 |
Весна была тихая. Радиостанции и телевизионные каналы Америки передавали необычную статистику метеорологов: в этом году в Оклахоме торнадо и гроз случилось только 20% от среднепричитающихся. Опасались засухи. И вот горы Колорадо «состряпали» мощный грозовой фронт и направили его на Оклахому. Несколько дней программы новостей оканчивались прогнозом сильного ливня с грозой. Указывали даже время его начала в различных частях города. Грозу ждали...
Плохие прогнозы всегда сбываются. Поэтому я выключила компьютеры, которые обычно у нас работают с утра до поздней ночи, не поленилась подняться на второй этаж проверить кофеварку и пошла на улицу позвать кота. Макс идти домой отказался. Бегать за ним вокруг дома у меня уже не было времени, дочь должна быть доставлена в школу в срок. Я решила, что ничего страшного. Успею вернуться до начала грозы. В крайнем случае, он может спрятаться в сарайчике.
По дороге в школу мы, как обычно, слушали музыку, обсуждали проблемы предстоящего дня. Ведущий радиостанции после каждой песни призывал слушателей взять зонтики, чтобы не вымокнуть после обеда. Зонтик всегда лежит в машине, но мы решили заодно и подкорректировать наше расписание: я сделаю все свои дела в городе утром, чтобы после обеда забрать дочь из школы и прямиком ехать домой. Так и сделали, но... «мы полагаем, а судьба располагает».
Когда я расплачивалась в «Lowe's» за горшки с азалиями, через стеклянные двери магазина увидела черную надвигающуюся тучу. Стало темно, как ночью. Перебрасываясь шутками с кассиром, я посетовала, что гроза пришла раньше, чем обещали, а у меня кот на улице. Под первыми крупными каплями дождя я грузила покупки в машину, а когда выехала на улицу, то кроме неясных, размываемых «дворниками» очертаний огней впереди идущих машин ничего не было видно.
Почти вслепую, под раскаты громы и щелчки молний я медленно продвигалась в ряду автомашин. Приходилось пересекать низкие места с водой, доходящей почти до дна. Нельзя сказать, что я чувствовала себя комфортно, но работал стадный инстинкт: «все ехали и я за ними».
Когда я, наконец, «доплыла» до Алениной школы, выглянуло солнце. Умытая листва, трава и цветы были настолько красивы, что несколько мгновений я пребывала почти в мистическом экстазе. Потом самой стало смешно. Странное настроение. Как перед смертью, будто в последний раз, я смотрю на эту красоту. Тут отворились двери школы, выбрасывая группки ребят. Захлопали дверцы, и автомобили один за другим стали выруливать со стоянки.
Я не рассказала дочери, как было страшно вести машину под проливным дождем. Спросила только, слышали ли они грозу. Оказывается не только слышали. У них отключалось электричество. Когда мы выехали на холм, с которого открывался вид на наш neighborhood, Алена сказала: «У кого-то горит, но далеко...» Я промолчала в ответ, но кто-то второй внутри меня возразил: «Нет, не далеко, а как раз...»
Когда мы выворачивали на нашу улицу, сквозь деревья ясно увидели столб черного дыма из гребня крыши дома. Алена стала кричать, что пожар в нашем доме. То есть озвучивала то, что я уже давно «знала». Кто-то внутри опять сказал: «Спасать бесполезно... Собака... Хотя это тоже бесполезно, но ты должна попытаться...»
Подъехали к дому. У Алены началась истерика. Еще ребенок, слабенькая. Она выпала в открытую дверцу машины, ноги не слушались ее. Нужный ключ никак не попадался в деревянные пальцы. Отталкивая друг друга, стали пытаться открыть двери. Открыли... Я ринулась на второй этаж... и задохнулась. Дым был не просто черный, он был густой и вязкий. Не давал дышать. Казалось, он разрывает легкие. Спиной я чувствовала, что дочь ждет, что я спасу собаку и бельчонка, которые остались дома. С детства она привыкла, что я творю чудеса, совершаю подвиги... Я стала громко звать собаку. В ответ было молчание, только истошно визжал противопожарный детектор. Кому орет? Внутри все уже мертвы, а для тех, кто снаружи, все уже более чем очевидно... Бесполезная на самом деле штука.
