Фестиваль французских фильмов в Нью-Йорке пришелся в разгар антиамериканской и антиизраильской истерии во Франции, что не могло не повлиять на настроение американцев. Однако, фестиваль кинообщества Линкольн-центра «Рандеву с французским кино» открылся, как планировалось — 7 марта.
На этом фестивале кинообщество Линкольн-центра представляет легендарного режиссера-продюсера Клода Берри и его последний фильм «Домработница» (Housekeeper). В честь Клода Берри показана ретроспектива его фильмов, с участием самого режиссера и двух его знаменитых актрис — Жанны Моро и Анук Эме. Актрисы, увы, постарели, но достойной замены им не видно. Во всяком случае, просмотрев 12 из 14-ти представленных фильмов, я таковой не обнаружила, за одним исключением.
Определяя особенности нынешнего фестиваля, нельзя не отметить вызывающе-антиэстетический, провокационный характер некоторых фильмов, сделанных молодыми женщинами-режиссерами. В фестивале принимают участие шесть женщин-режиссеров, причем, для пятерых — это дебют. К некоторым я буду возвращаться исключительно для того, чтобы предупредить: это смотреть не стоит.
Нынешнее французское кино — камерное, тяготеющее к социально-психологичекой драме. Жанровый и стилистический разброс — невероятный. С фильмами реалистическими, основанными на добротном классическом материале («Адольф» и «24 часа из жизни женщины»), соседствуют ультра-модернистсткие ленты с бешеной скачкой кадров, бьющей по нервам музыкой, сценами жестокости и насилия и фабулой, рассчитанной на то, чтобы ничего не понять.
К последним можно отнести фильмы «Любовник демона» (Demolover) Оливье Ассаяса (Assayas) и «Бойня» (Carnage) Дельфин Глейз, где полостная операция раненого матадора демонстрируется как аналог свежеванию убитого им быка. Все, разумеется, крупным планом и со всеми подробностями. Такого количества крови, как в «женских» французских фильмах, мне не приходилось видеть. Особенно возмутил меня фильм «В моей коже» (In my skin) с его эстетизацией каннибализма. Сцены, где героиня (ее роль исполняет автор сценария и режиссер Марина де Ван) зубами рвет собственную плоть (это показано крупным планом) нельзя смотреть без отвращения. В середине фильма я не выдержала и ушла, с трудом подавляя физическую тошноту. Никакими аллегориями, никакими ссылками на предшественников (Давид Кроненберг) нельзя оправдать эту агрессию, этот разнузданный натурализм, этот культ садомазохизма, тем более отвратительный, что исходит он от молодой женщины. Но даже больше, чем сам фильм, меня огорчила рекомендация директора фестиваля Ричарда Пенья, отобравшего фильм для показа и высоко его оценившего.
Я люблю фильмы-притчи, они дают простор воображению. Однако выводы, которые сделал Валери Гюнабоде из своей комедии «Моника», несколько обескураживают. Дело в том, что Моника это... кукла. Алекс — его играет Альберт Дюпонтель — разочарован в своей жене, в семейной жизни и вообще, в женщинах. Он заказывает в Калифорнии силиконовую куклу и называет ее Моника. Моника вполне отвечает строгим эстетическим и сексуальным требованиям Алекса: она прекрасна, безотказна и молчалива, с ее лица не сходит загадочная улыбка. Алекс наряжает ее в сексуальные одежки, купает, расчесывает и завивает ее волосы, вывозит в свет, ездит с нею на курорты и чувствует себя счастливым, как никогда. Оскорбленная жена Клер (Марианна Деникорт) на время уходит к любовнику, на что получает равнодушное согласие мужа (это широко практикуемый во Франции способ «освежения» супружеских отношений). «Пусть бы это был мужчина или даже животное, я еще могла бы понять, но это же просто кусок пластика!» — справедливо возмущается Клер. Общество тоже шокировано. А дальше... Дальше женская часть общества начинает присматриваться к Монике, находить ее весьма симпатичной и... подражать ей: худеть, покупать сексуальное белье, наращивать силиконом груди. В результате все дамы становятся похожими друг на друга и на Монику. Преображенная Клер с роскошным бюстом и размерами топ-модели теперь вполне может соперничать с куклой, и у нее появляется надежда вернуть заблудшего мужа. Если вы думается, что автор иронизирует, вы заблуждаетесь. Он — ее Пигмалион, она — его Галатея. Если хотите — Венера XXI века. Теперь нам есть делать жизнь с кого. Дожили.
