Сыновья

      Где они сегодня — Саддам Хусейн и его сыновья? Погибли в воздушной атаке наших ассов или бежали в дружественную державу? Не все ли равно? Семейка уже принадлежит истории, и занять место в мировой иерархии никому из них не светит. Шанса не будет.

      А ведь еще недавно, как в старой сказке: жил-был правитель Ирака Саддам Хусейн, и было у него два сына: наследники, будущие правители прекрасной и богатой страны... Услужливые СМИ, не жалея ярких, но теплых красок, создавали образ Саддама — «дяди» народа, отца семейства, щедро отдававшего время заботам о сыновьях. (K трем дочерям отношение было иное). Как и все добродетели, что приписывают диктаторам, это была слащавая выдумка. К моменту рождения старшего сына Удая Саддам сидел в тюрьме в связи с провалившейся попыткой государственного переворота в 1963 году. Через три года Хусейн вышел на волю, родился у него второй сын Кусай. И снова ему не до детей. Второй переворот удался, и Саддам стал вице-президентом, потом президентом Ирака. И через год развязал войну с соседним Ираном, которая длилась восемь лет, унеся более миллиона жизней...

      А детки росли, хотя видели папу раза три в году. «Это не была нормальная семья, — скажет потом бежавший из Ирана приятель Удая. Аррас Карак. — Братья были целиком предоставлены самим себе. Обожавшая Удая мать — кузина и жена Саддама, позволяла сыну делать все, что он мог пожелать. Слова «нет» для него не существовало. Дети Саддама посещали школу, где мать их была директором. По четвергам в школе устраивалась церемония, на которой объявлялся лучший ученик недели в каждом классе. Ему вручалась награда. Удай всегда был «лучшим», и он неизменно получал награды. Он упивался похвалами и ощущением, что он был центром всеобщего внимания, тогда как Кусай любил держаться на заднем плане. Он не стремился быть лучшим и постоянно опаздывал на занятия».

      Когда братья поступили в Иезуитский колледж, который считался одной из самых престижных средних школ на Ближнем Востоке, Удай сразу был выделен из общей массы: в студенческом общежитии ему предоставили отдельную комнату, прикрепили личных наставников и снабдили хорошо подобранной библиотекой. В 15 лет он уже водил машину и впечатлял приятелей своими двумя коллекциями — автомобилей: мерседесы, ягуары, феррари, бентли, и оружия: пулеметы, автоматы, гранатометы. Кусай не завидовал старшему брату, не соперничал с ним, но и не принадлежал к его компании. Он имел свое окружение: верных ему и послушных приятелей.

      Как рассказывал другой беглец из Ирака Энтифад Канбар, «наследный принц (каковым Удая долгое время числил Саддам) был отвратительно жесток. В Ираке существует наказание — фалака. Человека, в чем-либо провинившегося, бьют специальными палками. Бьют по голове, по плечам, по ногам с задней стороны, по голым ступням. Наносят 20, 30, 50 ударов. Во дворце в Багдаде, на загородных виллах, в багажнике каждого из сотен из своих автомобилей Удай хранил палки для фалаки. И по его приказу телохранители обрушивали на людей это нежданное издевательство, причем наказанию подвергались вовсе не враги, а друзья или деловые партнеры. Поводом к наказанию могло быть что угодно — от опоздания на несколько минут до неверно сказанного слова. При этом избитого до полусмерти Удай заставлял танцевать на искалеченных ногах. «Для улучшения циркуляции крови», — как он выражался».

