 |
| Дмитрий Красный играет на одном из пианино, установленных под открытым небом Нью-Йорка |
|---|
Когда в 2000-м году на улицах Нью-Йорка начался парад экзотически раскрашеных коров из папье-маше, жители простодушно обрадовались: надо же, какие миляги! Кто не обрадовался - тот вряд ли удивился. Можно не иметь понятия о предыдущих подобных шествиях в ряде европейских городов, можно вовсе не знать, что называется все это "художественной акцией" - но раздраженного вопроса "зачем" житель Нью-Йорка, cкорее всего, не задаст. Простите за банальную сентенцию о безотчетной любви к искусству, таинственным образом разлитой в самой атмосфере нашего дикого и прекрасного города! (Факты - вещь упрямая. В Москве, где "коровий" проект тоже имел место, безвинные рогатые существа подверглись ряду настоящих атак: их царапали, ломали, крушили, корежили с истовостью вандалов...)
Середина нынешнего лета в Нью-Йорке ознаменовалась появлением новых артефактов: в совершенно разных районах города было установлено шестьдесят одно пианино. Нашелся и некий молодой человек, который поставил себе любопытную цель: сыграть на всех шестидесяти (!) и снять об этом серию роликов - по одному микросюжету у каждого инструмента.
Город Большого Яблока назван большим неспроста. Как объехать весь мегаполис, заснять и озвучить шестьдесят собственных выступлений? А главное, зачем?
- Представьтесь, пожалуйста...
- Дмитрий Красный, двадцать шесть лет, житель Квинса. Выпускник консерватории Пибоди университета Джонса Хопкинса в Балтиморе. Пианист, аудиоинженер нью-йоркской радиостанции WNYC. По совместительству - преподаватель музыки и тенниса. Есть и еще особая любовь - марафонский бег. Первая дистанция была пройдена в 2008-м году в Олимпии, штат Вашингтон. Второй забег назывался Дисней-марафон и проходил в Орландо в 2009-м году: тогда я выступал в составе команды, которая собирала деньги на исследование и лечение лейкемии и лимфомы. Сейчас продолжаю работать и скоро, с божьей помощью, надеюсь пробежать свой третий марафон - Нью-Йоркский.
- Марафон и фортепиано - один и тот же спортивный азарт?
- Без азарта и страсти невозможно ни то, ни другое.
- А кто автор нового музыкального проекта - и, как сейчас модно говорить, что это за концепция?
- Проект с пианино на улицах придумал английский художник Люк Джеррам и претворил его в жизнь в 2008-м году в Лондоне. Цель? Установить в общественных местах нечто, способствующее контактам, которые иначе бы не завязались. Ведь концертный зал предполагает определенную изоляцию исполнителя от публики. Улица - другое дело! Она во многом избавляет также от исполнительского страха. Мало кто из музыкантов не боится сцены, а открытое пространство хорошо лечит скованность.
- Вы знакомы с творчеством создателя проекта?
- Если честно, о художнике Джерраме я добыл только общие сведения. Знаю, что он известен, выставляется, что художественной доминантой лондонского проекта было сочетание музыки и естественного дневного света. Будем считать, что мой музыкальный эгоизм взял в этот раз верх над общеобразовательным любопытством...
- Эгоизм музыканта, которому хочется поиграть? Вы именно для этого объезжали весь Нью-Йорк с треногой и камерой?
- Скажем, не только для этого. Заниматься есть на чем, но хотелось сочетать с собственно игрой на фортепиано другие вещи и действия. Чтобы представлять себя достойно, музыканту нужно сидеть за инструментом - упорно, подолгу. А мне нравится также путешествовать, открывать для себя новые места. Делать это масштабно и методично "просто так" довольно сложно: если что и удается, так это от случая к случаю вырываться на какое-нибудь конкретное мероприятие". Ну, а проект - две недели пунктуального выполнения совершенно особой задачи.
- По каким критериям составлялась ваша программа?
- По личным пристрастиям и по степени готовности произведений к тому, чтобы показывать их зрителю. За эти дни были неоднократно сыграны Восемнадцатая соната Бетховена, Вторая баллада Шопена, избранные пьесы Брамса, несколько "Музыкальных моментов" Рахманинова, один из которых я не играл четыре года и вот теперь возобновил.
- В известной советской кинокомедии наш Нью-Йорк назван городом контрастов.
- Ну, в каждой шутке...
- Нет, я без шуток! Знаю нескольких вполне реальных людей, которые успешно здесь работают, но в конце дня буквально бегут к электричке: скорее назад, в свой благополучный пригород... Боятся "адища города"! Крайность, конечно - но объяснимая. Не был ли ваш проект связан с риском путешествовать туда, где лучше не появляться?
