Ураган

Продолжение. Начало в N10 [142].

Небо, опять меняя окраску, двигалось, крутилось. Мутное, с багровыми разводами, оно походило на разгоравшийся пожар. Ветер, набирая силу, качал веерообразные листья пальм. Плотные, как картон, те со стуком бились друг о друга. На заборе, на котором по вечерам сидели верещавшие птицы, было пусто. Вся живность попряталась. В темноте среди колышущихся пальм светился огонёк сигареты — вроде светлячка, двигающегося вместе с рукой Павла. Антон подошёл, опустился рядом на скамейку.

— Как ты? — спросил он, сознавая всю абсурдность своего вопроса.

— Нормально.

Они помолчали, глядя на небо, на котором растекались вишнёво-синие абстрактные пятна.

— Да-а, ураган приближается, — сказал Антон.

— Утром уже будет здесь, — ответил Павел и безрадостно пошутил: — если только не передумает.

— Оставайся, дом у нас крепкий, а то в твоей квартире небезопасно... сам знаешь, как здесь квартиры строят, ветер в миг крышу снесёт, — предложил Антон.

— Да нет, пойду я...

— Оставайся, — попросил Антон. — Если ты это из-за Ларисы, так не бери в голову, она вспыльчивая, но быстро остывает.

Рванул ветер, замахал ветвями деревьев, опрокинул что-то на участке баскетболиста. Где-то заскулил пёс. Повыл и замолчал, так и не услышав ответный лай соседских собак, обычно мгновенно вторивших друг другу. Утонули привычные звуки: шум машин, голоса игравших в это время в переулке детей, пенье птиц. Только рёв ветра и разраставшийся непонятный стук. Типа многочисленных хлопков.

— Останешься? — повторил Антон. — Смотри, что творится.

— Хорошо, останусь, только на ночь, потом поеду к себе, — согласился Павел.

— Вот и отлично, а завтра, когда всё окончится, я тебя отвезу, — обрадовался Антон, втайне надеясь, что сын задержится.

— Что вы здесь сидите, идите в дом, чай будем пить, — позвала их Лариса. Она стояла в дверях: тёмный силуэт на фоне льющегося из комнаты света. Лица не было видно, только фигура — слегка полнеющая, но по-прежнему складная. В темноте его жена казалась моложе. Такой она выглядела и в те минуты, когда не злилась.

— У нас сахара, оказывается, нет... забыла попросить тебя купить, — сказала она извиняющимся тоном. — Не съездишь, здесь за углом магазинчик... может, ещё открыт.

— Я могу, — вызвался Павел.

— Лучше пусть твой папа, а мы с тобой пока поболтаем, расскажешь нам с Лизонькой, что ты делал эти годы, — сладким голосом произнесла Лариса.

Резкий поворот в её поведении Антона насторожил. В особенности её нежелание, чтобы за сахаром отправился Павел. "Наверное, боится, что он стащит наш джип", — посмеялся про себя Антон и сказал, что никаких проблем, сам смотается.

Переулок был вымершим. Ни людей, ни машин. Дома, как заброшенные. Многие — с забитыми досками окнами. Когда он свернул на широкую, всегда перегруженную улицу, там та же пустота — он один во всём городе. Около магазинчика стоял единственный автомобиль, похожий на танк, с огромными колёсами. За прилавком сидел мужчина. Кивнув Антону, он сказал, что всё разобрано, сам не знает, зачем здесь дежурит: покупателей нет, торговать нечем.

— Вы что, всю ночь здесь будете? Ураган же, — спросил Антон.

— Посижу ещё часа два. Может, кому пиво понадобится, вон там две шестёрки остались. Не возьмёте?

— Возьму, — кивнул Антон и улыбнулся: — Так что можете закрывать и идти домой.

