После гибели Макса и Вольфа я предупредила всех близких, что не хочу больше иметь ни собаку, ни кошку. Чтобы они даже и не думали о подарках такого рода. Они не будут приняты. Они поняли всю серьезность моего заявления, но Алена постоянно заводила речь о собаках: то в школе кто-то предлагал ей, то соседи приносили... Я молчала, а Дэвид только однажды произнес: «Мама сама заведет собаку, когда будет к этому готова». Но я не была к этому готова. До сих пор я не могла даже смотреть на их фото, начинала плакать. Но после этого своего «анализа», я поняла, что все соскучились по «беспокойному хозяйству», с которым нужно гулять, которое нужно кормить, гладить, но которое привносит в жизнь столько радости. И когда Алена уже привычно произнесла «в никуда», что продаются щенки ирландского сеттера, я неожиданно для себя позвонила по указанному в объявлении телефону, и мы поехали.
По дороге я предупредила Алену, чтобы она не строила каких-то планов, мы едем просто посмотреть. Я никогда не хотела иметь сеттера, для меня эта собака слишком большая. Но о сеттере мечтал Дэвид, Алене, как я понимала, было все равно, лишь бы собака.
Хозяйка выпустила из вольера трех щенят. Толстые, ярко-рыжие, с большими лапами и глупыми мордами. Конечно им было трудно конкурировать с утонченной интеллигентностью нашего Вольфа. Но я, как запрограммированная, стала внимательно следить за поведением каждого из них. Одного хозяйка забрала, сказав, что за него уже получен задаток, второй был никакой, а вот третий очень деловой. Он постоянно бегал вокруг клетки с попугаем и совал морду между прутьями, за что регулярно получал удар клювом прямо в нос. Но это его не расстраивало, он продолжал свою игру. Тем временем, я справилась о цене, хотя подсознательно знала, что заплачу любую сумму, которую она назовет. Быстро расплатилась, получила оформленные документы, инструкции по кормлению и со щенком на руках мы отправились домой. Провожая нас, хозяйка попросила воспитать его «немножко избалованным», а я подумала в ответ, что хорошо, если «немножко»...
И началась наша «веселая» жизнь: лужи, бесконечные прогулки, шкодничество... Но в доме теперь постоянно слышался громкий смех, вернулась радость.
Потом из приюта для бездомных животных Алена притащила малюсенького котенка. Такого худого, что когда он ходил по клавиатуре компьютера, кнопки не проседали под его весом. Добрую часть своих летних каникул она посвятила этому больному несчастному созданию, выхаживая его, он не сходил с рук. Мы так и прозвали его: «Laptop cat». И вот сейчас эта зверюга лежит у меня на коленях и кусает мои руки, а морда у него «шире, чем выше». Но мы позволяем ему все, потому что рады, что он выжил, рады, что он здоров.
А потом быстрыми темпами начал строиться наш дом. Устав от бесплодных поисков контрактора, Дэвид сам возглавил строительство. Я «сидела на телефоне», обзванивала компании, мы сами нанимали команды для работ с цементом, возведения стен, изоляции, маляров и т.д. Сами покупали пиломатериалы, окна, двери, черепицу, все, вплоть до последнего гвоздя, дверной ручки и лампочки. Строительство мы закончили за 4 месяца и 2 дня, чем удивили даже профессионалов. Дом получился абсолютно другой и мы вернулись в него другими. Мы стали сильнее и увереннее друг в друге, а семья крепче. Однако, я не согласна, что «с милым рай и в шалаше...»
Друзья, коллеги и официальные лица
«Друзья познаются в беде» — наверное это потому, что в критической ситуации особенно остро реагируешь на слова и поступки окружающиих. Да и контактов становится больше, ты как бы выходишь на авансцену. За восемь месяцев жизни «на переднем крае» мы познакомились с множеством новых людей, некоторые из них стали друзьями. И в то же время не все друзья продолжают быть таковыми. То есть в реальной жизни все не так, как мы себе представляли.
Удивила компания, в которой работал Дэвид. Это огромная компания с миллионными доходами и, видимо, сотрудники в ней, как песчинки. Руководство абсолютно никак не прореагировало на трагические события в жизни одного из них. Друзья по работе собрались вместе, пригласили нас в ресторан, где мы не только расслабились, пообщавшись с ними, но и получили в качестве помощи конверт с деньгами. Но, это друзья... Официальные лица делали вид, что ничего не произошло.
Зато трогательную заботу продемонстрировала католическая школа, где училась дочь. Это был ее последний год в стенах школы, и она успела получить фотографии, визитки, памятные вещи, и всяческие другие атрибуты выпускника. Все это сгорело. Но преподаватели связались со всеми поставщиками, и те повторили заказ, причем бесплатно. Друзья Алены всячески выражали свое особое внимание, приглашали на ужин, концерты, гольф. Подружки приехали на следующий же день после пожара и привезли ей несколько пакетов с одеждой, косметикой и всякими мелочами, что необходимы в жизни тинэйджеров. Родители одноклассников и преподаватели собрали деньги для помощи нашей семье. Это была такая крупная сумма, что мы смогли купить Алене хороший автомобиль, необходимый ей в будущей университетской жизни.