      Ему повсюду воздавались прямо-таки царские почести. Еще когда в 1980 году Удай, играя в футбол, сломал ногу, отец послал его лечиться в Париж. Тогдашний мэр французской столицы Жак Ширак, уже имевший контакты с иракским диктатором и устроивший Ираку (не забыв и себя) продажу атомного реактора (который разбомбили израильтяне!), предоставил Удаю лучших врачей и «приютил» его вместе с телохранителями и бандой приятелей в Париже, в пятизвездочном отеле, где они, по их же словам, делали «все, что хотели»: пили, хватали проституток, ошивались по борделям. С юных лет Удай был сексуально озабочен, до патологии. Еще в школьные годы он постоянно обращался к услугам жриц любви. С годами становился все хуже: высматривал женщин на улицах. И горе было той, на которую он «положил глаз». Если она хоть чем-то ему не угодила, он подвергал ее фалаке, получая, как истинный садист, наслаждение. В 1990 году Удай женился, взяв в жены, согласно обычаю семьи, свою кузину, Саджу Барзан Тикрити. Брак длился десять дней! Новобрачная сбежала в Швейцарию и никому никогда не рассказывала, что произошло между нею и мужем. Удай женился на другой родственнице. Брак был бездетным по причине неполноценной спермы Удая.

      Несмотря на загульный образ жизни, озлобленность и садизм, Удай не был человеком бесталанным. Он свободно владел английским и французским, много читал, защитил диплом инженера в Багдадском университете. В 1987 году получил свой первый государственный пост — возглавил Олимпийский комитет, превратив его в своеобразное «министерство юношества». Увы, недолго праздник длился. Очень скоро спортсменов, которые проигрывали или показывали «не те» результаты, стали бросать в тюрьмы, пытать. И начался массовый исход (или побег) спортсменов из Ирака.

      18 октября 1988 положило конец надеждам Удая стать наследником отца. В этот день на приеме в честь жены президента Египта, где присутствовал «весь Багдад», он убил телохранителя отца Камаля Ханнаха Джахо. Не то перерезал ему горло, по свидетельству одних, не то забил дубиной, как утверждали другие... Это был очень близкий к Саддаму человек, пользовавшийся его беспредельным доверием. Именно он познакомил Саддама с женщиной, которая стала его второй женой и родила ему сына. Удай учуял в этом опасность для своего будущего и уничтожил того, кто усложнил его жизнь. Саддам был вне себя. Он угрожал убить Удая. Но, поостыв, всего лишь упрятал сына вместе с его бандой на 60 дней в тюрьму, где Удай на себе испытал приемы иракских тюремщиков..

      Убежденный, что ему все сойдет, Удай однажды избил тюремного надзирателя. Саддам приказал шестерым солдатам вооружиться палками и избить Удая, что они и сделали, превратив его лицо и плечи в кровавое месиво. Конечно, Удай оправился от побоев, но, по словам его бывшего друга, бежавшего из Ирака, «он уже никогда не был прежним. Он и раньше не был славным парнем, но все же любил компании, занимался спортом, плавал, путешествовал. Все это отлетело. Теперь он стремился лишь к одному — завладеть всем: деньгами, женщинами, безнаказанно делать зло людям».

      В конце концов, Саддам простил сына, восстановил его на посту главы Олимпийского комитета, но, как говорят на Востоке, отвернул от него свое лицо, приблизив к себе Кусая, который был во многом непохож на старшего брата. Рассудительный, хладнокровный, он тоже был бессердечным и для него тоже убить человека (или многих людей) было раз плюнуть. Но он убивал «по делу», не испытывая эмоций и уж, конечно, не предаваясь наслаждению. В 20 лет Кусай женился, и по иракским меркам был хорошим мужем: всегда ночевал дома, уделял внимание воспитанию своих четырех детей. По образованию он был юристом и готовился к государственной деятельности. Саддам назначил Кусая на службу в иракский КГБ, именуемый Амн-аль-Кхас, под начало мужа и кузена своей дочери Рагхад Хусейна Камела. Кусай часто получал от Удая записочки: кого арестовать, а кого «пришить». Отказа в просьбах не поступало. И впрямь, почему не порадеть родному человеку?

      Весной 1991 года... Армия Саддама выбита из Кувейта, шииты и курды бунтуют. Режим Хусейна трещит по швам. В этот критический момент Кусай продемонстрировал, как надо усмирять недовольных. Он получил назначение привести в порядок шиитский конклав Багдада Саддам-сити. Сначала Республиканская гвардия по его приказу открыла огонь, убивая без разбора мужчин, женщин, детей, стариков. Бесчисленные трупы сбрасывали в массовые могилы, вырытые бульдозерами. Потом нахлынула волна арестов. Людей бросали в тюрьмы, пытали, забивали до смерти.

