Помню свое чувство изумления и восхищения, когда я впервые встретился с Раей Бейлис. Я долго искал ее, хотя оказалось, что она живет недалеко от меня в Нью-Йорке. Я говорил с этой небольшого роста, подвижной и очень эмоциональной женщиной и думал о том, что со мной говорит История.
 |
В историй антисемитизма, насчитывающей тысячелетия, в борьбе евреев и неевреев против этого зла, пожалуй, одним из самых известных эпизодов стало знаменитое дело Менахема Менделя Бейлиса.
Суд над Бейлисом, управляющим на кирпичном заводе, проходил осенью 1913 года в Киеве. Его обвиняли в ритуальном убийстве мальчика, кровь которого он якобы использовал для выпечки мацы. Это чудовищное обвинение в адрес доброго и благородного человека, которого любили все, кто знал его близко, вызвало бурю показного негодования у черносотенцев. Больше двух лет длилось следствие, и все это время злобствовала реакционная печать. Она подогревала страсти, призывала к расправе над евреями. В газетах появлялись статьи, письма, в которых требовали применить к евреям самые жестокие кары. Вот типичная выдержка из письма одного из "патриотов русской нации": "Мальчика убил жид Бейлис, которого следует немедля вместе со всеми иудеями проучить. Доколе мы будем терпеть? Доколе?"
О Менделе Бейлисе, отце пятерых детей, говорили по всей России. Националисты и черносотенцы предвкушали, что суд над Бейлисом станет началом массовой расправы над евреями.
Но были в России и другие люди. "Во имя справедливости, во имя разума и человеколюбия, мы подымаем голос против новой вспышки фанатизма и темной неправды", - так начиналось обращение "К русскому обществу. По поводу кровавого навета на евреев". Среди подписавших это письмо были писатели и поэты М.Горький, Л.Андреев, А.Куприн, А.Блок, З.Гиппиус, Вяч. Иванов, ученые В.Вернадский, Д.Овсяннико-Куликовский, художник А.Бенуа, член государственной думы В.Набоков (отец знаменитого писателя). Письмо подписали 184 студента, выступавшие против антисемитизма. "Бойтесь сеющих ложь!" - призывали деятели русской интеллигенции. - Не верьте мрачной неправде, которая уже много раз обагрялась кровью, убивала одних, других покрывала кровью и позором".
Интерес к процессу был огромен, на него съехались представители прессы со всего мира. Его называли "процессом века".
Реакционеры всех мастей ликовали, так как считали, что необычно удачен для них состав присяжных. Среди них не было людей образованных, демократически настроенных. Это были семеро крестьян и пятеро мещан и мелких чиновников. Черносотенцы не скрывали своего торжества. "Уж эти-то наши мужики разберутся, кто прав, а кто виноват. Бейлису конец и всем евреям вместе с ним".
Писатель Владимир Короленко, узнав, кто будет решать судьбу Менделя Бейлиса, с ужасом говорил о том, что эти люди не смогут и не захотят найти истину, что Бейлис обречен. К счастью, Короленко ошибался. И дело было не в том, что присяжные пожалели Бейлиса. Достаточно было обладать элементарным здравым смыслом, чтобы понять - обвинения против него не что иное, как самая грубая и неприкрытая ложь.
Обращаясь к присяжным заседателям, известный русский адвокат Василий Маклаков говорил: "Если Бейлис виновен в убийстве, то тогда ему нет оправдания. Но если у вас этой уверенности нет, если в вашей душе имеется сомнение, то не делайте его жертвой той ненависти, которую многие питают к еврейству... И вот почему все мы, которые служим делу русского правосудия, все мы, - граждане одной России, мы все должны просить вас об одном: берегитесь осудить невиновного! Если вы это сделаете, то это будет жестоко для Бейлиса, это будет грехом вашей совести, но это не все. Это будет позором для русского правосудия, и этот позор не забудется никогда. Помните это, когда будете решать судьбу Бейлиса, господа присяжные заседатели".
Когда присяжные удалились в заседательную комнату, напротив здания суда раздался колокольный звон. Это отмечался молебен по убитому мальчику Андрею. Вооруженные жандармы едва сдерживали натиск озверевшей толпы, которой не терпелось начать еврейские погромы сразу после того, как будет оглашен приговор. Они не сомневались, что Бейлис будет признан виновным и тогда решение суда как бы оправдает предстоящие погромы.
Вот что вспоминал об этом дне один из очевидцев:
Засуетились пристава... Повалила публика на свои места. Ввели Бейлиса, в последний раз туда, за решетку, на скамью подсудимых. Он бледен, как смерть, взволнован, но владеет собой. Вошли судьи. Публика стоит. Тишина необычайная, жуткая, тревожная. Многие крестятся, плачут.