Нет, я не была героем. «Каждый сверчок знай свой шесток»... Молнии было угодно ударить в наш дом. Почему в наш? Наверное потому, что он был самый высокий в округе и стоял у старейшего ореха, которому далеко за сотню лет. Очевидно, мы нарушили правило: «не высовывайся».
Когда мы открыли входную дверь, была четко видна граница между чистым прозрачным воздухом с улицы и временно отступившей черной зловещей массой. Приток воздуха стимулировал возгорание. То, что тихо тлело, занялось ярким пламенем. Я тихо сказала Алене, что не могу идти туда. Да она и сама все поняла. Чтобы не разрывать сердце, я отправила ее к друзьям в соседний дом, вызвать пожарных. Только тут я заметила, что мы не одни. К нам приближался незнакомый мужчина. Он сказал, что уже позвонил 911 и спросил, не остался ли кто в доме.
Услышав, что людей в этом аду нет, только животные, он быстро направился к цистерне и перекрыл газ. Затем позвонил в электрокомпанию, и те отключили электричество во всем районе. После этого он сел в машину и, прокричав нам в окно, что сейчас вернется, поехал встречать пожарных, потому что, судя по звукам, они пропустили поворот и промчались мимо.
Пожарные
Это были местные добровольцы, молодые ребята на древних автомобилях, которые уже являются музейной редкостью. Когда они «развернули технику» смотреть на все это представление было и горько и смешно. Автомобили выглядели как фонтаны в парке. Вода била со всех сторон, даже из-под них. Неизвестно, куда ее поступало больше: в пожарный шланг или разбрызгивалось вокруг. Может быть поэтому пламя сбить не удавалось. Поливали ту стенку дома, что была ближе к цистерне с газом, чтобы предотвратить взрыв.
Единственно, что хорошо работало в пожарной команде нашего района — это связь. Поняв, что своими силами не справиться, пожарные вызвали на помощь соседей. Те приехали на мощных, блистающих никелем траках с большим запасом воды и мощными насосами. Но спасти так ничего и не удалось, все сгорело дотла. Пожарные были очень смущены. Это был первый дом в их практике, который сгорел полностью.
Пожарные команды Америки удивляют: с одной стороны они вызывают восторг, а, с другой — недоумение. Около 90% всех пожарных команд — добровольцы. Только отдельные районы больших городов могут содержать дружины, работающие на постоянной основе. Чудеса героизма пожарные проявляют немалые. События 11 сентября очень показательны в этом отношении. Причем, так работают не только пожарные Нью-Йорка. Так по всей стране.
Все пожарные, как постоянные сотрудники, так и добровольцы, хорошо обучены. В дружины молодые люди записываются с 15-16 лет. Сначала посещают занятия в своем отделении, а потом уезжают на несколько месяцев на сборы, где подготовка, можно сказать, военная. Это считается мужским делом.
То есть, по сути, получается, что защита домов от пожара — это добровольная помощь соседей. Это общественная организация, а не государственная. Только шеф департамента постоянно находится в офисе. Он решает все административные вопросы, поддерживает связь со всеми членами команды. В случае «emergency» всех добровольцев отпускают с их постоянного места работы и далее все происходит «по штатному расписанию». Кто-то едет за пожарным траком, кто-то прямо на место пожара. Как показали наши события, дружина действительно хорошо организована и обучена. Вот только оснащение...
Оснащение зависит от конкретного района и организаторских способностей руководителя. Иногда проезжаешь через малюсенький городок, и в глаза бросается самое красивое здание — пожарная. Радом с ней стоят яркие блистающие новизной автомобили. Сразу видно, что у этих ребят хорошее финансирование. В нашем же районе, пожарная — это большой старый гараж с двумя еще более старыми траками. За последний год здесь случилось 20 пожаров. Из 20 домов удалось спасти только один, и один, наш, сгорел дотла.
Вот это меня и поражает. Я никак не могу понять эту систему. «Где-то тут какая-то гайка недокручена, какой-то винтик недовинчен». Я не могу понять, почему такая важная для Америки система функционирует на общественных началах. Здесь большая часть домов сделана из дерева. Если даже дом и облицован кирпичом, то это только наружная часть, а внутренний каркас собирается из дерева. И горит все это «ну, о-о-о-чень хорошо». Почти каждое утро в программе новостей города сообщают о пожарах. Особенно актуально это для Оклахомы, где грозы действительно опасны. Это не рождественские хлопушки.
