Других вариантов не видно: если Медведев намерен претворять свои слова в дела, путинская вертикаль власти и президентские модернизаторы неизбежно столкнутся в жестокой борьбе
Иностранные наблюдатели с пристрастием отслеживают антипутинские мотивы в каждом из выступлений президента Медведева. И не только зарубежные — многие наши сограждане сосредотачивают внимание именно на этих нюансах речей главы государства.
Характерно высказывание политолога Глеба Павловского в связи с Посланием президента Федеральному собранию. Павловский — один из первых идеологов путинского правления, и его откровенное замечание представляется симптоматичным: "Это было еще и послание Медведева Путину".
Как ни рассматривай, ни оценивай, а так оно и есть. Программное заявление Медведева звучало совершенно конкретно:
"В XXI веке нашей стране вновь необходима модернизация. И это будет первый в нашей истории опыт модернизации, основанной на ценностях и институтах демократии... Вместо архаичного общества, в котором вожди думают и решают за всех, станем обществом умных, свободных людей. Вместо сумбурных действий, продиктованных ностальгией и предрассудками, будем проводить умную внешнюю и внутреннюю политику... Вместо прошлой построим настоящую Россию, современную, устремленную в будущее молодую нацию..."
Да, слова общие. Но суть вполне конкретна — значит, предыдущие 10 лет не модернизировали, не на основе демократии, не умную внешнюю и внутреннюю политику проводили, не современное общество строили, а ностальгировали и жили предрассудками прошлого.
В Георгиевском зале московского Кремля сидели губернаторы, сенаторы, депутаты, олигархи, правительственные чиновники. После завершения президентского выступления к ним подходили корреспонденты, просили поделиться впечатлениями, мнениями. У всех не сходило с уст слово "модернизация".
Эти же люди попозавчера приветствовали укрепление "вертикали власти", позавчера восхищались теорией "сырьевой сверхдержавы", вчера — "суверенной демократией" и "стабильностью".
Сегодня они говорят нам о "модернизации".
Каждый из них — богач и сверхбогач. Практически каждый из них состоит в сложнейших отношениях с большим и малым бизнесом, с вышестоящей властью и нижестоящими подчиненными — в отношениях, так или иначе соседствующих с понятием "коррупция". Практически каждый из них доволен и сверхдоволен существующим положением дел в своей и государственной жизни. И не желает никаких перемен.
И к ним обращался президент с призывом о модернизации?!
Любой рядовой россиянин с уверенностью скажет, что личные интересы этих людей и интересы страны, интересы большинства граждан не сходятся.
На самом деле, конечно, его слова были обращены не столько к сидящим в зале, сколько к стране и народу.
У нас часто иронизируют: мол, мы страна такая: вчера шли одним курсом, завтра пойдем другим — как большой начальник скажет. Мол, чиновник — что дышло, куда повернет — туда и вышло.
Большой самообман.
На самом деле, свернуть с нынешнего пути — задача титанического масштаба. Посильна ли она Медведеву и его немногим сторонникам?
Наивных нет. За 10 лет путинского правления создана, быть может, самая мощная чиновно-бюрократическая структура. Прежние, от петровской до сталинской, были скреплены страхом и страхом вкупе с идеологией.
Нынешняя, путинская номенклатура, скреплена страхом и большими деньгами. А деньги — самый сильный цемент и самый сильный стимул.
Прежде каждый новый политик, пришедший к руководству страной, менял хотя бы верхушку номенклатуры.
Нынешняя, путинская, так и осталась на ключевых постах в государстве. Она представляет собой сплоченную агрессивную массу, непробиваемую стену. Нерушимый блок бюрократии и финансово-сырьевого капитала. Зачем им модернизация?
Значит, Медведеву для проведения реформ придется набирать сподвижников из других структур.