На обратном пути машину уже сильно покачивало. Ветер набирал скорость. Хотя жара спала, воздух был удушливо-влажным. Окна джипа запотели, и Антон включил дворники. Одновременно с их стуком раздался свистящий звук. Впереди с неба свалился тёмный предмет, вроде лоскута, и с треском шлёпнулся где-то рядом на асфальт. Антон резко замедлил ход, видя, что следом падает второй, затем — третий. Он вгляделся в тьму, пытаясь понять, откуда они летят, но улица плыла в тумане, а вместе с ней дома, деревья и столб со знаком "Стоп". Не заметив его в ватной мгле, Антон повернул направо и чуть не столкнулся с автомобилем. Тот грозно погудел, проехав в сантиметре от его джипа, и пропал во тьме, как и всё вокруг.

"Да-а, то ещё будет, когда ударит ураган... хорошо, что Павлик с нами", — подумал Антон. Впервые за долгое время на душе не было тревожно. Сын жив, здоров, рядом с ним.

— А вот и я! — возвестил он, входя в дом. — Сахара не было, пришлось взять заменитель.

— Ничего, тоже сгодится, — сказала Лариса.

По тому, как она не обернулась, продолжая мыть что-то в раковине, и по смущённо-испуганному виду Лизы он мгновенно понял, что в его отсутствие что-то произошло.

— Где Павлик? Вышел покурить? — спросил он, озираясь.

— Он поехал к себе, скоро вернётся, — так же не глядя на него, ответила жена.

— Как это? На чём он поехал?

— Пешком пошёл, сказал, что здесь близко.

— Ничего себе близко! Пешком не меньше чем полчаса пилить. Как ты вообще могла отпустить его в такую погоду?

— По-твоему я должна была запереть его на ключ? Он взрослый человек, сам распоряжается своей жизнью, я пыталась его отговорить, но он ни в какую.

Она, наконец, повернулась и посмотрела на него. Глаза у неё были усталые, красноватые и ускользающие. Убегающий в сторону взгляд был верным признаком того, что она чувствовала себя неловко.

— Вы что, поссорились? — спросил он.

— Нет.

Она шагнула к Антону и обняла — чего давно не делала. Поглаживая его по спине, мягко повторяла:

— Да не переживай ты, он же сказал, что скоро вернётся.

— Пожалуй, поеду за ним, адрес у меня есть, — и поругал себя, что не успел взять у сына номер телефона.

— Не надо, только разминешься с ним... он сказал, что его приятель привезёт. Давай чайку попьём, а он к тому времени вернётся.

Жена была права. Зачем зря паниковать и подозревать Ларису в дурных намерениях. Надо расслабиться и посмотреть новости, они как раз что-то там говорят. Он уселся перед телевизором с чашкой чая. На экране — та же улыбающаяся во весь рот дикторша и подстать ей белозубый диктор. Они докладывали о маршруте урагана. Следом за ними появился молодой человек, примерно возраста Павла. С микрофоном в руках, покачиваясь от рвущего его плащ ветра, тот вёл репортаж из Галвестона, по которому ураган должен был ударить в первую очередь. "В городе пусто, все в эвакуации, — орал он, прорываясь через шум океана и ветра, — хотя есть смельчаки или лучше сказать безумцы, которые остались, полиция пытается их уговорить, пока есть время". Антон вспомнил компанию в пивнушке. Поехали туда или одумались?

Лариса присела рядом с ним. Он притянул её к себе, глотнул из чашки. Чай был не сладким. Он пошёл на кухню, открыл шкафчик, где стояли рядком банки с вареньем (Лариса была хозяйственной, вечно что-то солила, мариновала, варила), потянулся за одной и вдруг увидел пачку сахара. А рядом брошенный пакетик заменителя, который он привёз из магазина.

— Господи, какой кошмар! — охала Лариса, глядя в телевизор. — Вдруг наш дом не устоит!

Он подошёл к ней и жёстко произнёс:

— Ты бы хоть улики спрятала. Если врать, так с умом.