- Суд присяжных идет! - раздается властное восклицание. - Прошу встать!
Старшина присяжных читает вопросный лист, читает долго, ровно, вопросы такие длинные... И, наконец: - Нет, не виновен!
Зала оцепенелая вдруг пробудилась, зашевелилась, возликовала. Двуглавцы, "союзники" огорчены, пришиблены, растеряны.
В публике истинное ликование, многие крестятся. Вчерашние поклонники и поклонницы обвинителей сейчас передают друг другу счастливую весть, и так радостно смотреть, что теперь, хоть в эту последнюю минуту, их совесть озарена сознанием добра и справедливости.
"Оправдан, оправдан!" - неслось по Киеву, как благодатное эхо, заглушая повсюду злобные крики тех, кто в крови, ненависти и погромах ищут удовлетворение своим низменным страстям.
Благая весть быстро достигла дальних окраин, где уже были на всякий случай потушены огни в еврейских домах.
Все ликовали, что вековечный позор миновал один из лучших городов России".
Спустя некоторое время, выступая в Варшаве перед аудиторией, которая поздравила его с окончанием дела Бейлиса, известный адвокат Н.Карабчевский сказал: "Я исполнил только свой долг. Я сдержан и почти суров по поводу той радости. Из процесса я ушел с чувством горечи и скорби, даже сознание победы не утешает меня. Я сознаю это по той страшной затрате усилий, которых стоила эта победа. Ведь обвинение невинного было бы ужасно, а мы были на волоске от этого. Сознание это отравляет мне одну из самых светлых минут моей жизни".
Дело Менахема Менделя Бейлиса навсегда вошло в историю. В нем трагедия и горечь, но в нем и вера в то, что истина, в конечном счете, торжествует, что борьба с оголтелым антисемитизмом может заканчиваться успешно.
После этих событий 1913 года прошло почти 90 лет. О них написаны книги, статьи, говорится в энциклопедиях. А что было после суда - об этом известно меньше. Рая Бейлис - единственная сейчас, кто была свидетелем этих событий.
Разговор со мной Рая начала с извинения. На ломаном, немного смешном русском языке она сказала несколько слов: "Я была очень маленькая. Я не помню, я забыла русский язык".
И она показала, какая она была маленькая. На фотографии, которой почти девять десятилетий, маленькая девочка в шали на фоне небольшого дома. Это фотография запечатлела ее в тот пасмурный июльский день 1911 года, когда жандармы пришли за ее отцом. Мать ее плакала, ее братья и сестра спрятались под кроватями от испуга, а Рая, которой было тогда всего два с половиной года, подумала, что взрослые пришли, чтобы с ней поиграть. Она накинула шаль и выбежала во двор, уверенная, что раз она в шали, то ее там не найдут.
Но жандармы не обратили на нее никакого внимания. А отца увели. Надолго. Она спрашивала о нем, скучала, вспоминала его чуть ли не каждый час и уже смирилась с мыслью, что отец уехал куда-то далеко-далеко. А потом он появился.
Детские воспоминания накладываются на то, что потом Рая слышала от взрослых, читала о своей семье. Отец редко рассказывал детям о пережитом, был скуп на воспоминания, потому что уж больно тяжело было снова возвращаться к тем страшным дням, когда над ним висело это гнусное обвинение. Но, конечно, Рая сохранила в памяти все, что слышала от отца, читала в его автобиографической книге.
После оглашения вердикта к Менделю Бейлису подошел судья и сказал, что он свободный человек и в любой момент может покинуть тюрьму. Однако он советует Бейлису провести в тюрьме еще одну ночь. Бейлис не мог поверить этому. Еще одна ночь после стольких месяцев страданий, пыток, душевных мук, тоски по семье. Но судья начал уговаривать его. Только что вынесенный вердикт вызвал ярость у толпы, и нет никаких гарантий, что удастся уберечь Бейлиса от ярости толпы. Это ведь в Киеве было покушение на Столыпина, и его не смогла спасти многочисленная охрана.
Судья не ручался за его жизнь. Он надеялся, что за ночь люди, грозившие расправиться с Бейлисом поостынут, успокоятся, примирятся с решением присяжных.
Вез Бейлиса из здания суда в тюрьму глава киевской полиции, который всячески демонстрировал свое дружеское расположение к нему, предложил ему сигарету, говорил о том, что он чрезвычайно рад освобождению узника. На пути в тюрьму была одна остановка. Связано это было с тем, что военные патрули освобождали улицы от возбужденных толп.