Другой притчевый фильм «Мой идол», номинированый на премию «Цезарь» как лучший первый фильм, мне понравился. Он социален — а я люблю социальное кино — и интересен в идейном, психологическом и постановочном плане. «Мой идол» удачно сочетает мультипликацию с игровым кино. В нем занят замечательный актер Френсис Берлен (Berleand), номинированный за эту роль на премию «Цезарь». Написал сценарий, поставил фильм и сыграл в нем главную роль молодой режиссер Гюльем Кане. К сожалению, ничего о нем не могу сказать, ибо вся информация об этом фильме — толстая пачка копий — на французском языке. Можно подумать, что фестиваль проходит в Каннах, а не в Нью-Йорке. Посему все нижеследующее — из области догадок. Видимо, фильм автобиографический: уж очень он личностный, не пережив, такого не сочинишь.
Молодой ассистент Бастьен, в чью обязанность входит организация реакции публики (его-то и играет Кане) боготворит своего босса Жана Луи (Френсис Берлен), пятидесятилетнего преуспевающего продюсера знаменитого блокбастера, у которого есть все, чего недостает самому Бастьену — самоуверенность, богатство, роскошная вилла, положение в обществе и молодая красавица-жена. Бастьен терпеливо сносит унижения и насмешки, которыми донимает его босс и его высокопоставленные гости. В конце концов, наступает его звездный час: Жан Луи приглашает его провести уикенд на своей вилле, чтоб обсудить новый проект. А дальше начинается черт-те-что: респектабельный менеджер и его юная жена оказываются садомазохистами, превратившими свой дом в вертеп, и заставляющие бесправных подчиненных принимать участие в их дьявольских игрищах. Вопрос на засыпку: до какой степени человек может терпеть изгаляния над собой? Есть ли предел его унижению? Возобладает ли, в конце концов, человеческое достоинство? Чтоб ответить на эти вопросы, надо посмотреть фильм. Что я настоятельно рекомендую.
Широко разрекламированный фильм мэтра Клода Берри «Домработница» (Housekeeper), кадр из которого вынесен на обложку мартовской брошюры кинообщества, разочаровал своей абсолютной предсказуемостью. С первых кадров легко предугадать, чем кончится роман 50-летнего Жака (Жан-Пьер Бакри) и 20-летней Лоры (Эмили Деквини), которая поступила к нему в домработницы. Эмили — восходящая звезда, ей прочат «Цезаря» в категории «многообещающее дарование». Играет она хорошо, но когда вспоминаешь Анук Эме, Даниэль Дарье, Катрин Денев, Брижжит Бардо, Симону Синьоре... Куда исчезла французская порода? И что нового в том, как ловко молоденькая нимфетка окручивает взрослого мужика, постепенно внедрясь в его жилье, в его частную жизнь, в его постель, в его душу; а потом бросает его, как стоптанные тапочки, ради новой любви?
Николь Гарсия назвала свой фильм «The Adversary», что можно перевести как «Враг», «Противник». Это название не отражает сути фильма. Впрочем, дело не в названии, а в том, что режиссер, взявшись за эту тему, так и не сумела раскрыть ее, в чем чистосердечно призналась. Я ее понимаю. Никто бы не сумел.
