Читатели даже не подозревают, какой необычный юбилей, среди множества прочих юбилеев, падает на этот год. В соответствии с хронологией Септуагинты (греческой версии Торы), в этом году исполняется ровно 5700 лет со времени Всемирного потопа. (По еврейскому летосчислению, в 1995 г. исполнилось 4100 лет со времени этого события.) Не думаю, чтобы в связи с этой датой проводились какие-либо торжественные мероприятия, но ею можно воспользоваться в качестве предлога, чтобы поговорить о некоторых интересных вещах.
Легенды о Потопе существуют у множества народов по всему свету, и на этом основании столь заманчиво было сделать естественный вывод: значит, всемирный потоп — это не просто легенда, это некое реальное событие чудовищной древности, сохранившееся в памяти народов от Америки до Австралии. К сожалению, логичность этого напрашивающегося вывода нарушает Африка — Африка ничего не знает о потопе: ни базальт, ни папирус Египта не хранят этой легенды, ни письмена древних царств Южной Аравии, ни предания великой Бенинской империи. Огромный древний материк не заметил этой всемирной катастрофы. Остается предположить, что, либо потоп произошел так давно, что никакие исторические свидетельства не сохранились (например, во времена легендарной Атлантиды), либо сама гипотеза требует существенной редакции. А пока этого не произошло, она вместо того, чтобы стать теорией, часто становится обыкновенным развлечением для разного рода впавших в детство любителей “тайн” и “загадок”.
Нечто подобное произошло и с “первоисточником” легенды о Потопе, послужившим моделью для библейского рассказа. Археологические работы в Месопотамии 1922-29 гг. были не менее сенсационными, чем, скажем, открытие гробницы Тутанхамона. Из-под земли появился древний Ур, легендарная родина праотца Авраама, и эти изыскания навсегда оказались связанными с именем англичанина Леонарда Вулли, по общему признанию лучшего археолога-интерпретатора прошлого века. Было обнаружено, что первое поселение здесь появилось 6000 лет назад, или даже раньше, и соответствующий ему археологический слой оказался перекрытым 2,5-метровыми отложениями речного ила. Это породило грандиозную сенсацию: казалось, что библейская легенда о Потопе получила совершенно неоспоримое подтверждение. Это мнение держалось очень долго, пока в 70-х годах прошлого века спутниковой съемкой, подтвержденной геологическими изысканиями, не было бесспорно установлено, что Евфрат, на памяти человечества, несколько раз менял свое русло, затопляя при этом огромные низинные участки земли; найденные отложения ила и были результатом одного из таких изменений русла, нанесшего страшный ущерб цивилизации Двуречья, но не имевшего ничего общего со всемирным потопом от дождя.
Легенды о Потопе и возникали лишь там, где крупная река меняла свое русло (Месопотамия), или была источником чудовищных наводнений от муссонных дождей (Южная и Юго-Восточная Азия), или там, где производили страшные опустошения приливные волны-цунами (прибрежная Мексика). Древний Египет не знал ни дождей, ни цунами, ни перемен русла Нила, поэтому — и сказаний о потопе.
Евреи, веками кочевавшие в безводных североаравийских пустынях, тем более имели весьма смутное представление как о причинах, способных вызвать потоп, так и о самом потопе. Поэтому факт заимствования ими сюжета легенды у соседей-вавилонян у библеистов сомнений не вызывает.
Вообще, древневосточные версии — шумерская, аккадская, поздневавилонская, индийская, библейская, а также греческий рассказ о Девкалионе и Пирре настолько похожи друг на друга, что напрашивается естественный вывод: совершенно очевидно, что все они заимствованы из одного источника.
Книга “Бытие”, в главах 6-8, рассказывает о потопе, ниспосланном Богом для истребления человечества за его грехи; о решении Бога спасти Ноя с его семейством; о том, как по приказу Бога Ной выстроил огромный корабль-ковчег, куда взял с собой “всякой твари по паре” и семена всевозможных растений; о том, как “отверзлись хляби (т.е. окна) небесные” и из них хлынула вода, в течение сорока дней затопившая землю и уничтожившая все живое на ней; о том, как Ной выпускал ворона и голубя, чтобы узнать, начала ли спадать вода, и как, в конце концов, голубь вернулся в ковчег с оливковой ветвью в клюве, что означало конец потопа.