- Парадоксально: попадались районы богатые, безопасные - и при этом как будто нежилые. Трудно понять, почему. Например, в Лонг-Айленд Сити, Квинс, недавно возвели невероятной красоты парк, рядом с которым выросла "эксклюзивная" многоэтажка. Там поставили сразу два инструмента, причем один прямо у воды, которая видна сквозь перила ограждения. Красиво, пейзаж редкий - и ощущение дневного музея: пусто и холодновато. Даже при том, что был я не один, а со знакомой.
- Может, попали в рабочее время?
- Вряд ли дело в этом: другие места и днем казались куда живей. Скажем, в Джексон-Хайтс живут абсолютно все - белые, желтые, черные. Очень много "латинос", только не из Центральной, а из Южной Америки: вокруг было полно бизнесов, принадлежащих выходцам из Эквадора, Аргентины, Колумбии... Пианино стояло на главной улице возле почты - сразу появились зрители! Вот пожалуйста: район не супербогатый, но оживленный! Слушали, аплодировали. В бруклинском районе на севере от парка Форт-Грин обитают в основном афроамериканцы. Инструмент расположили внутри парка, недалеко от монумента Войне за Независимость. Поиграл пару минут - никто не подошел, но зааплодировали на расстоянии. Потом спустился с вершины холма, нашел второй инструмент. Там до меня, кстати, черные подростки бренчали: один что-то даже умел, другие подпевали, а кто-то просто хохотал. Я подошел и очень вежливо объяснил: ребята, дескать, у меня такой-то проект, вот сейчас спешу в Манхэттен - так не были бы вы так любезны разрешить мне поиграть... Настроения не поменяли, но ответили вежливо, нормально: "Пожалуйста!" Они продолжали шуметь и веселиться, пока я играл - казалось бы, развлекал сам себя. Но когда закончил, вдруг приблизились два таких же, как мальчишки, темнокожих деда. Один спросил, кто композитор. Рахманинова он честно не знал - зато выяснили, что слушал Джона Колтрейна. Культурный диалог!
- А в каких-нибудь экзотических местах побывать пришлось?
- В Стейтен-Айленде для пианино не нашлось другого места, кроме территории местного зоопарка. Нет смысла спрашивать, почему: ну, так решили... Приехал - закрыто, только павлин гуляет за решеткой. Начал снимать эту самую решетку и извиняться в микрофон перед будущим зрителем. Тут появляется человек средних лет - видимо, сторож. Рассказываю, зачем я здесь, объясняю, что больше так далеко, скорее всего, не поеду. Он помялся: "Вообще-то закрыто, я не обязан..."
- Хотел вознаграждения?
- Честно говоря, не думаю - хотя от пары долларов не отказался. Ну, и нормально. Он открыл - я поиграл. Ему не было особенно интересно. Это не единственный эпизод, когда игра носила формальный, чисто "географический" характер.
- Инструменты стояли без охраны - не было ли случаев, когда пианино повреждались уличными хулиганами?
- В паре мест - да. В целом, проблем таких оказалось, на радость, мало... Но мне кажется, что не всегда разумно выставлять пианино на улице без предварительной подготовки населения, особенно в некоторых районах...
- Скажем неполиткорректно: в заведомо бандитских...
- Не знаю насчет "заведомо бандитских" - правильней было бы сказать: в коммьюнити с невысоким уровнем образованности населения. А иногда вандализм был ни при чем: отдельные пожертвованные инструменты оказались невозможно старыми, чуть ли не со свалки. Иногда место было вроде приличное, но клавиши стояли беспородные и жутко расстроенные - например, один из инструментов в Центральном Парке.
- То есть, о пренебрежении устроителей к определенным частям города речь не идет?
- Боюсь, что все-таки идет. Точнее, об особом внимании к определенным престижным точкам. Возле Сити-Холла стояло вполне приличное пианино: скорее всего, не простое совпадение. Все четыре инструмента неподалеку от Линкольн-Центра звучали также прекрасно и удивительно. А вот на Коламбус-Серкл было пианино яркое, разукрашенное, но расстроеное на полтона, звук тусклый... Пирс на Гудзоне: один инструмент ничего, другой - ужас...
- Каково же профессиональному исполнителю играть на таких "дровах"? Или, может, для открытого пространства это не имеет большого значения?