      Удай сгорал от зависти, желая реабилитировать себя в глазах отца и тоже сделать нечто особенное. И вот случай представился.

      Удай, осознав, что правителем Ирака ему не стать, начал «строить» свое личное состояние, собирая дань с бизнесменов — своих и чужих, беря себе 20% от любого контракта, особенно иностранного, от любой сделки по незаконной продаже нефти или от нелегальных поставок оружия Россией и Украиной… На этом достойном поприще Удай столкнулся с Камелом, тоже пожелавшим уворовать несколько сотен миллионов. Вражда наливалась смертельным ядом. Удай помещал во вверенных ему государственных (а иных и не было) газетах и на телевидении разносную информацию о зяте, поставлял отцу умопомрачительные доносы. В этой ситуации Камел предпочел схватить свои деньги и драпать из страны. 7 августа 1995 года во время пышного празднования в Багдаде годовщины окончания войны между Ираком и Ираном Камел вместе со своей семьей и присоединившимся братом Саддамом, женатым на другой дочери диктатора Рине, в компании еще 15-ти родственников и друзей покинул Ирак.. На заре следующего дня кавалькада мерседессов пересекла границу Иордании. Первые две недели пребывания в Аммане Камел устраивал пресс-конференции, на которых изобличал Саддама Хусейна. Он встречался с сотрудниками ЦРУ и бывшим главой инспекции ООН в Ираке Рольфом Экюсом и рассказывал о работах над созданием химического и бактериологического оружия. В Багдаде запаниковали. Удай вызвался привезти беглецов обратно.

      Он помчался в Амман. Но король Иордании, убоявшись кровопролития в своей столице, запретил ему встречаться с беглыми родственниками, Тогда Удай стал слать беглецам письма, в которых умолял их вернуться на родину, обещая от имени отца всемилостивейшее прощение и полную безопасность. Странно, но Камел, лучше других знавший лживость, коварство и жестокость Хусейна, почему-то поверил Удаю и, не обращая внимания на протесты жены и брата, согласился возвратиться в Ирак. 20 февраля 1996 года кавалькада Мерседесов отбыла в обратном направлении.

      Едва беглецы очутились в Ираке, мужчин отделили от женщин и увезли в тюрьму. Там их пытали, били, пока не забили до смерти.. Удай ликовал, отец выразил ему свою искреннюю благодарность. Однако не всем случившееся пришлось по душе. Овдовевшие сестры никогда больше не разговаривали с убийцей своих мужей.

      А десять месяцев спустя, 12 декабря 1996 года сказала свое слово Немезида — богиня справедливости. Удай ехал в автомобиле по центру Багдада. Во втором автомобиле следовала охрана. На перекрестке обе машины остановились на красный свет. Внезапно со стороны водителя около машины Удая вырос человек и прошил ее автоматной очередью. Счастье Удая было, что не он сидел за рулем. Когда началась стрельба, он сполз на пол. Но стрелявший заметил это и, подбежав с другой стороны, засунул в окно свой калашников, опустошив в Удая всю обойму, изрешетив его грудь, живот, яички и ноги. Он бы умер. Но тут телохранитель выскочил из другой машины, под пулями бросился к Удаю, вытащил его и отвез в госпиталь. Это спасло его от неминуемой смерти, а от инвалидности спас его немецкий хирург, который, приехав в Багдад, проделал несколько сложнейших операций, в результате которых Удай смог не только ходить, но и заниматься сексом. Что же до телохранителя, вытащившего Удая из-под пуль, то его щедро отблагодарили: в январе 2003 года арестовали, подвергли в тюрьме пыткам. По личному приказу Удая вырезали у него язык и, в конце-концов, убили.

      О последних месяцах жизни Саддама и его сыновей известно немного. Но время бежит, и наверняка в будущем появятся новые свидетельства. В одном можно не сомневаться — они мало изменят наше отношение к символу современного ближневосточного деспотизма, каковым и является «дружная» семейка Саддама Хусейна.