В январе 1993 года Жан Клод Романд, респектабельный, знакомый всей округе врач, убил свою жену, двух малолетних детей (мальчика лет четырех и девочку лет десяти), стариков-родителей и любовницу. После этого он вошел в дом, предварительно тщательно облив его бензином, и поджег. Покончить самоубийством ему не удалось, он обгорел, но остался жив. Случай из уголовной хроники перекочевал в книгу Эмануэля Каррере, а оттуда на экран… Фильм раскручивается ретроспективно.
Следователь допрашивает друзей Жан Клода:
— Вы ничего не замечали за ним раньше? Каких-нибудь ненормальностей, отклонений? Каких-нибудь странных привычек?
— Нет, решительно ничего. Примерный семьянин, обожающий своих детей. Приятный член компании, всегда гототовый к дружескому застолью, любящий и понимающий шутку. Правда, у него есть любовница, но с кем не случается...
У Даниела Аутила (Auteil) — воспаленный взгляд. Такое впечатление, что он всегда думает о чем-то постороннем. О чем может думать глава семьи, затеявший покупку нового дорогого дома, купивший новую роскошную машину? Разумеется, о деньгах. Заработков врача не хватает, он одалживает деньги у отца. Добрую половину фильма режиссер занимает нас финансовыми заботами своего героя, его внутрисемейными и любовными отношениями. Это уже начинает надоедать, когда выясняются странные вещи: Жан Марк — никакой не врач, никогда врачом не был и вообще нигде не работал. Все 18 лет супружеской жизни он обманывал жену, родных, друзей, причем так искусно, что никто ни о чем не догадывался. 18 лет он жил двойной жизнью, балансируя на краю пропасти, пока, наконец, окончательно не запутался. Когда разоблачение стало неминуемым, он задумал свой дьявольский план и осуществил его с удивительным хладнокровием. Он не хотел, чтобы они узнали о нем правду, и поэтому убил их.
Это история о человеке, который не хотел расстраивать своих близких и поэтому предпочел убить их, — пояснила режиссер фильма. Такая трогательная забота. Медея хотела досадить Ясону и убила детей, чтобы отомстить ему за измену. Это хоть извращенный, но все же побудительный мотив. Эсхил, обессмертивший Медею, как образец неслыханной жестокости, посрамлен... Это нечто, выходящее за границы разума. Мир, в котором могло случиться такое, безнадежно болен — это единственный вывод, который можно сделать из этого фильма.
Разумеется, Даниел Аутил выдвинут на «Цезаря», как лучший актер, а Эмануэль Девос, играющая его жену — за лучшую женскую роль.
Пропасть отделяет эти фильмы от двух сентиментальных классических лент — «24 часа из жизни женщины» и «Адольф». Пропасть не только в смысле кинематографического воплощения или технических средств, а психологического решения. Язык чувств, на котором изъяснялись герои XIX века забыт настолько, что мы его с трудом понимаем. Авторы фильмов, рискуя быть непонятыми и обвиненными в старомодности, в сентиментальности и во всех смертных грехах, преподали нам этот урок. Урок чувств. За что им глубокая благодарность.
«24 часа из жизни женщины» сиквел (продолжение, развитие) знаменитой одноименной новеллы Стефана Цвейга. Режиссер Лорен Бюник (Bouhnik) «дописал» Цвейга. Он дотянул его героя до 80 лет, сделал нашим современником и приписал к нему современную историю, уверенный, что классика в чистом виде нынче не проходит. 80-летний Луис, дипломат в отставке (его с достоинством играет Мишель Серрат), приезжает на Французскую Ривьеру, где когда-то пережил самое большое в жизни потрясение: его мать изменила отцу и ушла со своим партнером по теннису. Эта новость в те далекие годы взбудоражила всех обитателей отеля. Все в один голос осуждали изменницу, и только одна из постоялиц, уже немолодая аристократка, вызвала письмом к себе в номер убитого горем мальчика, и поведала ему свою историю, которую никому и никогда не рассказывала. Эта история, считала она, поможет ему, еще не испытавшему ничего подобного, понять поступок матери и простить ее. История Мари (ее играет Агнес Жауи (Jaoui) идет наплывами. Луис потом пересказывает ее девчонке, увязавшейся за ним после того, как ее бойфренд разбил старику нос в драке за «счастливую машину» в казино. Буяна выставили, а старик выиграл в «джек-пот» 200 тысяч франков. Известно: кому не везет в любви, везет в игре. Не знаю, убедила ли незнакомка Луиса, потому что он так и не женился. Но на девчонку эта история, видимо, произвела сильное впечатление.