— О чём ты? — вскинула она на него глаза и, увидев сахар в его руке, смутилась. Маскируя вину, ринулась в атаку: да, наврала, а что оставалось делать, хотела с Павлом поговорить наедине, по душам, узнать о его планах, а он взбесился, решил, что я его выпроваживаю, хлопнул дверью и был таков.

— Не верю! — отсёк Антон. — Не мог он вот так уйти, не предупредив меня, не оставив записки.

— Мог. Он же сделал так два года назад.

Не споря с ней, он молча взял ключи от машины и двинулся к гаражу.

— Куда это ты? — заволновалась она.

— Поеду к нему, привезу его сюда.

— Зачем? Нам же так спокойно втроём. Если он вернётся, опять начнётся нервотрёпка. Помнишь, какие у нас были скандалы? Ты ему не нужен. Если бы был нужен, он бы тебя не бросил.

— Он не бросал, он ушёл, потому что ты его ненавидишь.

— Нет у меня к нему никакой ненависти, я просто боюсь за Лизоньку. Он же непредсказуем.

— Что ты несёшь! Он всегда её любил, никому не давал в обиду. Всё, я поехал.

— Прошу тебя, подожди. Я не против, чтобы он нас навещал, но жить ему здесь нельзя, это всё разрушит. Я ему не верю, он же постоянно врёт! Помнишь, сколько раз я его уличала!

— Может, не уличала, а всё подстраивала, как и с сахаром?

Он знал, что говорить этого не следовало, но обида за сына вынудила. От этого самому стало противно. Только собрался было извиниться, как вдруг понял по глазам жены, что угадал. За годы жизни вместе они научились прочитывать друг друга — роднившее и разъединявшее их качество.

— Подстраивала, да? — выдохнул он, надеясь, что жена начнёт отрицать, как часто бывало, когда он ловил её на нечестности. Не желая конфликтовать, он проигрывал вместе с ней спектакль: она рьяно защищалась, зная, что он ей не верит, а он делал вид, что верит. В ложной видимости было спокойствие, и утихала боль в сердце, всё чаще и чаще его тревожившая.

— Ничего я не подстраивала... как ты можешь... — ответила она. Её взгляд метнулся в сторону.

Их перебил треск на улице.

— Смотри, что творится! — вскрикнула Лариса. — Как ты можешь оставлять нас одних! Тебе твой сын дороже, чем мы, только о нём и печёшься! Привезёшь его сюда, и опять всё заново начнётся. Kогда он пропал, как всё стало хорошо. Благодаря мне стало!

Она замолчала.

— Выходит, я прав, что ты всё подстраивала, — жёстко сказал он.

— Ты не понимаешь... это не совсем так... я не знала, что делать, как прекратить эти ссоры, — залепетала она.

Несмотря на возмущение, он мгновенно её простил — до того растерянно она выглядела. Как нашкодившая девочка. Но на примирение не было времени. Надо было бежать к сыну, попытаться его вернуть. Лишь бы успеть, лишь бы он был дома. После разговора с женой он чувствовал себя виноватым перед Павлом, как никогда.

— Не уходи, — плача, пискнула Лариса.

Антон прыгнул в машину. И, вылетев из гаража, едва увильнул от пары лоскутов, свалившихся с неба, как и полчаса назад, когда он возвращался из магазина. За ними посыпались следующие. Срываемые ветром с покрытий, лохмотья летели со многих крыш. Ветер мял кусты, клонил вниз деревья, крутил провода на столбах. Один столб угрожающе шатнулся, когда Антон проносился мимо. Болтавшийся на нём провод вспыхнул бенгальским огнём в боковом зеркальце джипа и потух, когда Антон круто повернул направо.