- В проекте принимали участие профессионалы куда круче меня - и ничего, не брезговали. В интернете, например, нашел ролик известной в Нью-Йорке пианистки Инны Фаликс за одним из инструментов. Играли фортепианную классику, джаз, рэгтайм, блюзы... Конечно, на улице не все понимают музыку - тем более, что играл я не самые известные вещи классического репертуара: впечатление производилось. Что-то красивое мелькает на горизонте воображения слушателя - вот как осмеливаюсь формулировать! Улица вообще - не филармония, она снисходительней к погрешностям. И демократичней: в концертном зале вы не всегда можете подойти к исполнителю, завязать разговор...
- Значит, конечная цель музыкального проекта - все-таки не собственно музыка, а то, что в Америке называют "социализацией"?
- Проект - для создания атмосферы общения, делающий новые контакты естественней и легче.
- А могут "новые контакты" оказаться - ну, мягко говоря, не очень? Мало ли кто может подойти просто так...
- Будем считать, что на людей интересных мне повезло. Первый такой возник в Бэттери-парке - странноватый мужчина лет пятидесяти, непонятного социального статуса, но явно понимающий в музыке. "Не очень" оказался тогда как раз не человек, а инструмент: в середине не работало несколько клавиш - сильно в ущерб сонате... Слушатель это явно замечал, но не терял внимания - а потом сказал: "Да, жаль, конечно - но твой Бетховен весьма неплох!" Честное слово, мне было приятно это слышать! Потом он поделился впечатлениями от игры других исполнителей - спонтанных участников проекта. Его оценки звучали дельно и разумно. Довольно содержательно удалось пообщаться с народом на Таймс-Сквер - вот уж где никогда не приходилось просто так заговаривать с прохожими! Ну, разве что с туристами, если обращаются сами. А за время претворения в жизнь проекта удалось съездить туда дважды и встретить не просто пешеходов, составляющих толпу, - зрителей и исполнителей! Многие из тех, кто давным-давно забросил музыку, видели пианино на улице - и появлялось желание прикоснуться. Садились, что-то вспоминали - ну, конечно, некоторые "К Элизе", куда деваться...
- Появились ли в результате новых контактов знакомства, которые есть смысл продолжать?
- Их не очень много, скажем так: пара-тройка телефонов в записной книжке. Но проект и не преследует утилитарной цели, это же не клуб. Кроме того, иногда впечатление от встречи с большим количеством народу бывает сильней, чем личное знакомство. Я уже сказал, что один из инструментов поставили на Коламбус-Серкл, возле Центрального парка. Моя радиостанция объявила в эфире: приходите все! На работе я в тот день не был, радио не включал. И вдруг получаю электронное письмо от одного из дикторов: не мог бы ты завтра оказаться там-то? Придут многие, поэтому хорошо бы иметь гарантию, что будет реально играющий человек. Результат - толпа просвещенных слушателей и поклонение дикторов, мнением которых дорожу.
- Вот вы сделали видео - просто себе на память?
- Снимал по двум причинам: одну осознавал заранее, другую осознал сейчас. Первая - амбиция: во многом из того, что делаю, присутствует дух соревновательности, а видео - доказательство того, что намеченное достигнуто. Причина вторая - увидеть себя со стороны и избавиться от сценического невроза. Мой педагог в консерватории говорил: "Вы беспокоитесь о том, что о вас плохо подумают - а надо думать о музыке!" Камера - взгляд со стороны, он помогает от чрезмерной сосредоточенности на себе. Я знаю, некоторые родители записывают на магнитофон плач маленьких детей и дают им послушать: те успокаиваются! Конечно, без волнения не сажусь за клавиатуру и сейчас - но если до этого страх сцены иногда бывал просто на грани клинического, то теперь знаю, как себя готовить к выступлению. Ведь когда устанавливаешь треногу, видеокамеру, аудиозапись, то потом просто садишься и играешь: это ритуал, и уже невозможны спасительные отсрочки, вроде "сейчас не стоит, нет вдохновения" - и т.д. Постепенно появляется элемент музыкального развлечения, а не каторги! Соревнование со временем!
- Две недели "свободного полета" для человека занятого - музыка, спорт, преподавательская деятельность! - не большая ли роскошь?
- Нельзя сказать, что я занят безнадежно - но если честно, пока отчасти нахожусь в поисках себя. Иногда есть возможность подогнать работу, не скованную жестким расписанием, к собственным планам. Правда, мама считает, что цельности мне не хватает - разбрасываюсь.
- Считала и продолжаю считать...
- Две недели, отведенные для достижения четко поставленной цели! Мамочка, ты несправедлива...
P. S. Завершая интервью со своим старшим сыном, считаю нужным извиниться перед читателем за небольшую мистификацию и желаю каждому света и музыки в душе...
Видеоролик одного из выступлений Д.Касного по адресу: finishthesentence.tumblr.com
Добавить комментарий