История Мари Колинз Браун, снятая в ностальгических тонах, в этом фильме интересней всего. Фешенебельный курорт, теннисный корт, элегантные женщины в шляпах с широкими полями. Красивая жизнь comme il faut. В прошлом все было крупнее и значительнее, сегодня все мельче и пошлее — и люди и страсти. Кого сейчас удивишь, что жена уходит от мужа с молодым любовником? Там была рулетка, породистые лица и жизнь, поставленная на кон. Здесь — «однорукий бандит», нахальный парень и разбитый нос. Там была трагедия, здесь — фарс.
Мари Браун, 33-летняя богатая вдова, мать двоих детей, которую родственница привела в казино, развлекается тем, что наблюдает за руками игроков и составляет их психологические портреты. Руки одного из игроков поразили ее. Она подняла глаза и увидела лицо, искаженное отчаянием. Молодой офицер Антон (Николай Костер-Вальдау) проигрался вчистую. Мари поняла, что этот человек — живой труп, что он пустит себе пулю в лоб в эту же ночь. Движимая жалостью, под проливным дождем, она догнала его на улице, силой посадила в пролетку, и привезла в дешевый отель, который соответствовал его ужасному виду. Наутро она приодела его, отвезла его на вокзал, дала ему денег на билет и на выкуп украденных фамильных драгоценностей. И уехала домой — паковать чемоданы, готовая последовать за ним по первому его зову.
«Это было разочарование... разочарование, в котором я не призналась себе ни тогда, ни позже, но женщина все постигает сердцем, без слов. Потому что... теперь я себя больше не обманываю — если бы этот человек обнял меня в ту минуту, позвал меня, я пошла бы за ним на край света, я опозорила бы свое имя, имя своих детей... презрев людскую молву и голос рассудка. Я бежала бы с ним, как мадам Анриэт с молодым французом, которого она накануне еще не знала... Я не спросила бы, куда и надолго ли, даже не бросила бы прощального взгляда на свою прошлую жизнь... Я пожертвовала бы для этого человека своим добрым именем, своим состоянием, своей честью... Я пошла бы просить милостыню, и, наверное, нет такой низости, к которой он бы не мог меня склонить. Все, что люди называют стыдом и осторожностью, я отбросила бы прочь, если бы он сказал мне хоть слово, сделал бы хоть один шаг ко мне, если бы он попытался удержать меня; в тот миг я вся была в его власти». Ее любовь была безумной и безответной, ибо ее мимолетным возлюбленным владела не менее всепоглощающая и разрушительная страсть — к игре в рулетку. Он нарушил клятву, данную ей перед Богородицей — уехать и никогда больше не играть; вернулся к столу, проиграл все деньги, которые она ему дала. Он ничего не помнил, удивился, увидев ее, и прогнал, говоря, что она приносит ему несчастье. В конце-концов, несколько лет спустя он покончил жизнь самоубийством. Мадам Мари в своей исповеди умалчивает подробности той единственной ночи в дешевой гостинице, которая перевернула всю ее жизнь, но режиссер снимает бурную сексуальную сцену, после которой никакие монологи уже не нужны.
«И всюду страсти роковые и от судеб защиты нет».
Роковая страсть оборвала жизнь Элеоноры, героини фильма Бенуа Жака «Адольф».
