Аляска

      Второй торжественный вечерний прием. Подле ресторана выставка кулинарных изделий. До момента открытия дверей — пытка невыносимая. Громадный букет из красных усатых раков. Именно букет! Лицо индейца, вырезанное из арбуза. Раскосый китаец из оранжевой дыни. Торт Liberty Bell, белый с шоколадным колокольчиком. Крабы сплелись в неразлучном объятии, салаты из экзотических фруктов... Почувствовала, как мой желудок стиснули отчаянные спазмы. Наконец, двери открылись, и голодная толпа устремилась к столикам. Официанты в черно-белой униформе при бабочках и в улыбках.

      Наши молодожены из Колорадо все целуются. Как всегда заказали по бутылке вина и что-то «непонятное в тарелке». Австралийцы попросили крабов — огромные красные клешни. Я — русского лосося с молодой зеленью. Ковбой-профессор — свой неизменный стейк, бифштекс с картошкой. Гомон вокруг невообразимый.

      После ужина заиграла «Ламбада» и все устремились вниз, где выстроилась пирамида из 600 золотистых бокалов для шампанского — пустых. На счет один-два-три-четыре-пять с потолка на головы упали сотни разноцветных воздушных шаров — красных, желтых, синих и оранжевых. Зрелище праздничное, даже сказочное. Распорядитель вечера начал подводить желающих к пирамиде бокалов и помогать им выливать на верхушку шампанское. Его будет открыто сегодня 200 бутылок. Но честь разлить предоставляется только женскому полу.

      Наша русская компания берет уже полные бокалы у снующих официантов. Шампанское чистое, как слеза, золотое, хмельное. Настроение прекрасное! Все в красивых платья, сверкают и блистают. У меня сегодня другой наряд: черное платье...

      И снова море. Корабельное радио оповещает, что в моей Оклахоме 104 градуса по Фаренгейту. А тут ветренно и прохладно. И серо. И дождь.

      Второй день идем вдоль берега. За бортом бесконечное царство грязно-белых ледников. Ни деревца, ни травинки — белое и черное. На Аляске, как нигде, чувствуешь себя на краю земли. Да он и действительно здесь.

      Второй день на корабле крутят кино — «Титаник». Додумались же! Как раз, когда идем мимо айсбергов. Наша «Принцесса» буквально ползет мимо отвесных белых стен. Если какая-то из них неожиданно обрушится, не успеть сманеврировать.

      Последний день путешествия. Seward — край белой земли. Отсюда нас повезут автобусом в Anchorage (Анкоридж), в аэропорт. Семь тридцать утра. Словно насмехаясь над нами, на чистейшем небе встает ярчайшее солнце — и это в последний день поездки! Оно окрашивает белые вершины в сказочный розовый цвет. На голубой воде белые умытые катера и парусники — малый флот, рыболовецкий. Лодка на прибрежной Аляске у каждого. Внизу сам городок — свеженький, чистенький. Метрах в ста от корабля, по колено в воде, армия рыбаков с удочками — промышляют на заре.

      Наша «Принцесса» вывесила все флаги, какие только можно, и стоит нарядная, как девушка на выданье. Свежий утренний воздух врывается в легкие и делает свою работу. Настроение раздвоенное — от радости, что, наконец видим солнце, и от грусти, что этот день на Аляске — последний.

      Спускаемся в город. Я бы его назвала «Лососинным царством». Нет ни озерка, ни ручья, где бы не кишмя-кишела рыба. Метровые, обгоняя друг друга, толкаясь и дерясь, взбираются против течения по мелководью — лосось идет стеной. Извиваются, выскакивают на поверхность и снова плюхаются обратно. Вода бурлит, видны только темные рыбьи спины. Только ради этого зрелища можно приплыть на Аляску. Картина незабываемая! Некоторые ручьи в городе узкие: всего метра два в ширину. И озерца небольшие. Лосось здесь разводят в каждом озере, в каждой речке — основной местный промысел.

      Грузимся на бело-голубой автобус с короной — эмблемой «Принцессы» и рассаживаемся вдоль окон — кто первый. Раздается прощальный гудок, и белая громада корабля начинает постепенно от нас удаляться: автобус трогается.

      Потянулась дорога. Асфальт синий и узкий — две полосы, туда и обратно. Вдоль дорожной насыпи — домишки, деревянные или фанерные, каких в Америке на каждом шагу. На Аляске жители таких строений зимой за электричество платят по 500 долларов в месяц.

      — А почему не топят дровами? — спрашиваю.

      — Они сырые, медленно горят. Не успевают высыхать от дождей.

      Жизнь в белом краю несладкая, бензин дороже в два с половиной раза. Машины у домиков старые, в основном грузовички. Новые — я видела только в больших городах. Зарплата повыше, видно доплачивают за хмурые дни.

      Вдоль дороги стелется туман. Мосты, речки, поляны. А вот облако, ныряем в него, и нас окутывает белое молоко. Автобус замедляет ход и тащится наощупь. Спускаемся ниже и, наконец, выбираемся на солнечный свет. За окном потянулись краски от зеленого до золотого. Остроконечные вечнозеленые елки, желтые березы, бурая трава. Спускаемся еще ниже и снова туман. По сторонам дороги равнины в кочках — похоже болота.

      Прибываем на железнодорожный полустанок. Я ущипнула себя за ухо. Если бы не портативный американский туалет-скворечник, тут же попавшийся на глаза, подумала бы, что я в далекой российской глубинке. Дощатое зданьице станции, на путях пассажирский состав, правда, вагоны — двухэтажные, серые с желтой полосой. Огромный плакат »Прежде чем сесть на поезд — купи билет». Пристанционные киоски с кока-колой и сомнительными пирожками. Примитивные сувениры. Дорога у станции и стоянка автомобилей — колдобины в лужах, они блюдцами блестят на черном гравии. Разбитая колея. Машины, заляпанные грязью по фары. Марки удивительно напоминают русские — типа старых жигулей или древние иностранные. Вот она, каждодневная Аляска! Не рекламная, а серая, настоящая. И почему-то до боли близкая! Который уже раз за поездку эта мысль крутится у меня в голове...

      Полчаса остановки, и едем дальше. Теперь дорога идет вдоль залива. С одной стороны горы, с другой — море. Водитель говорит, сюда частенько заходят голубые киты. Шоссе на высокой насыпи, так как рядом сплошная черная грязь — плавающие пески. Засосет, не выберешься. Мы в пути уже пять часов. И, наконец, Анкоридж.

      Тепло. Наш самолет в 6 часов вечера, у нас еще 2 часа времени. Идем в ресторан и из окна наблюдаем жизнь аэропорта. Самолеты Алеутской авиакомпании бело-голубые, их здесь много. Но мы полетим на «Reno». Интерьер помещения — дерево, макеты самолетов, пропеллеры, фотографии. Буфет как везде: ограниченный выбор и дорогие цены. Заказываем салат и кока-кола. На пути в Сиэтл нас будут кормить.

      Посадка в самолет. Сорок минут над Аляской и Канадой. Краски неповторимые, незабываемые. Кажется, рассматриваешь глобус незнакомой планеты — застывшей, таинственной. Горы сизые, темносиние в матовых молочных облаках. Снежные вершины величественны, да простятся мне банальные фразы. Но иначе не скажешь. Несмотря на шум моторов, остро ощущаю тишину там, внизу, где тысячелетиями царит Вечность. И Белое Безмолвие.

      Край Земли — Аляска.