С некоторой разницей в мелких деталях, все это повторяется и в других версиях, меняется лишь имя бога и имя героя: в шумерской версии место Ноя занимает Утнапиштим, в аккадской — Атрахасис, в поздневавилонской — Зиусудра, а у индусов Вайвашта. Если говорить об оригинале, который так или иначе копировали все прочие версии, то это, разумеется, шумерская версия: она представляет собой сюжет одиннадцатой песни знаменитого “Сказания о Гильгамеше”, которое существовало в зафиксированном виде уже около пяти тысячелетий назад.
В языческих версиях легенды о потопе сюжет построен на одном и том же принципе — боги, возмущенные поведением людей, решают истребить их, насылая потоп, но один из богов, по своей личной симпатии, спасает героя, получающего в дальнейшем бессмертие. Первоначальный библейский вариант, ходивший в списках в 8-м веке до н. э., мало чем отличался от только что описанных версий, но с одним существенным различием: и насылал несчастье, и спасал героя один и тот же единственный Бог. Вариант 6-го века до н. э., который ныне и представлен в книге Бытия, уже значительно отличался от всех прочих — в нем присутствовал элемент морали: Бог спасает Ноя не по своему капризу, а за праведность, выгодно отличавшую его от остального, погрязшего в грехах, человечества.
Будем, впрочем, считать все сказанное выше своего рода вступлением, потому что главное внимание читателей я хочу остановить не столько на распространенности этого сюжета, сколько на завершающем этот сюжет 4-м стихе 8-й главы: “И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских”. С этим стихом связано одно из интереснейших недоразумений, включающее в себя религию и историю, географию и психологию, а также появление армии “ковчегоискателей”. Дело в том, что с давних пор абсолютное большинство людей библейское выражение горы Араратские бессознательно подменяет выражением гора Арарат, что совершенно меняет смысл стиха.
Слово “Арарат” — это древнееврейское искажение ассирийского “Урарту”: так ассирийцы называли страну, в древности занимавшую территорию будущей Армении (бывшей советской и турецкой). В центре этой страны находилось озеро Ван (Урарту поэтому часто именуют Ванским царством) и гора, ныне именуемая Арарат. “Урарту” на ассирийском языке дословно значит “нагорье, возвышенность” и точно соответствует тому, что ныне называется Армянским нагорьем.
Можно совершенно точно проследить за тем, как появилось название страны и название горы. Коренные жители этой страны, переселившиеся сюда еще во 2-м тысячелетии до н. э., сами себя называли халдийцами (по имени своего верховного бога неба Халди — не путать с халдеями), а свою страну — Биайнили. В центре этой гористой страны лежало большое соленое озеро, называвшееся “морем Биайни” (многие исследователи полагают, что позднейшее название озера — Ван это и есть искаженное Биайни). На нагорье было несколько довольно высоких вершин вулканического происхождения (сейчас они называются Себеллан, Сюнхан, Арагац и т.д.), но среди них выделялся покрытый вечным снегом Халди-ха — “Дом Халди” — будущий Арарат.
Первым верховным правителем Биайнили, подчинившим своей власти множество мелких князьков и принявшим титул царя, был Араму (864-845 гг. до н. э.). Именно в его царствование в Биайнили совершил поход ассирийский царь Ашшурнацирпал, повелевший составить об этом походе победную реляцию, клинописью высеченную на камне, Там рассказывалось о том, какую огромную дань выплатил ему царь “нагорной страны” — “Урарту”. Так впервые в истории появилось это название, и в первой версии библейского рассказа о потопе, автор которого об этой стране еще и не слыхивал, о “горах Араратских” не было никакого упоминания.
Царство Урарту просуществовало недолго — к 590 г. до н. э. его не стало, но эта короткая история была бурной, насыщенной событиями, и большая часть ее прошла в войнах с Ассирией и в подражании этой тогдашней “сверхдержаве”.
При третьем царе, Сардури I (835-825), страна достигает небывалого расцвета. Царь копирует Ассирию во всем: в качестве письма принимается ассирийская клинопись, приспособленная к местному языку, который не был ни семитским, ни индоевропейским; именно с этого царя страна официально переименовывается в ассирийское “Урарту”, а ее жители начинают именовать себя урартами; и титулатуру свою царь полностью перенимает у ассирийских царей (что было большой дерзостью), заменяя лишь Ашшур на Урарту, — “царь Урарту, царь царей, царь четырех стран света”.