Я люблю костюмные фильмы, снятые со вкусом, чувством стиля и эпохи — именно таков фильм Бенуа Жака. Можно только догадываться (опять-таки, за отсутствием английских источников информации) что побудило Жака сделать экранизацию романа французского писателя начала XIX века Бенжамена Констана, и снять по нему двухчасовый фильм; что побудило его проследить историю развития любовных отношений двадцатитрехлетнего юноши и тридцатитрехлетней женщины подробно, с максимальным уважением и со всей возможной объективностью. Отчасти ответ на эти вопросы дал сам Бенжамен Констан в предисловии к третьему изданию своего романа:
«Думают, что связи, в которые вступают необдуманно, рвутся без труда. Но когда мы видим тоску, рождаемую порванной связью, это горестное изумление обманутой души, это недоверие, сменяющее прежнее доверие... недоверие, которое, будучи вынуждено обратиться против единственного в мире существа,… обращается теперь на весь мир — тогда мы чувствуем, что есть нечто священное в сердце, которое страдает оттого, что любит; мы открываем, как глубоки корни привязанности, которую мы внушали... И если мы не преодолеем в себе эту, так называемую слабость, то этим только разрушим все, что в нас есть благородного и доброго».
Констан был крупным политическим и государственным деятелем в эпоху Наполеона. Единственный его роман «Адольф» прославил его, как писателя. Его перевел на русский язык Вяземский. Пушкин высоко оценил роман Констана: «Бенжамен Констан первый вывел на сцену сей характер, впоследствии обнародованный гением лорда Байрона», — писал он.
Бенуа Жак придерживается в своем фильме формы исповеди, в которой был написан роман. Элеонору играет знаменитая Изабель Аджани, чья увядающая нежная красота как нельзя лучше соответствует образу Элеоноры. Положение Элеоноры было двусмысленным: она была любовницей графа П., у нее было от него двое детей, но общество не приняло ее и отказалось посещать замок графа. Граф П. в фильме изображен скрипачом-любителем, толстяком, с умным добрым лицом, много старше своей возлюбленной. Он безнадежно проигрывал рядом с красавцем Адольфом, к тому же, он часто отсутствовал, и она жила в замке в полном одиночестве. Адольф был блестяще образован, он окончил Геттингентский университет, и Элеоноре было с ним интересно. К тому же, он был первым человеком, обратившим на нее внимание и предложившим ей свою дружбу. Он потратил немало усилий, чтоб овладеть ею, но очень скоро стал тяготиться ответным чувством, которое сам же и вызвал.
Талантливый молодой актер Станислав Мерхар, рожденный в Париже, но по внешности — явно восточно-европейских корней — отлично справился с трудной ролью молодого закомплексованного, инфантильного аристократа. Этот самоуверенный, но легко поддающийся влияниям юноша, «с его озлобленным умом, кипящим в действии пустом», с его бесконечными метаниями, самоанализом, переходами от злости к жалости, от обиды к раскаянию, от страсти к холодности, — прямой предшественник Чацкого, Онегина, Печорина, Рудина, Вронского — всей плеяды, «лишних людей» (надеюсь, мне простится использование этого школьного термина). Но они, действительно, лишние, не вписывающиеся ни в государственную карьеру, ни в дипломатическую службу, ни в общество, ни в семью. Они слишком умны для этого, и в их уме — их горе, что точно подметил Грибоедов. Они заставляют страдать тех, кого приручили, но, при этом, не лишены способности к публичному раскаянию и покаянию. И тому доказательство — повесть-исповедь, якобы написанная Адольфом и случайно попавшая в руки Констану. Потом этот прием, известный, как «Дневник Печорина», использует Лермонтов в своем «Герое нашего времени». Кадры, когда Адольф печальным зимним утром понуро идет за гробом Элеоноры, говорят о том, что совесть будет терзать этого человека до конца его дней…
«Адольф» не получил ни одной номинации, но на мой вкус, это лучший фильм фестиваля.
Добавить комментарий