Окончание. Начало в №19 (1-15 октября 2010 г).
Мы завершаем беседу с выдающимся литературоведом и искусствоведом Соломоном Волковым о некоторых страницах биографий великих русских поэтов. Книга Волкова о русской культуре в эпоху царствования Романовых выходит скоро в свет на английском и русском языках в Нью-Йорке и Москве
— В школе нас учили, что Александр Сергеевич Пушкин стал жертвой заговора, что власть использовала для осуществления своих гнусных замыслов Дантеса, человека совершенно безнравственного, что поэт защищал свою честь и бросил вызов тому прогнившему миру, который его преследовал и всячески старался уничтожить. Но когда я стал читать уже взрослым, то обнаружилось, что Дантес вовсе не был таким исчадием ада, каким его изображали. Вообще вся эта история с дуэлью выглядит нелепой. Великий поэт поддался молве, вел себя, по крайней мере, весьма странно, писал про Дантеса оскорбительные вещи. Когда Пушкин вызвал Дантеса на дуэль, секунданты Дантеса предлагали мягкие условия поединка. Но Пушкин настраивался стрелять с полной серьезностью и добился своего. После дуэли все люди, на ней присутствующие, подчеркивали, что Дантес вел себя очень достойно. Некоторые исследователи утверждают, что у Пушкина было желание покончить с собой, и он для этого выбрал дуэль. Юрий Дружников, которого я уже цитировал, писал: "Человек, ищущий смерть, с большей вероятностью найдет ее раньше, чем тот, кто ее не ищет. Выстрел произвел человек, доведенный Пушкиным до крайности, загнанный им в тупик. Дантес не хотел убивать. Поединок был избежным... Банальный любовный конфликт Пушкин превратил в смертельную схватку двух самцов за самку. Он режиссировал так, что под видом благородной дуэли, защищающей честь, Дантес вынужден выступить в роли киллера".
Когда я учился в школе, у нас все это подавалось так, что Пушкин во всем прав, а Дантес редкий мерзавец и негодяй, без всяких принципов.
— Вот тут мы подступаем к одному из самых запутанных и загадочных вопросов русской культуры. Ведь Пушкин, как мы уже говорили, это "наше все". Его убивает иностранец, чужак в России. Всегда кто-то был виноват, всегда искали персонажей, которые представлялись как исчадия зла. Даже в таких случаях, когда такие крупные фигуры как Есенин и Маяковский уходили из жизни как самоубийцы, находились сочинители, которые придумывали замысловатейшие теории о том, что это не было самоубийство, а было изощренное, тонко задуманное убийство. Проблема дуэли и смерти Пушкина всегда будет дебатироваться, разрешить ее практически невозможно. Сразу возникает вопрос — по каким причинам он пошел на эту дуэль. Есть такое соображение — и я могу в это поверить — что он ощущал и переживал тяжелый период в своей жизни. Я сужу о многих психологических нюансах, связанных с творческим процессом, по впечатлениям, которые я вынес из общения с такими значительными поэтами, как Анна Ахматова и Иосиф Бродский. Бродский мне, например, говорил, что когда не пишутся стихи, то жить не хочется и ни о чем другом не хочется думать, ты находишься в депрессии и готов что угодно сделать, чтобы выскочить из этой критической ситуации. Очень может быть, что Пушкин испытывал какие-то серьезные творческие проблемы. Мы об этом уже никогда не узнаем. Это всегда останется предметом для каких-то домыслов и теоретизирования. Поведение Пушкина во всей этой истории безусловно иррациональное и суицидальное. Не надо забывать, что в то время дуэль была преступлением, она была запрещена. И когда первый раз Пушкин вызвал Дантеса на дуэль, поэт Жуковский, который был все время посредником между Пушкиным и царем, сделал смелый шаг — он проинформировал Николая I о дуэли. Царь вызвал поэта на аудиенцию. Об этой встрече мы мало что знаем, потому что тема была щекотливая, и никто не собирался придавать этому пиарный раскрут. Но суть встречи заключалась в том, что царь взял с поэта слово, что тот стреляться на дуэли не будет, а если возникнут осложнения, то тогда Пушкин прежде обратится к Николаю до принятия решения. Пушкин всегда гордился тем, что он дворянин, человек чести. Но в этом случае он не сдержал данное царю слово. Он отправил новое оскорбительное письмо, целью которого было спровоцировать дуэль. И он пошел на эту дуэль, как будто он хотел смерти, нарушив закон, который запрещал дуэли, нарушив личное обещание дворянина своему императору. Вы можете себе вообразить ту степень психологической ажитации, в которой Пушкин находился.