После того, как в 677 г. до н. э. иудейские цари становятся вассалами и данниками ассирийского царя Асархаддона, в Ассирию регулярно посылаются и возвращаются обратно посольства иудеев, эти последние стали знакомиться не только с военной мощью Ассирии, но и с ее культурой, языком и повседневной жизнью. В это время иудеи и узнают о существовании царства Урарту-Арарат, тогда и появляются во второй библейской версии легенды о потопе “горы Араратские”, к которым пристал Ноев ковчег. Почему же именно к ним? Чтобы понять это, обратимся снова к героям других легенд о потопе.
Все они, как и Ной, высаживались из своего ковчега на какой-нибудь горе, торчавшей из залитой потопом земли: шумерский Ной — Утнапиштим пристал к горе Нисир, которая находится в горах Загроса, отделяющих Месопотамию от Ирана (теперь она называется Зердкух, и высота ее — 4548 м); аккадский Ной — Атрахасис пристал к горе Риса, в горах Курдистана (северная Месопотамия, теперь она называется Джило, и высота ее 4168 м); а герой поздневавилонской версии — Зиусудра пристал к горе Халди-ха, в Коридейских горах Армении. Халди-ха, если вы помните, это Обитель Халди, которая и есть Арарат, а Коридейские горы — Армянское нагорье. Высота Арарата — 5165 м. Нетрудно заметить закономерность — древнейшие версии легенды соответствуют более низким горам, но, в то же время, каждая такая гора — самая высокая из всех, известных в эпоху появления легенды.
Авторы второй библейской версии легенды ничего не знали о горе Халди-ха, но они знали от ассирийцев, что в далекой стране Арарат-Урарту есть горы, превосходящие своей высотой всё известное, и, значит, именно к этим Урартским-Араратским горам и должен был пристать Ноев ковчег. О какой-то конкретной горе речь не шла — просто Араратские горы. Как мы говорим, например, “Крымские горы”, имея в виду горы Крыма, а не какую-либо определенную вершину. Если бы автор, давший легенде литературную обработку, знал о Гималаях, Ковчег наверняка пристал бы к Гималаям, а не к “горам Араратским”, а место Арарата занял бы Эверест (индийский Ной пристал именно туда). Поэтому нет ничего удивительного, что “Горы Араратские” требовали конкретизации, и местом прибытия Ноя раз и навсегда стала самая высокая вершина — и этих гор, и вообще в Месопотамии и Малой Азии — Арарат. “Арарат” не имеет никакого отношения к названию этой горы: по-армянски она называется Масис, по-арабски, в Коране, — гора Джуди, по-турецки — Агридаг, по-персидски — Кохи-Нух (“Ноева гора” — это название пришло вместе с принятием персами ислама, который относится с величайшим уважением к Библии, а Ноя считает вторым великим пророком после Адама). Имя же Арарат горе присвоили европейские географы эпохи Возрождения — именно потому, что они неправильно прочли слова Писания, заменив “горы Араратские” “горой Арарат”. Круг недоразумений замкнулся. Остается лишь добавить, что Араратов два: Большой и Малый, и что под Ноевым Араратом подразумевается Большой Арарат, — Малый был признан неподходящим для такого великого события.
Не могу отказать себе в удовольствии — рассказать попутно еще о двух Ноях и двух Араратах, тем более, что один из этих Ноев был своим братом-филадельфийцем.
Речь идет о весьма известной в американской истории личности — Мордекае Мануэле Ноа (так по-английски передается имя Ной). Этот Ной (1785-1851), уроженец Филадельфии, отличался чрезвычайной разносторонностью и был дипломатом, государственным чиновником, юристом, журналистом-издателем и утопистом. Свою карьеру дипломата он начал совсем молодым человеком в качестве консула Соединенных Штатов в Тунисе и блестяще окончил ее в 30 лет специальным посредником в Алжире, которому удалось освободить группу американских граждан, захваченных алжирскими пиратами. В качестве чиновника он был главным таможенным инспектором Нью-Йоркского порта, в качестве юриста — членом нью-йоркского выездного суда, в качестве журналиста-издателя он основал целый ряд нью-йоркских газет. (Его перу принадлежат также несколько популярных в свое время пьес.)
