Помните? «Мне хочется сказать великому народу: Ты жалкий и пустой народ!» Так Лермонтов, в самый год своей гибели, откликнулся на перенос останков Наполеона с острова святой Елена на берега Темзы. Так обозначил тщеславных французов эпохи буржуазной Июльской монархии, выполнивших последнюю волю вождя.
Помпа в декабре 1840-го была нешуточная. За останками императора на крохотный британский остров в южной части Атлантики был отправлен сын короля французов Луи-Филиппа, принц Франсуа. При Карле X (он, свергнутый Июльской революцией 1830-го года, именовался еще королем Франции), не говоря уже о его предшественнике Людовике XVIII, Наполеон был под запретом. Книги о нем преследовались полицией и судом. Но народ помнит своих героев. Легенда зрела и уже жила полной жизнью. Французы истосковались по былой славе. Останкам человека, олицетворявшего величие Франции, надлежало покоится под сенью Дома инвалидов (правильнее было бы: Дома ветеранов; во времена Пушкина заимствованное у французов слово инвалид в России означало, как и во Франции, ветеран).
А между тем уже тогда, в 1840-е, многие сомневались, что под безымянной плитой на острове святой Елена действительно покоился прах императора.
Полтора с лишним века спустя эти сомнения не улеглись. Недавно парижский судебный эксперт и историк-любитель Брюно Руа-Анри обратился к правительству Франции с предложением вскрыть саркофаг императора и подвернуть его останки генетическому анализу. Однако военное министерство, которому подведомственен Дом инвалидов, отказало ему — под тем предлогом, что его сомнения плохо обоснованы. Но что же утверждает Руа-Анри? Что вместо императора на острове святой Елены был похоронен некто Жан-Батист Киприани, не то дворецкий, не то официант, служивший узнику и пропавший бесследно чуть ли не в день смерти Наполеона — да так, что и могилы его никто не видел. Мотивы Руа-Анри выставляет такие: британцы, говорит он, либо застыдились, что великий человек умрет у них в плену, либо — что вероятнее всего — попросту убили его, опасаясь еще одного побега и нового Ватерлоо. А тогдашние французы не только были в курсе всего этого, но и сотрудничали с британцами.
Слухи о том, что Наполеон был отравлен мышьяком, возникли сразу после его смерти. Император прожил на острове святой Елены пять с половиной лет, с 15 октября 1815 года до дня своей смерти 5 мая 1821 года. При высадке он был здоров. Климат на острове мягкий, условия узнику были созданы приемлемые, он ни в чем не знал нужды, — и вот этот полный сил человек умирает, не достигнув 52-летнего возраста! Тут поневоле заподозришь неладное.
Но если так, если Наполеон был отравлен, то это преступление, естественно, нужно было скрыть от потомков. Никаких следов мышьяка не должно было сохранится в гробу. Для этого и потребовалась подмена. Подлинные же останки императора, утверждает Руа-Анри, были тайно захоронены в крипте Вестминстерского аббатства в Лондоне.
Разговоры о мышьяке возникли не на пустом месте. Давно говорят, что волосы императора, срезанные еще при его жизни, содержат мышьяк. Но дело в том, что подлинность этих волос ничем не засвидетельствована. Реликвии святых, как известно, множатся после их канонизации. Так и тут. Очень многие утверждают, что именно у них хранятся драгоценные пряди гениального полководца, но у всех эти волосы очень разные по цвету и толщине, и какие из них подлинные, установить затруднительно.
Между тем Руа-Анри обращает внимание на различные несоответствия в описании погребения и эксгумации Наполеона. В первом случае было три гроба, вложенных один в другой, во втором — четыре. Лента Почетного легиона оказалась не на том месте, где была. Урна с вынутым при вскрытии сердцем императора — тоже. А зубы императора, при жизни желтые и нездоровые, были белоснежными в гробу спустя двадцать лет после смерти.
Отказ правительства подлил масла в огонь, и старый спор разгорелся с новой силой. Кинулись сравнивать и изучать посмертные маски, снятые с императора. Их тоже оказалось больше, чем можно было ожидать. Вспомнили, что при эксгумации в 1840-м году врачи отделили часть кожи от лица трупа — и эта реликвия по сей день хранится в музее французской армии в Доме инвалидов. Подвергнуть генетическом анализу достаточно было бы ее. Но на это вряд ли дадут разрешение потомки императора, вовсе не заинтересованные в развенчании малейших элементов мифа о нем.
Можно не сомневаться, что споры над гробом Наполеона вспыхнут еще не раз. А пока вспомним последнюю волю императора и самый первый спор над его прахом. Внезапно заболев в январе 1821 года, император слег уже в марте, а в апреле продиктовал своим приверженцам: «Хочу, чтобы мои останки покоились на берегах Сены, среди французов, которых я так любил... Я умираю безвременно, погубленный английской олигархией и ее наемными убийцами...»
Спор же вот какой. Окружение императора на острове святой Елены потребовало написать на надгробной плите только его грозное имя — Наполеон. Британский же комендант острова воспротивился этому — речь ведь шла корсиканском чудовище, о безродном выскочке и самозванце, даже не дворянине, пусть и державшем в страхе весь мир. Написать нужно «здесь покоится Наполеоне Буонапарте», настаивал британец. К согласию не пришли, но каменщик уже начал свою работу и успел выбить Ci-Gоt (Здесь лежит). С этой странной надписью плита и была водружена над телом — не то знаменитейшего из французов, не то его слуги.
Добавить комментарий