Я не специалист, я только «пострадавшая», но не верится мне, что страховым компаниям дешевле постоянно выплачивать компенсации погорельцам, чем вкладывать деньги в создание хорошо оснащенных пожарных команд. Хотя может быть я и не права. Может быть результаты их статистического анализа совсем другие... В одном из документальных фильмов утверждалось, что имеется только пять минут с момента возгорания. Если огонь локализован не будет, то дом уже не спасти.
Соседи
Моя первая мысль была: «Господи, за что?! Что я опять сделала в моей жизни неверно? За что ты наказываешь меня?» И только когда пожарные сообщили, что все признаки указывают на возгорание от разряда молнии, до меня дошло, что мне надо благодарить Всевышнего за спасение. Обычно в это время я работаю дома у компьютера. И вот сегодня муж был в командировке в Техасе. И я вместо него отвозила и забирала дочь из школы. Если бы я осталась в доме, то... была бы вместе со своими животными.
Все соседи слышали небывалый по силе удар грома, который практически слился во времени со щелчком молнии. То есть, молния ударила совсем рядом. Это была не просто молния. Это была молния на порядок мощнее обычных для наших мест. Кроме того, была не одна молния, а две: со сдвигом в одну десятую секунды во времени и три метра в пространстве. Действовала наверняка, на добивание. Именно поэтому через всю стену дома ясно проступала горящая латинская буква «V». Наш сосед бегал с камерой вокруг дома и почти с восторгом делал фото этой горящей буквы, хотя периодически для поддержания «морды своего лица» подходил ко мне и высказывал сочувствие. Удар молнии был настолько сильным, что взорвался трансформатор на электрическом столбе в 30 метрах от дома, и масло вытекло наружу, сжигая траву газона. Муж позднее получил все эти данные из центра наблюдения за грозами в их компании.
Пожарные работали, чтобы не дать огню перейти в лес, а на лужайке у горящего дома происходило «представление», напоминающее похороны. Соседи прибывали... даже те, что не были знакомы. Они по очереди подходили к нам, высказывали свое сочувствие, предлагали помощь и давали советы. Сочувствие американцы высказывают в непривычной для русского уха форме. В таких случаях здесь принято говорить: «I am sorry!» Как будто принимают часть вины на себя.
От нескольких соседей мы получили приглашение пожить в первые дни в их доме. Некоторые предлагали денежные ссуды. Одна женщина сунула пожарному деньги и попросила передать нам, а сама уехала, даже не назвавшись.
Пожарные периодически подходили и спрашивали, где лежали документы, ювелирные изделия, что ценного... Дом выглядел как стакан с горящим спиртом. Стены еще целы, а внутри яростный хоровод пламени. Какие уж тут драгоценности, документы... Пока они не заговорили об этом, у меня даже и слабой надежды на их спасение не возникало. Я попросила оттащить горшки с цветами, которые стояли у входа и были все еще неповреждены, а сама пошла к задней стене дома, которую пожарные проломили и через образовавшуюся дыру поливали внутренность того, что было раньше кабинетом.
Ростки надежды живут даже в пустыне. Не знаю почему, но я вдруг заговорила с пожарными про свою книгу. Каким-то чужим монотонным голосом я им рассказывала, что жалко книгу. Что в огне погибла книга, которую я писала три года и архивы с тысячами фото и километрами видеозаписей. Что книгу я уже практически подготовила и через 2 недели должна передать ее в руки издателя в России. Они говорили мне какие-то сочувственные слова, но на самом деле я им казалась, по меньшей мере, странной. В огне погибли драгоценности на весьма приличную сумму, а я долдоню о какой-то книжке...
Тут меня поймала Синди Шеппард и стала настойчиво звать к себе домой. Семейство Шеппардов — это наши друзья, к которым я отправила Алену. Я знала, что там сделают все, что нужно для нее. И они действительно сделали все... и даже больше. Синди тут же вызвала мужа с работы, оставила нашу Алену и своих малышей со старшими детьми, а сама пришла, чтобы забрать меня с пожарища.