Осуждать его за это невозможно, мы никогда не проникнем в секреты его психики. Но со стороны оценивать его действия как иррациональные, несообразные логике, я думаю, мы можем. При этом мы никоим образом не посягаем на авторитет Пушкина. Я склоняюсь к мысли, что главным мотивом такого поведения Пушкина были затруднения творческого порядка. Как говорит Бродский, стишок не писался.
— То есть вы полагаете, что, возможно, Пушкин переживал творческий кризис?
— Может, и не было реального кризиса, а было лишь ощущение такого кризиса. Возможно, это сводилось к внешним факторам. Один за другим его замыслы реализовывались не так, как ему хотелось. Журнал "Современник" явно прогорал, хотя он рассчитывал на нем заработать деньги. Историю Петра Великого, заказанную ему царем, Пушкин оставил в виде груды не сведенных воедино документов, к стихам его русское общество в тот момент охладело, у него были огромные долги, свое положение при дворе он воспринимал как унизительное и неадекватное. То есть, этот клубок обстоятельств вполне мог довести его до состояния, когда он желал как бы одним ударом разрубить всю эту ситуацию и найти какой-то выход, даже если этот выход — смерть.
— Поговорим о житейской ситуации, редкой, но реальной. У человека разного рода проблемы, и он хочет уйти из жизни. Какой же смысл и другому человеку портить жизнь, оскорблять его? Ведь Дантеса до конца жизни многие — в том числе и члены его семьи, а женат он был на сестре жены Пушкина, — воспринимали как убийцу Пушкина, мучились сознанием этого.
— Дантес сделал прекрасную карьеру, был сенатором во Франции, хотя нельзя сказать, что история с дуэлью украсила его существование. Если мы говорим о Пушкине, то все мои предположения не имеют в виду, что это было с его стороны сознательное решение, где напрямую связывались его затруднения — творческие, жизненные, психологические, экономические — с идеей: вот пойду и пусть меня застрелят. Нет. Ведь Пушкин был очень вспыльчивым человеком, и африканская кровь не случайно присутствовала в той горючей смеси, которую мы называем Пушкиным. Он безумно ревновал свою жену. Николай I потом вспоминал, что в их последнем преддуэльном разговоре Пушкин сказал ему — простите меня, Ваше Величество, но я подозревал, что вы волочитесь за моей женой. Он ведь так и считал, что ему дали это унизительное звание камер-юнкера, чтобы Николай имел возможность флиртовать с Натали. Большинство наблюдателей очень сомневаются, что со стороны Николая было что-то большее, чем самый невинный флирт. Но ведь в советское время делались прямые обвинения, что этот гнусный соблазнитель покушался на честь жены Пушкина.
— Пушкин безумно ревновал. Но ведь сам он был далеко не святым. Известен длинный список его отношений с женщинами. Как в наше время говорят, самые что ни есть двойные стандарты были у великого поэта. Причем очень явные. Юрий Дружников пишет: "Жена любила не его, а свояка Дантеса. Спорная позиция: защищая честь жены, убивать мужа ее сестры, чтобы оставить ее вдовой, и ради этого рисковать оставить вдовой собственную жену".
— Помните, я у вас спрашивал, хотели бы вы дружить с Пушкиным? Я в восторге от Пушкина не только как от гениального поэта, но и как мыслителя, человека, который очень глубоко размышлял об истории, политике, обо всем. У него по каждому жизненному поводу можно найти какой-нибудь невероятно точный, глубокий афоризм. Его характеристики исторических фигур — очень часто несправедливые — всегда так блестяще оформлены, что запоминаются и употребляются столетиями. Но при всем при этом — хотел бы я иметь Пушкина своим близким знакомым? Нет. В советские времена считалось, что Пушкин вел себя безупречно, а все или почти все вокруг снизу доверху, включая царя и Дантеса, были заговорщики и убийцы. Это такая мощная традиция, которой противостоять практически невозможно, и уверен, что и нас с вами после такого разговора немедленно будут обвинять во всех смертных грехах. Вспомните, как обрушились на Андрея Синявского за его книгу "Прогулки с Пушкиным", в которой он попытался демифологизировать образ поэта.
— Вы в предыдущей беседе говорили о паре Толстой-Достоевский, и при этом подчеркивали, что с Пушкиным в пару никого поставить нельзя. Но в сознании многих вместе стоят Пушкин и Лермонтов. Некоторые их считают равными по таланту, хотя, конечно, сравнения всегда хромают.