Да, он предупреждал, что не сторонник резких перемен, революций, что систему надо менять постепенно, по-конфуциански. Однако, если Медведев намерен претворять свои слова в дела, путинская вертикаль власти и президентские модернизаторы неизбежно столкнутся в жестокой борьбе. А в ней, наверно, нет места для конфуцианства.
Шел человек по московской улице — его окружили трое в штатском, показали какое-то удостоверение, схватили, посадили в машину и увезли в... Татарстан, в город Набережные Челны.
Там его отпустили, продержав в неволе в общей сложности 21 час, и домой он добирался сам — на автобусе до Казани и поездом до Москвы.
Какая первая реакция современного российского гражданина на такое сообщение? Правильно: слава богу, могли ведь убить, выбросить в лесу — и следов не сыщешь, да никто бы и искать не стал... Слава богу! Все рады.
Ну, а то, что похищенного — его зовут Сергей Ежов — избивали, требовали подписку о тайном сотрудничестве с правоохранительными органами, воспринимается как само собой разумеющееся. И если некий идеалист возмутится, закричит всенародно: "Это опричнина! Эскадроны смерти! Никто не может быть лишен свободы кроме как по решению суда! Это же похищение! За это судить и сажать надо лет на десять!" — его не поймут, примут за больного, участливо спросят: "О чем ты, милый? Ведь отпустили же, не убили!"
Таково наше массовое правосознание, самосознание, самоощущение, таково наше чувство собственного достоинства и неприкосновенности личности.
Если скажут, что это клевета на подданных великой страны, приведу другой пример, подтвержденный документально, на уровне Государственной думы. Пример тем более ценный и значимый, что признание в униженности и смирении перед произволом было подано в форме протеста, возмущения. Так сказать, признание от противного.
Шел другой человек по московской улице. В отличие от первого, еще молодого, полного сил, второму герою далеко за 60. Его схватили, как только он вышел из вестибюля станции метро "Маяковская", посадили в автозак, увезли в милицию. Там что-то оформили, вызвали в суд, и вполне законно (!), по приговору суда, подвергли административному аресту на 10 суток. По двум статьям Кодекса об административных правонарушениях: "Организация несанкционированного митинга" и "Неподчинение законным требованиям сотрудника милиции".
Поскольку это был один из лидеров оппозиционного движения "Другая Россия" Эдуард Лимонов, происшествие имело некоторый резонанс, вплоть до парламента. Три депутата от КПРФ составили протокольное поручение: "Запросить в правоохранительных органах информацию о причинах применения ареста к Лимонову с учетом обстоятельств дела, возраста и характеризующих данных... Обращаем внимание Государственной думы, что ряд общественных организаций сталкивается с жестким противодействием исполнительной власти при попытках реализовать конституционное право на свободу собраний".
Робкая формулировка, отдающая извечной российской мольбой к околоточному надзирателю: "Запросить в правоохранительных органах информацию" — вызывает горький смех и слезы.
Однако рассмотрим ситуацию с другой стороны: при чем тут гражданин по фамилии Лимонов? Депутаты (как и милиция) исходили из того, что данный Лимонов шел на митинг протеста в поддержку 31-й статьи Конституции РФ, провозглашающей право гражданина на свободу собраний.
Депутатам и в голову не пришло, что можно (и надо!) ставить вопрос иначе. А именно: из станции метро "Маяковская" на улицу вышел гражданин (Лимонов, Иванов, Петров или Сидоров — не имеет значения). Он не нес плакат: "Долой антинародный режим!" Он не кричал: "Бей ментов!" Он не подбегал к служителям правопорядка и не пытался кого-либо из них ударить рукой или ногой. И, наконец, на его лбу не было написано: "Я иду на несанкционированный митинг, который сам же и организовал!", и не была сия гипотетическая надпись заверена его подписью, что можно было бы рассматривать как признание вины.
Допустим, он в тот день собрался в театр Сатиры, театр Моссовета или в концертный зал имени Чайковского — это здесь же, у метро "Маяковская", выйти из вестибюля и повернуть налево. Может, он и повернуть не успел, как угодил в руки ОМОНа.