На следующий день она рассказывала, что задача перед ней стояла нелегкая. Нужно было удержать Алену в доме, чтобы она успокоилась, но та все время рвалась ко мне. Меня же ей никак не удавалось сдвинуть с места, потому что я вроде бы соглашалась пойти к ним домой, но постоянно находила какое-то дело и уходила от нее. Наконец, ей удалось довести меня до машины, я открыла ее и тут увидела азалии, которые как посланцы из другого еще счастливого мира стояли в багажнике. Я схватила горшки в руки и ринулась обратно на участок, со словами, что мне нужно посадить их. Тут Синди чуть не заплакала.
Я понимала ее состояние. Я видела, что она беспокоится обо мне, что она считает, что для меня лучше уйти с этого трагического зрелища. Может быть, она даже решила, что у меня не все в порядке с мозгами: высаживать цветы на клумбу, когда горит дом. Может быть, она и права... Для меня эти цветы были как символ возрождения. Как начало новой жизни на том месте, где мы потеряли все. Но... Но мне не хотелось пугать людей, и мы поехали в дом Синди.
Приехал с работы Майк, и мы все вместе стали обсуждать, как встречать моего мужа, который ночью должен прилететь из Техаса. Тяжело смотреть на собственный горящий дом, но все же это происходило у нас на глазах. Его же ожидал жестокий удар без всякой подготовки. Мы очень беспокоились и поэтому разработали целый план: как встречать, что сказать...
Но, видимо, в этот день всем нашим планам не суждено было сбываться. Дэвид еще утром решил сделать нам сюрприз и прилететь раньше, чтобы всей семьей отправиться куда-нибудь отдохнуть. Он позвонил в аэропорт и попросил зарезервировать ему место на рейс в полдень. Свободное место нашлось, несмотря на то, что это была пятница.
На перекрестке, за два блока до дома, мужчина из встречной машины, стал говорить ему о пожаре. Дэвид не дослушал до конца, почему-то сразу решив, что это наш дом. Он не помнил, как промчался эти две последние мили, но когда, наконец, пересек лес, плотным кольцом окружающий наш участок и скрывающий от любопытных взоров дом, то перед ним возникла картина не для слабонервных, наполовину сгоревшие стены дома, пожарные в ярких костюмах и множество автомобилей. Глаза его цепко ощупывали все пространство в поисках нашего красного «blazer». Но его нигде не было.
В голове зазвенело... Он даже не сразу понял, что подошел один из пожарных и что-то говорит ему. Дэвид видел его шевелящиеся губы, но сознание не воспринимало слова. Наконец, до него дошло, что мы у соседей, живы и здоровы. Пострадали только животные...
Мы увидели Дэвида, когда он садился в машину, чтобы ехать к нам. Нет, мы не бросились друг другу в объятия, я не плакала у него на плече. Какой-то механизм внутри меня сломался, я не могла плакать, а значит и не было избавления от боли.... Мы могли только нести ее вместе. Мы даже говорили мало, только самое необходимое. Обычные темы наших разговоров теперь были «под запретом» внутренней цензуры, потому что касались открытой раны... Наша персональная жизнь проистекала в двух плоскостях. Одна, видимая для всех, под девизом «надо». Надо купить смену белья и одежды, надо где-то жить, надо звонить в страховую компанию, в конце-концов, надо что-то поесть. И вторая, это жизнь наших онемевших от боли душ. Не только посторонним, нам самим вход туда был еще закрыт... О чувствах и переживаниях мы смогли говорить только через несколько месяцев, да и то... больше молчанием да прикосновениями.
Позвонили в страховую компанию. Те сообщили, что агент, который будет работать с нами, приедет через два-три дня. К его приезду просили подготовить список утраченных вещей. Нам было сказано, что мы можем снимать дом или жить в гостинице, все расходы страховая компания возьмет на себя. Будет оплачено наше питание в кафе и ресторанах, просят только собирать чеки и в день мы не должны тратить более $2000.
Вопрос о жилье решили наши друзья. Шеппарды сказали соседям, что мы будем жить у них, а мы и не спорили. В тот момент было так мало сил, что было приятно, что кто-то проявляет заботу. Они дали нам один из своих мобильных телефонов, и Дэвид начал делать все необходимые звонки.
- 1 просмотр
Добавить комментарий