— В моем личном опыте никогда не было, чтобы я безумно увлекался Лермонтовым, как делали многие мои знакомые. Это не редкость встретить человека, которому Пушкин нравился меньше, чем Лермонтов. В этом нет ничего удивительного. Но со мной такого не было. Для меня Пушкин всегда оставался недосягаемой вершиной. Он вне конкуренции. Пушкин парит в высоте, а внизу на солидном отдалении начинается второй ряд, в котором, для меня лично, Лермонтов и Баратынский стоят на одной позиции. Из них я больше люблю Баратынского. Лермонтова я очень люблю, особенно, его прозу. Но Пушкин для меня вне всяких категорий и сравнений.
— Но все же у многих в сознании эти великие люди вместе. Не только потому, что они были современниками, но и потому, что трагически и парадоксально порою складывалась их судьба, как бы связавшая их, хотя лично они были незнакомы. Любой человек, говорящий на русском языке, знает эти строки: "Погиб Поэт! — невольник чести — пал, оклеветанный молвой". Кстати, насчет Лермонтова и его отношений с властью и с обществом существовали примерно те же стереотипы, что и насчет Пушкина. Насколько справедливы по отношению к власти строки из хрестоматийного стихотворения Лермонтова "На смерть Поэта"?
— В судьбе Лермонтова это стихотворение сыграло решающую роль. Вы знаете, я вообще-то не верю в случайности в жизни гениев. Есть такой стереотип — жил человек, никто его не знал, а потом он что-то сделал или опубликовал и наутро проснулся знаменитым. Иногда склонны это относить за счет какого-то везения. А для этого требуется не везение, а нечто иное. Талантов много, а вот гений — явление чрезвычайно редкое. И позиционируют себя гении соответствующим образом.
Один из признаков гения: он себя ведет так, чтобы его посмертная репутация, посмертный миф укоренились в сознании людей наиболее эффектным образом. Чтобы получилось уникальное сочетание творчества, таланта с судьбой, биографии. Это и создает неповторимый посмертный миф.
Подобное прослеживается и в биографии Бродского, который вернулся в Ленинград, где ему угрожали власти, из Москвы, где с ним бы ничего не случилось. Он вернулся в Ленинград, чтобы предстать перед судом. A если бы он не вернулся, то возможно не было бы того ореола, которым сейчас обладает биография Бродского. Гений может вести себя деструктивно на посторонний взгляд, при этом создавая — в некоторых случаях бессознательно, а в некоторых и сознательно — ореол мученика вокруг себя.
Когда Лермонтов написал свое знаменитое стихотворение, ему было 22 года, он был совершенно безвестным офицериком. Начал он сочинять с 14 лет, в 16 лет он написал — "Я — или Бог — или никто!" И до смерти Пушкина он уже сочинил около 300 стихотворений, то есть почти три четверти всей своей лирики, множество поэм и драм. И, тем не менее, до 1837 года были напечатаны только одно стихотворение и одна поэма Лермонтова, и никакого внимания эти публикации не привлекли. Но когда стихотворение о Пушкине, написанное с силой и страстью, разошлось мгновенно по Петербургу, а потом и по России, Лермонтова тут же провозгласили наследником Пушкина. Причем, знаменитые последние строчки ("И вы не смоете всей вашей черной кровью Поэта праведную кровь!") он дописал позднее, получив восторженный отклик на первые строфы. И вот этот последний вариант, одна из тысяч копий, попала к Николаю I с надписью "воззвание к революции". Это было воспринято как подстрекательство к бунту. Николай даже в своей резолюции распорядился медику проверить, не помешан ли автор этих стихов.
— Но разве из них не было очевидно, что этот молодой человек гениален?
— Мы с вами уже говорили о том, что поневоле, когда обсуждаем взаимоотношения великих поэтов и власти, то становимся на точку зрения поэтов, которую я не всегда считаю справедливой. Я очень люблю Анну Андреевну Ахматову и благодарен судьбе за то, что она подарила мне знакомство с ней. Но я не могу с ней согласиться, когда она говорит, что мы вообще о Николае I помним только потому, что в его царствование жил Пушкин. Не было бы Пушкина, разве мы не помнили бы о Николае? Существует некий перекос в сознании, когда даже такой трезвомыслящий человек, как Ахматова, в конфликте великого поэта с властью принимает сторону поэта безоговорочно. А вы поставьте себя на секундочку на место властей. Они боятся повторения бунта типа декабристского, на них сваливается эта вспышка безумного национализма, замешанного на ненависти к иностранцам. Дантес ведь был иностранцем! Распространяются слухи, что двор собирается замазать это дело, вывести Дантеса из-под наказания. И тут появляется стихотворение 22-летнего офицера, в котором содержится такой призыв к бунту. Конечно, они рассматривали его как сумасшедшего. Это напоминает мне использование в советское время психиатрии против диссидентов.