Но для нашего рассказа интерес представляет иная сторона его деятельности. Вообразите себе, что эдак через пару тысяч лет археологи будущего производят раскопки в том месте, где ныне на реке Ниагаре находится остров Гранд-Айленд. К своему величайшему восторгу, они обнаруживают обелиск с сильно испорченным текстом, в котором они совершенно определенно находят два слова — “Ной” и “Арарат”! Можно только представить себе, какие яростные дебаты развернутся среди будущих археологических светил, половина которых будет доказывать, что ими, наконец-то, найдено то таинственное место, куда библейский Ной в действительности причалил свой ковчег. Ибо описываемый американский Ной лелеял утопическую мечту: создать в Соединенных Штатах постоянное и комфортабельное убежище для преследуемых евреев всего мира, которое со временем станет второй Палестиной. Он получил официальное разрешение начать устройство такого убежища на Гранд-Айленде. В 1825 г. там состоялась торжественная церемония открытия обелиска, надпись на котором гласила, что, подобно библейскому Ною, Ной американский зачинает в этом месте рождение нового, свободного еврейского народа, а посему нарекает место это именем Арарат. (Оно, кстати, и сейчас называется именно так). Всё это было просто здорово, кроме одного: к этому Арарату не пожелал пристать ни один еврей, и, как говаривал Бендер, “идея себя изжила”. Новый Ной стал позднее активным сторонником заселения евреями Палестины, причем агитировал ехать туда и американских индейцев, которые, по его глубокому убеждению, были потомками Потерянных десяти колен израилевых.
Другой Арарат и другой Ной относятся уже к Австралии. В 1840 г., в эпоху активного освоения Австралии, некий пионер по имени Герберт Уиллс, после долгого и утомительного пути, остановился отдохнуть в тени безымянной горы, высотой около 700 метров, в 130 милях к северо-западу от Мельбурна. Благочестивый пионер сравнил себя с Ноем, отдыхающим после долгого путешествия в ковчеге в тени Арарата, нарек по этому поводу безымянную гору Араратом и поселился у ее подножья. Пятью годами позже какой-то китаец нашел здесь золотой самородок, и с этого началась знаменитая австралийская золотая лихорадка 1854-55 гг., когда на месте фермы Уиллса возник город, названный в честь горы Араратом и лежащий там и поныне, в тени этого второго Арарата.
Вернемся, однако, к настоящему Арарату. Увидеть своими глазами остатки Ноева Ковчега и Ноева виноградника было давнишней заветной мечтой людей религиозных и просто любознательных, но никто, конечно, и помыслить не мог о восхождении на Арарат.
Кому именно принадлежит приоритет начала поисков Ковчега, разумеется, неизвестно, но 27 сентября 1829 года Иоганн Якоб фон Паррот — немец, находившийся на русской службе, альпинист-любитель, совершил восхождение на Арарат в поисках Ковчега, ничего, естественно, там не нашел, но зато подробно описал селение Агури и монастырь св. Иакова на склонах горы. Вот это и было первое в истории достоверно зафиксированное восхождение на Арарат.
Землетрясение 1840 года разрушило всё — и селение, и монастырь, но пять лет спустя немецкий геолог профессор Абих, тоже альпинист-любитель, совершил восхождение на гору и подробно описал разрушения, вызванные землетрясением. После этого восхождения на Арарат совершались многими искателями приключений, романтиками и любителями “загадок” — для подготовленных альпинистов это не представляет особого труда.
Некогда специально созданное общество — Noah’s Ark Alliance, поставило своей целью найти Ноев ковчег на Арарате любой ценой и предложило награду в миллион долларов тому, кто найдет оный ковчег. И научно докажет, что это он самый и есть. Срок был дан до января 2000 года, но это оказалось вотще и втуне, как некогда выражались.
И в тщетности этих поисков нет ничего удивительного. Это напоминает мне знаменитое заклятие из “Похождений Ходжи Насреддина” Леонида Соловьева: “О джинны, вы ищете там, где никто не прятал! Поцелуйте за это под хвост моего ишака!”. Потому что Ковчег на Арарате — это обыкновенное недоразумение. Не загадка, не гипотеза, не открытие, а именно недоразумение.
Добавить комментарий