Он быстро разыскал квартиру сына. Благо, район был ему знаком и не пришлось плутать в темноте. Спотыкаясь от бившего по спине и ногам ветра, Антон прошёлся вдоль парадных. Нашёл квартиру. Позвонил. Ни звука. Заколотил по двери. Приложил к ней ухо, пытаясь уловить мельчайшее движение. Тишина. Не зная, что ещё предпринять, бросился к двери рядом. Может, соседи что-то знают.

— Вам кого? — раздалось сзади. Он обернулся. На пороге квартиры стоял парень. Взъерошенный, сонный, полуголый.

— Я ищу Павла? Я его отец. Он дома?

— Он здесь не живёт.

— Как не живёт? Он говорил, что снимает здесь с приятелем квартиру.

— То было давно, — сказал парень, зевая.

— Где же он?

— Понятия не имею. Когда я его видел последний раз, он снимал комнату у кого-то в Галвестоне.

— В Галвестоне? — похолодел Антон. И вспыхнула в памяти фраза сына: "Да и не так уж там опасно, как кажется".

— Ну да, — кивнул парень. — Могу дать адрес, хотя, может, его там уже и нет.

— Давайте, а номер его телефона у вас есть?

— Нету, его номер поменялся, а сам он три месяца как не звонил.

...Антон нёсся по скоростной. Избегая полицейских машин, преграждавших баррикадами путь на побережье, свернул на просёлочную дорогу. Ветер озверело бил по джипу. Вцепившись в непослушный руль, Антон мчался вперёд, в черноту, в которой сливались небо и океан. Вокруг колыхалось месиво из деревьев. От них отрывались ветки, одна саданула по стене автомобиля. Обходными дорогами ехать было долго и небезопасно — качавшиеся деревья обступали со всех сторон. Он знал, что вскоре ветер вырвет их с корнями из земли.

Антон вернулся на скоростную и тут же наткнулся на патруль. Пришлось остановиться. В глаза ударил пронзительный свет фар автомобилей. Подошёл полицейский — здоровенный и высоченный. Скала, а не человек. Сказал, что дорога закрыта, надо поворачивать назад.

— У меня там сын, он не успел выехать, прошу вас, пропустите, — сбивчиво объяснил Антон. И мелькнула успокоением мысль, что, возможно, патруль остановил Павла и тот вернулся в Хьюстон. Да и на чём он вообще ехал, автобусы не ходят...

— Не волнуйтесь, вывезут вашего сына, вертолёты всех оставшихся подбирают, а пропустить вас не могу, там сейчас опасно, — ответил полицейский.

— Вы не понимаете, мой сын добровольно не поедет, только я смогу его уговорить, Бога ради пропустите, я мигом слетаю, успею, до урагана же ещё часов семь, не меньше, — торопливо начал уговаривать Антон. Дождь уже хлестал вовсю. Его струи текли слезами по его лицу и по плащу полицейского, настороженно смотревшего на него из-под капюшона.

— А вы уверены, что он там? Позвоните ему. Может, связь ещё пока есть.

— Некуда звонить, я не знаю его номера, — и оборвал себя. Рассказывать не было времени, да и не нужно.

— Ладно, вместе поедем, стойте здесь, — сжалился полицейский. Подошёл к своим, что-то им сказал, потом подогнал свою машину и велел Антону садиться. Откинул капюшон плаща, спросил, куда ехать. Без капюшона он казался моложе. Голова была гладко побритой, отшлифованной, круглой. Как бильярдный шар. Его глаза уже не буравили, как минуту назад, а смотрели приветливо.

— Сколько лет вашему сыну? — поинтересовался он. Машину он вёл лихо, уверенно, ловко объезжая летящие под колёса железные баки, коробки, какой-то мусор.

— Двадцать. А у вас дети есть? — спросил Антон.

— Есть, двое, — ответил тот и крутанул в сторону, увиливая от крутящегося в воздухе предмета. — Да-а, та ещё ночка будет...

"Может, Павел вернулся... Надо бы Ларисе позвонить", — подумал Антон и вспомнил с досадой, что оставил мобильник в машине.