— Соломон, извините за длинное цитирование, но это не для вас, а для некоторых читателей, которые, возможно, не интересовались специально творчеством Лермонтова. Я немало о нем читал и вот некоторые выдержки.
"Одаренный от природы блестящими способностями и редким умом Лермонтов любил преимущественно проявлять свой ум, свою находчивость в насмешках над окружающею его средою и колкими часто очень меткими остротами, оскорблял иногда людей, достойных полного внимания и уважения. С таким характером, с такими наклонностями, с такой разнузданностью он вступил в жизнь и, понятно, тотчас же нашел себе множество врагов... Как поэт, Лермонтов возвышался до гениальности, но как человек он был мелочен и несносен. Эти недостатки и признак безрассудного упорства в них были причиною смерти гениального поэта от выстрела, сделанного рукою человека доброго, сердечного, которого Лермонтов довел своими насмешками и даже клеветами почти до сумасшествия".
"Мы все, его товарищи-офицеры, нисколько не были удивлены тем, что его убил на дуэли Мартынов, которому столько неприятностей говорил и желал Лермонтов; мы были уверены, что Лермонтова все равно кто-нибудь убил бы на дуэли: не Мартынов, так другой кто-нибудь".
"По нашему современному определению его можно было назвать хулиганом чистейшего типа. Выходки совершенно невозможные и нетерпимые, бретерство самого низшего разбора, нечистоплотная бесцеремонность в обращении с женщинами как-то странно уживалась в нем с подвигами высокого благородства, верностью дружбе..."
"Был дурной человек: никогда ни про кого не отзовется хорошо; очернить имя какой-нибудь светской женщины, рассказать про нее небывалую историю, наговорить дерзостей — ему ничего не стоило. Не знаю, был ли он зол или просто забавлялся, как гибнут в омуте его сплетен".
Такие вот нелицеприятные слова о великом поэте. Такое впечатление, что Лермонтов сознательно или бессознательно хотел настроить общество против себя и убить себя.
— Я уже приводил в беседе с вами имена Есенина, Маяковского, упоминал Бродского. И эти, и многие другие случаи, в том числе и дуэли Пушкина и Лермонтова, свидетельствуют, что в стратегию великого человека по упрочению своего посмертного имиджа может входить и самодеструкция. Поведение Пушкина и Лермонтова тому конкретный пример.
— Вот некоторые строчки из стихов совсем еще молодого человека: "Уж не жду от жизни ничего я,/И не жаль мне прошлого ничуть...", "Пусть паду как ратник в бранном поле./Не оплакан светом буду я./Никому не будет в тягость боле/Буря чувств моих и жизнь моя."
С горькой иронией обращается поэт к Богу: "Устрой лишь так, чтобы тебя отныне/Недолго я еще благодарил..."
Можно привести еще множество такого рода строк из произведений Лермонтова, свидетельствующих о том, что он не видел для себя большого будущего в жизни. Когда я читаю стихотворения и прозу Лермонтова и думаю о том, сколько ему лет было, когда он это писал, то не могу оправиться от изумления — каким же гением был и что бы он мог создать, если бы судьба отпустила ему еще хотя бы десяток лет, как Пушкину. Если бы жизнь Пушкина оборвалась в 26 лет, он бы не был тем Пушкиным, каким мы его знаем.
— Конечно, Лермонтов был человеком гениальной одаренности. Но здесь опасно сослагательное наклонение — что было бы, если бы он прожил еще 10 лет. Очень может быть, что ничего бы не было. Вот, например, юный гений Артюр Рембо выпустил совсем еще юношей книгу, и все, перестал писать. Россини за 30 лет своей жизни ничего не сочинил. Вы же не знаете, может быть, Лермонтов вообще через год прекратил бы писать. Есть такое парадоксальное мнение великого канадского пианиста Глена Гульда о Моцарте: он говорил, что Моцарт прожил слишком долго, а не умер рано, как считается. Поздний Моцарт, по словам Гульда, показывал следы какого-то надлома и нездоровья эмоционального, что свидетельствовало о том, что его гений как бы перезрел. И мы тоже не знаем, что случилось бы с Лермонтовым.
Добавить комментарий