Еврейская одиссея Фредерика Бреннера

В последний месяц я была дважды вовлечена в проблему еврейской самоидентификации. Проблему достаточно сложную и запутанную, во всяком случае, для меня. Первый раз, когда беседовала с писателем Эмилем Дрейцером по поводу выхода в свет его книги “Кто я такой”, и второй, когда побывала в Бруклинском музее на выставке французского фотографа Фредерика Бреннера “Еврейское путешествие: фотографическая Одиссея”. Подзаголовок “Portrait of Jewish Diversity” — “Портрет еврейского многообразия”.

Честно говоря, я даже не знаю, еврей ли сам Бреннер. Скорей всего нет.

…Рожденный в Париже, он давно живет в Иерусалиме. Именно оттуда, из квартала ортодоксальных евреев Меа Шеарим, началось его путешествие по всему миру с фотоаппаратом. Оно длилось ни много, ни мало — 25 лет. А вообще-то, по образованию Бреннер антрополог, и его интерес к идентификации евреев уходит корнями в изучаемый им предмет — науку о происхождении и эволюции человека и человеческих рас.

Пурим. Квартал Меа Шеарим. Иерусалим. 1980 г.

Первый свой снимок — Бреннеру было тогда 18 лет — он сделал в 1980 году в праздник Пурим в Меа Шеариме. Все в этом снимке напоминало еврейские города и местечки Восточной Европы: архитектура, одежда, атмосфера; в темном подъезде — ребенок, одетый в костюм ангела; в проеме арки виден спешащий хасид в черном плаще и малахае. Бреннер был уверен, что он нашел архетип ашкеназийского еврея. Надо было объездить весь мир, побывать в Сараево, Калькутте, Филлипинах, Южной Африке, Австралии, России, Польше, Сербии, Иране — можно продолжать этот список бесконечно — чтобы убедиться, что разновидностей ашкеназийских евреев великое множество, как и сефардов — выходцев из Испании и Португалии, евреев из Эфиопии и черной Африки. Он также понял, что евреи не вписываются ни в один из известных антропологических типов, которые характерны для группы людей, живущих на определенной территории. Сегодня определить еврея по внешнему виду невозможно. Стереотип, запечатленный в нашем сознании: длинный черный лапсердак, высокая черная шляпа поверх кипы, пейсы — претерпел изменения с тех пор, когда он возник (в 17 веке) и явно устарел.

За четверть века Бреннер сделал десятки тысяч разных, часто очень противоречивых фотографий в поисках стереотипа еврея. Когда ему казалось, что он на правильном пути, возникали новые вопросы, и их было гораздо больше, чем ответов. Из 80 тысяч негативов кураторы выставки отобрали 140 фотографий, расположив их тематически и по странам. Выставка начинается и кончается праздником Пурим в разных странах и разных частях света. Выразительность этих черно-белых фотографий поразительна, познавательная ценность несомненна, хотя и они не дают ответа, кого же считать евреем. Несколько фотографий посвящено празднованию Пурим у марранов. Женщины и мужчины в белых покрывалах, босые, со свечами в руках, в полутьме, в подполе собственных жилищ. Насильно крещеные во время великого изгнания евреев из Испании в 1462 году, они и поныне (снимки сделаны в 80-х годах) тайно исповедуют иудаизм, хотя инквизиции давно уже нет, и им ничто не угрожает: таков страх, въевшийся в их сознание с тех далеких времен. Марраны исповедуют религию предков без синагог, раввинов, молельных домов и свитков Торы. Каждый марран сам себе раввин, каждая семья — религиозная община. За многие века официальной принадлежности к христианству, некоторые христианские элементы проникли в религиозный ритуал марранов: они молятся на коленях.

Чайхана. Азербайджан. 1985 г.

Многие из сцен сняты широкофокусным объективом и являются, по сути, групповым портретом. Такова, например, “Чайхана” (Азербайджан, 1985). Мужчины в кепках, которые в народе прозвали “аэродромами”, пьют чай за столиками вдоль стены, на которой висит репродукция с картины Крамского. “Незнакомка” явно чувствует себя не в своей компании. Оказывается, на Востоке посещение чайханы является сугубо мужским ритуалом: женщинам туда вход заказан. Прожив четыре года в Средней Азии, я впервые узнала об этом обычае из фотографии Бреннера. По этому же панорамному принципу сделана фотография парикмахерской в Ленинабаде (Таджикистан, 1990 год.): исторически профессия брадобреев была отдана на откуп евреям. Этот снимок тоже “мужской”. Бреннер не охотится за сюжетами, он их придумывает и ставит, как театральные постановки. Он режиссер, художник-постановщик и оператор в одном лице... У него свое понятие о документальном фото. Он помещает реальных людей в соответствующие декорации, одевает их в традиционные еврейские костюмы. Так была снята группа евреев на национальном еврейском фестивале в Саффолке на Лонг Айланде. Бреннер снял их у “Стены плача”. Была полная иллюзия того, что люди находятся в Иерусалиме у настоящей Западной стены.

