванов обещал ему власть над землей с условием, чтобы он взял себе в жены его дочь.
Горда как антилопа и гибка как змея была дочь царя-мага, прекрасная Низумба. Лицо её напоминало темное облако, на котором играет голубой свет луны. Глаза её были как молнии; её жадные уста походили на мякоть красного плода с белыми косточками; можно бы подумать, что это — сама богиня желаний Кали. Вскоре она овладела сердцем Канзы и, разжигая его страсти, превратила его сердце в пламенный костер. У Канзы был дворец, наполненный женщинами всех цветов, но внимал он одной лишь Низумбе.
"Даруй мне сына, — сказал он ей, — и я сделаю его своим наследником и стану владыкой земли и не буду бояться никого".
Но Низумбе не удавалось родить ему сына, и сердце её пламенело гневом. Она завидовала другим женам Канзы, любовь которых приносила плод. Она умножала жертвоприношения, приносимые её отцом богине Кали, но её недра оставались бесплодными как песок жгучей пустыни. И тогда царь Мадуры приказал совершить перед всем городом великое жертвоприношение и вызвать всех Дев. Жены Канзы во всем великолепии и весь народ присутствовали при торжестве.
Распростертые перед огнем жрецы призывали великих Варуну и Индру, Ашвинов и Марутов. Царица Низумба приблизилась и, произнося магическое заклинание на незнакомом языке, бросила в огонь горсть благовоний. Дым почернел, языки пламени закружились и ужаснувшиеся жрецы воскликнули: "О, царица! То не Девы, то Ракшасы пронеслись над огнем. Твое лоно останется бесплодным".
Тогда Канза в свою очередь приблизился к огню и спросил жреца: "В таком случай скажи мне: от которой из моих жен родится владыка мира?"
В этот миг Деваки, сестра царя, приблизилась к огню. Это была девственница с сердцем ясным и чистым, которая провела свое детство за пряжей и за тканьем, словно во сне. Её тело было на земле, душа же её, казалось, пребывала в небесах. Деваки преклонила смиренно колени, прося Дев дать сына её брату и прекрасной Низумбе. Жрец смотрел поочередно, то на огонь, то на девственницу. Вдруг он воскликнул, исполненный изумления:
— О, царь Мадуры! Ни один из твоих сыновей не будет владыкой мира! Он родится из недр твоей сестры, которая присутствует здесь.
Велико было поражение Канзы и гнев Низумбы, когда были произнесены эти слова. Когда царица осталась наедине с царем, она сказала ему:
— Нужно, чтобы Деваки погибла немедленно.
— Каким образом, — возразил Канза, — смогу я погубить свою сестру? Если Девы покровительствуют ей, их месть падет на меня.
— В таком случае, — сказала Низумба, полная ярости, — пусть царствует она на моем месте, и пусть родит она того, который приведет тебя к постыдной гибели. Я же не хочу более царствовать вместе с трусом, который боится Дев. Я возвращаюсь к отцу моему Калаиени!
Глаза Низумбы метали молнии, золотые подвески её трепетали на смуглой шее. Она бросилась на землю, и её прекрасное тело извивалось, как разъяренная змея. Канза, страшась потерять ее и охваченный безумным порывам страсти, был одновременно и испуган и опален новым желанием.
— Хорошо! — воскликнул он. — Деваки погибнет, лишь не покидай меня!
Молния торжества сверкнула в глазах Низумбы, волна горячей крови залила её темное лицо. Она вскочила и обняла покоренного тирана своими гибкими руками. Прижимаясь к нему трепещущей грудью, от которой исходило одуряющее благоухание, прикасаясь своими жгучими устами к его устам, она проговорила тихим голосом:
— Мы принесем жертву Кали, богине желания и смерти, и она даст нам сына, который будет владыкой мира!
В эту же ночь пурохита, начальник жертвоприношений, увидел в сновидении царя Канзу, закалывающим свою сестру Деваки. Тотчас же он отправился к Деваки, объявил ей, что смертельная опасность угрожает её жизни и приказал ей бежать без замедления к отшельникам. Деваки, получив указание от жреца, переоделась в странницу, вышла из дворца Канзы и покинула город Мадуру, не встреченная никем.