Общественная жизнь локальных сообществ в Америке концентрируется в церкви. В церквях здесь не только разговаривают с Богом, здесь обсуждают все события частной жизни, вместе отдыхают. Двери церкви открыты даже для концертов и вечеринок подростков. Церковь, в которой Алена отрабатывала по воскресеньям положенные по школьной программе service hours, собрала для нее крупную сумму денег. А церковь, в которую ходили наши друзья, обратилась к прихожанам за помощью и те принесли для нас ворох совершенной новой одежды. Сначала я расстроилась, увидев это приношение. Мы не привыкли что-то получать от чужих людей, тем более одежду. Но обижать их было нельзя. Я изобразила на лице благодарность, с которой дары и были приняты, и засунула пакеты в кладовку.
Необходимо было время, чтобы я поняла, приняла и оценила помощь людей.
Мы живем в районе, на окраине города, где строит себе дома богема, убегающая от городской суеты, а также хозяева небольших компаний, в основном строительных, по долгу службы прознавших про этот спрятанный от цивилизации уголок. После пожара к нам подошло много людей, которых мы не знали, но оказалось, что они тоже соседи, и предложили свои услуги. Соседи (их компании) убирали остатки дома, рыли котлован, закладывали фундамент, соседи возводили стены и красили их. Я с ужасом смотрела, как тяжелая техника выламывает старый фундамент. Ожидала добавить к уже имеющимся потерям развороченный газон и поломанные деревья. Но ничего этого не произошло.
Огромные грузовики разворачивались на дороге и задом вкатывались на участок, чтобы не повредить ни кусочка травы. Экскаватор работал с ювелирной точностью. Ни одно дерево не было сломано, ни одна клумба не была затоптана. Причем все работы производились по сравнительно низким расценкам. Когда я благодарила их за высококлассную работу, они отвечали, что «мы соседи». Кроме того, они просто по-дружески приходили помочь пересадить кусты подальше от дома, полить цветы, скосить газон.
Во время пожара воду перекрыли у распределительной колонки и поэтому все садовые краны бездействовали. Чтобы пересаженные цветы не погибли, я носила воду ведрами из ручья. Обычное в общем-то для россиян дело, но американцев оно совершенно потрясло. Один из соседей, обсуждавший с Дэвидом строительный проект, не выдержал этого зрелища. Со словами, что «ни одна американская женщина не стала бы делать такое», он уехал домой, чтобы через несколько минут вернуться с инструментами. Вместе в Дэвидом они поставили заглушку на трубу, ведущую к дому и открыли воду в садовые краны.
Но соседи тоже, конечно, разные. Дети наших next door соседей стащили все декоративные фонарики на солнечных батарейках из наших клумб, разбили их о камни и выбросили у ручья. Потом не выдержали и сами же рассказали об этом друзьям, те — своим родителям. Когда мальчиков спросили, зачем они это сделали, в ответ прозвучало: «Just cool!»
Когда начали возводить стены дома, мы постоянно тревожились за сохранность материалов, которые оставались без присмотра на участке ночью. Дело в том, что папа этих мальчиков тоже был строителем. Мы стали на ночь закрывать въезд на участок на ключ. И вот однажды Дэвид поехал на ужин и на 30 минут оставил ворота незапертыми. Когда он вернулся, новенького трактора для стрижки газона, полученного нами от страховой компании, на участке не было. Кража была совершена с потрясающим цинизмом. Подъехал красный Шевроле с прицепом, загрузили трактор и увезли.
Его видели соседи, поговорили, что это наш трактор, но им и в голову не пришло, что его крадут. Вызвали полицию, мы сами и соседи несколько дней ездили по всей округе в посках красного Шевроле с прицепом, но.... И это при всем при том, что мы никогда не запирали и не запираем двери домов на ключ, и во всем обозримом прошлом никаких краж в районе не было. Хочется надеяться, что это «заезжие гастролеры».
По-разному откликнулись на горе и мои соотечественники. Редакции, с которыми я работала, прислали очень трогательные письма. Их сотрудники, не считаясь со временем, рылись в архивах, чтобы помочь мне собрать утраченный «портфель» опубликованных работ. Из Франции, Германии, Украины, России, Америки я получала бандероли и электронные письма с фотографиями и текстами. Спасибо им всем...
Но нет правил без исключений. Просто поразила нас своей черствостью одна из моих русских приятельниц. Так случилось, что вскоре после пожара мы были в ее городе и зашли в гости. Весь вечер она демонстрировала свой дом, рассказывала, какой она незаменимый специалист, сколько десятков пар обуви на полках ее кладовок и т.д. Для нас эти темы разговора были скучными и я произнесла, что наша семья живет сейчас странной жизнью: у нас три компьютера, но все ящики комодов пустые. В ответ мы услышали, что «такая жизнь очень интересна и современна». А я вспомнила любимую поговорку моего свекра, что «к счастью бьется только чужая посуда». Потом почти в каждом письме приятельница спрашивала: «Как продвигается строительство? Новый дом еще не сгорел?» Очень интересный юмор, главное, современный...
Но, по-большому счету, это все мелочи. Это все ерунда. Жизнь нас ударила очень сильно, но я благодарю судьбу за тех друзей, что у нас есть, и что мы приобрели. Когда я думаю о них, теплая волна поднимается в груди...
За два года жизни в Оклахоме мы успели пережить наводнение, и пожар. Вот только медные трубы где-то задерживаются. Но и без них в Оклахоме не соскучишься!
Добавить комментарий