С каждой приближавшей их к Галвестону милей завыванье ветра становилось громче. К нему примешивался какой-то рокот. Как падающая с горы лавина. И когда они въехали в город, Антон понял, что это ревёт океан. Всё вокруг двигалось и гудело. В небе вместо звёзд мигали огоньки вертолётов. Кое-где тускло светились прямоугольники окон. Электричество ещё не везде пропало.

— Прибыли, — сказал полицейский, останавливаясь перед деревянной хибаркой — покосившейся, ветхой, чудом пока не развалившейся. На крыльце под навесом сидел мужчина с банкой пива. Он пьяно заулыбался, когда Антон с полицейским подошли. Свет из окна его лачуги, падал сбоку на его лицо. У него были весёлые глаза, а вид помятый и неопрятный — подстать его развалюхе. "Неужели это и есть его приятель?" — не смог погасить Антон неприятное чувство, а вслух спросил:

— Павел здесь живёт?

— Павел? Что-то не припомню такого, — мотнул тот головой и глотнул из банки.

— Как же так, мне вот дали адрес, сказали, что он комнату здесь снимает, — разволновался Антон.

— Видать перепутали. Акромя меня никого здесь нет.

— Может, он где-то у соседей снимает?

— Удрали все соседи, я один остался.

Одновременно с его словами раздался скрежет, словно летели, сталкиваясь в воздухе, листы металла. Свет погас. Полицейский проскользнул лучом фонаря внутрь лачуги, вырвав из темноты растерзанную кровать с комом простынь и одеял, стол с грязной посудой, и сказал:

— Поехали, нет здесь никого, — и, глянув на небо, превратившееся в чёрное колышущееся варево, добавил, что надо спешить.

— Давай залезай в машину, — обратился он к мужчине. — Скоро всю твою улицу снесёт.

— Посидим, поглядим, авось не снесёт.

— Снесёт, это я тебе гарантирую. Залезай! — повторил полицейский.

— Может, ещё и арестуете? Сказал же: не поеду, — заупрямился тот.

— Тогда на, держи, — протянул ему полицейский фламастер. — Не забудь написать на руке своё имя, чтобы легче было опознать твой труп, когда будем вылавливать его из океана. Если передумаешь, звони в 911, пока есть время.

— Ну, у вас и методы, — заметил Антон, когда они отъехали.

— На многих только так и можно подействовать. Знаете, сколько народу удалось так уговорить, — сказал тот. — Сожалею, что вашего сына не нашли. Непохоже, чтобы он там жил, скорей всего в Хьюстоне остался, кто это в здравом уме потащится сейчас в Галвестон.

"Да, наверное, он прав, да и как Паша мог добраться до Галвестона, машины у него вроде нет", — успокоил себя Антон. Хотя тревога не отпускала всю дорогу, когда он, попрощавшись с полицейским, ехал назад в Хьюстон. Мобильник призывно мигал красной точкой. Не проверяя автоответчик, он знал, что звонила Лариса. Слушать её сообщение не стал, мысленно обвиняя её в том, что его сын сейчас в опасности. Ведь взрослая же женщина, не юнец, как Павел, обязана вести себя мудрее. Потом же, сообразив, что, возможно, у неё хорошие новости, позвонил. Жена заплакала, пролепетала, что дико волнуется, чувствует себя виноватой, не хотела врать...

— Павел вернулся? — перебил он.

— Нет... Где ты? Мы тебя ждём, — скулила она. Её слёзы казались ему притворными. Жалость к ней, которую он испытывал несколько часов назад, пропала. Сухо бросив: "Скоро буду", он бросил трубку на сиденье.