Рано утром слуги царя искали Деваки, чтобы казнить ее, но нашли её покои пустыми. Царь допрашивал городскую стражу. Стража отвечала, что ворота были заперты всю ночь, но во сне все видели, как стены крепости расступились, словно растворенные падающим с неба лучом света, и женщина вышла из города, следуя этому лучу. Тогда Канза понял, что непреодолимая сила покровительствует Деваки. С этих пор страх проник в его душу, и он возненавидел свою сестру смертельной ненавистью.
Дева Деваки
Когда Деваки, одетая в одежду из древесной коры, скрывавшую её красоту, вошла в дебри гигантских лесов, она пошатнулась, изнуренная усталостью и голодом. Но как только она почувствовала тень этих чудных лесов, утолила голод плодами манго и утолила жажду водой лесного источника, она ожила, как оживает истомившийся цветок, освеженный пронесшимся ливнем. Отдохнув, она углубилась в лес ...
Она шла целый день. К вечеру, поверх бамбуковой чащи она увидала неподвижную голову слона. Он смотрел на Деваки с видом разумным и покровительственным и поднимал свой хобот, словно приветствуя ее. Лес расступился ...и Деваки увидела картину, полную мира и райского очарования.
Перед ней расстилалось озеро, усыпанное лотосами и голубыми кувшинками: его лазурная грудь среди чащи леса было как новое небо. Аисты неподвижно мечтали на его берегах и две газели пили, склонившись над водой. На противоположном берегу, под сенью пальм, виднелась обитель отшельников. Мягкий розовый свет заливал озеро, лес и обитель святых риши. На горизонте возвышалась белая вершина горы Меру. Дыхание невидимой реки давало жизнь растительности, а смягченный звук дальнего водопада вместе ласкал слух.
На берегу озера Деваки увидела лодку. Рядом с ней отшельник, человек преклонных лет, казалось, кого-то ожидал. Он молча подал ей знак, чтобы она вошла в лодку, а когда девственница вошла, он взялся за весла. Когда лодка двинулась, задавая за водяные лилии, Деваки увидала самку лебедя, плавающую на голубых водах озера. Смелым полетом лебедь-самец, опускаясь, начал описывать большие круги вокруг нее и затем опустился около своей подруги, трепеща белоснежными крыльями. Деваки вздрогнула, сама не зная почему. Но лодка причалила к противоположному берегу и дева с очами лотоса увидела перед собой царя отшельников Васиштху. Сидя на шкуре газели и одетый в шкуру черной антилопы, он более походил на бога, чем на человека. В течение шестидесяти лет он питался одними лишь дикими плодами. Его волосы и борода были белы, подобно вершинам Гимавата, его кожа была прозрачна, а взгляд его таинственных глаз был обращен внутрь.
Увидя Деваки, он встал и приветствовал ее словами: "Деваки, сестра знаменитого Канзы, привет тебе от нас! Руководимая Махадевой, ты оставила мир скорби ради мира радости, ибо ты сейчас у святых риши, которые владеют своими чувствами, счастливы своей судьбой и ищут путь к небесам. Давно мы тебя ждем, как ночь ожидает зарю, ибо мы, живущие в глубине лесов, взираем очами Дев на этот мир. Люди нас не видят, но мы видим людей и следим за их деяниями. Темный век жадных желаний, крови и преступлений свирепствует на земле. Мы отметили тебя для подвига освобождения, и через нас Девы тебя избрали. Ибо луч божественной красоты облекается в человеческий образ в лоне женщины".
В эту минуту святые выходили из своей обители для вечерней молитвы. Престарелый Васиштха приказал им поклониться до земли перед Деваки. Они преклонились, и Васиштха продолжал: "Она будет матерью всем нам, ибо от неё родится дух, который должен преобразить всех". И вслед за тем, обращаясь к ней: "Пойди, моя дочь, риши отведут тебя к соседнему озеру, где живут сестры-отшельницы. Ты будешь жить среди них, и да сбудется божественная тайна".
продолжение следует
Добавить комментарий