Милиция считала, что он намеревается идти на митинг. Она считала, что она это точно знает. Она считала свое предполагаемое знание доказательством и фактом правонарушения. И на этом основании схватила, потащила в автозак и т.д.
И судья не спросил милиционеров как нормальный человек нормальных людей, или как юрист юристов: а почему вы решили, что господин Лимонов идет на несанкционированный митинг? Может, вам помстилось? Он вам сообщил в тот день и час о своих намерениях? А если и сообщил, то никто не имеет право арестовывать человека за намерение посетить несанкционированный митинг. Можно лишь за участие.
Давайте еще раз повторим, чтобы ясней была мысль: человек вышел из станции метро на улицу, его схватили и посадили на 10 суток в кутузку.
Таков российский правопорядок и таков российский суд.
А уж Дума — отдельное явление. Через неделю Госдума рассмотрела протокольные поручения и с ужасом узрела то самое, про то, как Лимонова схватили и посадили. Член комитета по законодательству Ольга Гальцева объяснила, что на минуточку вышла в коридор, дать интервью прессе, а депутаты-коммунисты воспользовались ее отсутствием и... провели провокационный документ! Депутаты от "Единой России" дружно проголосовали за отмену поручения.
И тем самым громко, на всю страну, заверили опричников всех мастей: хватайте, тащите и не пущайте — Госдума всегда за вас заступится.
Даже на Олимпе — в Конституционном суде — слова нельзя сказать против неких компетентных органов и порядков в стране. Стоило Владимиру Ярославцеву выступить в прессе: "Авторитарному режиму хочется остаться у власти как можно дольше... Службы безопасности могут делать все, что они хотят, и суды ограничены в санкционировании их действий... Органы безопасности стали органами власти, а это возврат в советские времена", — как его вывели из состава Конституционного суда. Стоило Анатолию Кононову вступиться за него, — как его попросили покинуть судейский Олимп с 1 января 2010 года.
Потому в кругах демократической общественности возникают вопросы к президенту Медведеву: "Какие сигналы он посылает стране? Говорит про суд, верховенство права, неприкосновенность драгоценной личности гражданина РФ, а на деле — хватают, сажают, избивают. Именно тех, кто пытается сказать, что нельзя свободных граждан великой РФ за просто так хватать, сажать, избивать... Почему президент говорит только об экономике, в то время как он прежде всего — гарант Конституции, прав человека и гражданина?!"
Любопытное предположение высказал в радиоэфире Евгений Гонтмахер, член правления Института современного развития, интеллектуального штаба президента Медведева. Он говорил сумбурно, с длинными отступлениями. Возможно, пытался донести мысль не в прямой, а в обтекаемой, завуалированной форме. Отсюда, возможно, и сумбур.
Изложу, как понял.
Президент все видит, знает. Он считает: сейчас ставить перед страной политические вопросы преждевременно, нецелесообразно, вредно для репутации главы государства. Основной массе населения права и свободы безразличны. И потому резкие шаги в этом направлении провалятся в пустоту. Более того — воспримутся с раздражением: мол, нам нужна работа и зарплата, а не болтовня про независимое телевидение. Ну непопулярны в массах Немцов и Лимонов, олицетворяющие ныне оппозицию и декларации о демократии. Надо выждать как минимум год, а то и другой. Вот когда экономический курс путинизма закончится полным крахом, когда большинство населения осознает тупиковость избранного 10 лет назад пути, тогда президент и выйдет к народу со своей программой политико-экономических преобразований, провозгласит: "Без политических прав и свобод не может быть эффективной экономики и благополучной жизни!"
Такова, как следует из слов Гонтмахера, предполагаемая тактика и стратегия президента на 2010-й или даже 2011-й, предвыборный, год. Сегодня рано...
Лишь бы завтра не оказалось поздно. А то проснемся — и никто уже и не вспомнит, что такое права человека вообще.
Добавить комментарий