Ветер свирепел, толкал джип. Руль с трудом слушался. Расчищая себе путь фарами, Антон вилял машиной из стороны в сторону, огибая валявшиеся на шоссе предметы. Удары ливня по автомобилю, рокотанье океана, слышимое даже на таком расстоянии, будто волны бежали по пятам, зловещее небо — всё это выстраивало перед глазами Антона страшную картину. Он видел, как Павел сидит в какой-то хибарке, вроде той, к которой они приехали с полицейским... Одинокий, бедный мальчик, отвергнутый собственной семьёй... а ведь семья — это же поддержка, тыл... один, опять один... а вдруг вихрь снесёт его лачугу. Господи, где же его искать? Когда Антон подъехал к дому, боль в сердце была столь нестерпимой, что он с трудом выбрался из машины. Когда он вошёл в дом, на улице раздался дикий свист, а следом грохот, словно небо таки свалилось на город.

На кухне слабо светился огонёк свечи на столе, вырисовывая в темноте два лица: его жены — напряжённое, заплаканное, и Лизино — осунувшееся, испуганное. Несмотря на досаду на Ларису, ему стало стыдно за то, что оставил их двоих в такую минуту.

— Электричество скоро совсем пропадёт, всё время мигает... воды я набрала, не знаю, хватит ли, — сказала Лариса. Её голос звучал слабо, виновато. — Чаю хочешь? В термосе горячий. Я запаслась.

— Да, выпил бы, — он опустился на диван. Незаметно, чтобы зря не волновать жену, приложил руку к груди. В темноте было проще притворяться, что всё в порядке. Посидел, не двигаясь. Боль отошла. Значит ничего серьёзного. Да и некогда о себе сейчас думать. Вон Лиза какая перепуганная, поглядывает со страхом на потолок, по которому колотит так, что кажется, он вот-вот рухнет. Надо её успокоить. У него же и перед ней ответственность.

"Господи, пусть с Павликом всё будет в порядке! — мысленно взмолился он. — Неужели я его окончательно потерял?" И решил, что передохнёт и ещё раз смотается на квартиру к тому парню, у которого взял адрес.

— Держи, — принесла ему чашку чая жена. И потерянно улыбнулась.

— Всё будет хорошо, не волнуйся, — бодро произнёс он. — Лизонька, ты чего такая невесёлая? Давай-ка иди сюда, садись рядом, будем пировать.

— Да, да, — оживилась Лариса, — я сейчас притащу вина, чего-нибудь погрызть.

— Давай, тащи, — сказал он и потрепал по волосам Лизу.

— С нами ничего не случится? — робко спросила та.

— Ну, что ты, конечно, нет, это всего лишь дождь, польёт и перестанет, — заверил он и вдруг услышал какой-то шум наверху. Он взял фонарик, поднялся по лестнице. На втором этаже лило с потолка. Он ринулся вниз, крикнул жене, что нужны вёдра, кастрюли, тряпки, всё что имеется. Побежал в гараж за пластиковыми покрытиями, чтобы застелить пол. И тут услышал какой-то стук. Что-то било по входной двери, всё громче и громче. "Ветка дерева", — решил он. И вдруг показалось, что сквозь водоворот на улице прорывается крик. Антон бросился в коридор, но его уже опередила жена. С трудом удерживая дверь, которую вырывал из её рук ветер, она радостно восклицала:

— Он вернулся! Я же говорила, что он вернётся!

На пороге стоял Павел, весь мокрый от дождя. С тем же жалким мешком в руках. С растерянными смущёнными глазами. Ветер ворвался в дом, что-то опрокинул, с силой захлопнул дверь за спиной Павла, когда тот шагнул внутрь.

— Вот, пришёл, — виноватым тоном сказал он и испуганно вскрикнул: — Пап, что ты, что с тобой?!

Он подскочил к отцу и быстро подхватил его, не давая ему упасть.

— Пап, я никуда не уйду, да я и не уходил, здесь неподалёку сидел.

— Не волнуйся, я просто оступился, — сказал Антон и, пряча боль, улыбнулся: — Лариска, ты беспокоилась, что воды не хватит. Сейчас в миг наберём в вёдра на втором этаже.