Фотографии сопровождаются текстами. Эти тексты привлекают внимание не меньше, чем сами фотографии. Авторы — кураторы, ученые-иудаисты, историки. Широко использованы тексты самого Бреннера, чья книга “From Diaspora: Homeland in Exile” вышла в 2003 году. Иногда без этих текстов трудно понять смысл происходящего. Мое внимание привлекла большая группа людей с ханукальными менорами в руках. Там были мужчины и женщины, священники с крестами на груди, конные и пешие полицейские, индейцы, фермеры и строительные рабочие, студенты и школьники. История этого снимка необычна. 2 декабря 1993 года в городке Биллингс (штат Монтана) еврейская семья — одна из двадцати, проживающих в этом городке,— выставила в окне в первый день праздника Ханука менору... Кто-то из местных антисемитов бросил в окно кирпич... Местный шериф отреагировал мгновенно: заручившись поддержкой пасторов протестантской и католической церквей, он поднял все население городка в знак протеста против этой антисемитской акции. Жители вышли на центральную площадь с менорами в руках. Billings Gazette напечатала этот снимок рядом со статьей, в которой, в числе прочего, говорится:

Знал ли этот шериф о поступке короля Дании, вышедшего на улицы Копенгагена с желтой звездой? Не имеет значения: по смыслу и по значимости его поступок эквивалентен.

Еще одна необычная групповая фотография: римские евреи, продающие кресты и католические культовые предметы на площади св. Петра в Риме. Бреннер провел четыре месяца в Риме, прежде чем сделал первую фотографию. Как представить римских евреев, живущих здесь с тех пор, как римляне разрушили Храм и пригнали их в Рим в качестве рабов? Многие из них сохраняют приверженность и католичеству, и иудаизму. По Галахе евреем считается каждый, рожденный от матери-еврейки или принявший иудаизм. Это последнее обстоятельство объясняет феномен села Ильинка, чьи жители славянских корней и вида считают себя евреями и подлежат репатриации. В настоящее время почти все ильницы уже благополучно живут в Израиле. Но в том же Израиле есть вопиющие случаи, когда солдат, отдавших жизнь за страну, хоронят за оградой еврейского кладбища, потому что у них был евреем только отец. Мне рассказали случай, когда русская женщина вышла замуж за ортодоксального еврея, приняла гиюр, обрезала новорожденного сына. Семья живет по законам иудаизма... Но ее 12-летний сын от первого брака с русским в полной растерянности: кем ему себя считать?

На одной из фотографий квартиры в верхнем Ист-Сайде Нью-Йорка менора мирно соседствует с... рождественской елкой... Хозяева очень довольны.

До сих пор запах елочной хвои бередит мне душу воспоминаниями детства. Как мне хотелось поставить елку в первый год приезда в Америку! И во второй, и в третий, и сейчас тоже хочется. Они здесь такие красивые, пушистые, и за ними не надо выстаивать в многочасовой очереди. Какой же Новый год без елки?! Но — нельзя. Почему? Потому что елка — это символ Рождества, а мы евреи. При чем тут Рождество? И какие мы евреи? Кипу (парик) не носим, шабат и кашрут не соблюдаем, в синагогу ходим один раз в году на Йом Кипур, не постимся. Американские евреи называют нас “гоим” — неевреи. Но, тем не менее, мы евреи. Не по религии, мы не исповедуем иудаизм, мы вообще неверующие, мы — евреи по крови, что течет в наших жилах со времен праотца Иакова… Именно по этому принципу, а не в силу нашего вероисповедания, нас уничтожали фашисты в Бабьем Яру и печах Освенцима и Майданека.

Этим четырем евреям из Салоник, снятыми в позиции игры “удар вслепую”, не нужно доказывать, что они евреи — их идентификация вытатуирована у них на руках, когда они были детьми. В 1943 году всем евреям Салоник было приказано явиться на вокзал. Им сказали, что их вывезут в Польшу, где вернут конфискованное имущество. Напрасно греческие коммунисты предупреждали их об опасности и советовали бежать в горы. Они не поверили — дисциплинированные и законопослушные граждане. И вышли дымом из печей Аушвица. Четырем удалось спастись. Сейчас в Салониках евреев нет. Об их былом присутствии напоминает большой могильный камень на еврейском кладбище.

Вопрос самоидентификации волнует Джулиуса Лестера, профессора иудаики Массачусетского Университета, чьи комментарии на этой выставке встречаются чаще других. Профессор — афроамериканец. И при этом еврей. Вот один из его пассажей:

“Я могу только заключить, что они (ашкенази — Б.Е.) евреи, и я — еврей. Мы не похожи друг на друга. Факт нашего еврейства отнюдь не означает, что мы можем и должны общаться, как евреи”.

Это высказывание Лестера содержит рациональное зерно всей выставки. Объединить нас по вере — напрасный труд. Мы все — евреи, не похожи друг на друга. Черные не похожи на белых, белые на китайских, китайские на африканских, испанские на эфиопов. Мы обречены Богом жить в диаспоре. История евреев — это история странствий и блужданий по свету. Оседая в той или другой стране, мы в той или иной степени абсорбируем ее культуру, ее язык и обычаи. При этом мы остаемся евреями, а, следовательно, в этой стране чужаками. Каждый раз нам дают это понять. “Евреи живут в одной мировой деревне” — считает Бреннер. “Родина в изгнании” — само название его книги говорит об этом. Более того: живя в Израиле и не мысля себе другой страны проживания, Бреннер считает, что у себя дома, на исторической родине евреи тоже находятся в изгнании. Это положение он, в числе прочих, иллюстрирует историей семьи Леви Фаеза, которого он встретил в Йемене. Спустя 10 лет они снова встретились, уже на израильской земле. На своей исторической родине эта семья чувствовала себя чужой и тосковала по стране изгнания. В результате был создан диптих “Exile At Home”. Если раньше вопрос стоял, как остаться евреем в изгнании, то сейчас он звучит так: как сохранить свою идентификацию среди евреев. Евреи селятся в Израиле, чтобы остаться йеменцами, немцами, русскими, эфиопами.

Одним из шедевров выставки является портрет босой и бедно одетой йеменской еврейки, в глазах которой застыла вековая скорбь еврейского народа