В тюрьме Бейлиса встретил один из охранников, который раньше называл его "убийцей" и "кровопийцей". Теперь охранник был чрезвычайно любезен, привел с собой жену и сына, которые поздравили его с освобождением. А потом собрались все охранники. Еще недавно, год назад, месяц назад, неделю назад, сегодня утром они угрожали ему смертью, а теперь делали вид, что не могут скрыть своей радости и облегчения, что невинный оправдан. Бейлису вернули вещи, которые забрали у него после ареста и девять рублей пятьдесят копеек, принадлежащих ему.
 |
По закону, как еврей, выпущенный из тюрьмы, прежде чем вернуться домой, он должен был зарегистрироваться в полицейском участке. Начальник участка, известный черносотенец, один из тех, кто арестовывал его два с половиной года назад и говорил ему, что терпеть не может евреев, теперь устроил перед Бейлисом настоящий спектакль и попросил у него разрешения познакомить со своей дочерью, гимназисткой, которая, оказывается, чуть ли не ежедневно рыдала над газетами, читая сообщения о процессе.
Действительно, пришла его дочь с подругой. Они сказали, что молились за него во время суда, и Бейлис был тронут их искренней симпатией и радостью.
Затем один из офицеров сказал, что для него будет честью доставить Бейлиса домой.
Рая помнит приезд отца. Дети окружили его, смеялись, плакали. Она была самой маленькой, и ей досталось больше всех поцелуев.
Опасаясь фанатиков, у дома Бейлиса установили охрану. Со всех концов России приходили поздравительные телеграммы. Особенно тронула Бейлиса телеграмма от Владимира Короленко.
Тысячи людей собрались у дома Бейлиса. Каждый хотел встретиться с ним, пожать ему руку. Остановка общественного транспорта, которая раньше была в двух кварталах от дома, теперь была перенесена ближе к дому, у которого выставили знак "Станция Бейлиса".
Каждый день толпы людей осаждали дом. Все просили, умоляли Бейлиса выйти хотя бы на минуту, приветствовали его аплодисментами. Люди отказывались уходить, если им не удавалось увидеть его и выразить свое восхищение его мужеством и самообладанием. Он потом вспоминал, что у него руки болели и опухли от рукопожатий.
Одна из встреч особенно отмечалась ее отцом. Пришел русский священник, который попросил прощения за все то зло, которое причинили Бейлису и его семье. А один полковник, приехавший с сыном-студентом, сказал, что специально взял отпуск и приехал к Бейлису, чтобы выразить ему свое уважение.
Навестил Бейлиса и Владимир Короленко. Он сказал, что Бейлису можно позавидовать. Он много страдал, но он страдал, защищая правду.
Однако были и другие посетители, угрожавшие ему. Приходили письма с обещанием расправиться с ним. Губернатор Киева настаивал на том, чтобы семья Бейлисов покинула город, потому что власти не могут поручиться за ее безопасность.
Оставаться в России Мендель не хотел. Был создан специальный комитет, который взялся помочь Бейлису начать новую жизнь.
Он получил письмо от Шолом-Алейхема. Известный писатель предсказывал, что Бейлис получит предложения со всего мира, евреи во всех странах будут рады принять его, и просил его подумать, прежде чем окончательно определиться.
Письма и телеграммы действительно шли потоком. Особенно много их было из Соединенных Штатов Америки. Предлагали ему совершить двадцатинедельное турне, увидеть страну и потом принять решение. За турне обещали четыре тысячи долларов, немалые по тем временам деньги. Обращались к нему и издатели, обещая большие гонорары за статьи. Один из банков готов был немедленно заключить контракт на три года с зарплатой в десять тысяч долларов в год.
Одна богатая еврейка в Париже рада была бы предоставить семье Бейлиса свой большой дом во французской столице. Его готовы были принять особняки в Берлине, Вене, других городах. Семейство Ротшильдов дарило недавнему узнику полностью меблированный дом в Лондоне, высылало в Киев студента, который занимался всеми проблемами, связанными с переездом. После недолгого раздумья, Бейлис отклонил и это предложение, потому что в британской столице был неподходящий для него климат. Бейлис очень неважно чувствовал себя после тюрьмы.
Не счесть, сколько было предложений нам, вспоминает Рая Бейлис. Но ее отец из всех стран, которую протягивали ему руку помощи, выбрал самую бедную землю - Палестину.
16 февраля 1914 года Бейлисы приехали в Хайфу. "Теперь мы дома", - вспоминает Рая слова отца.
Их встречало множество евреев. Играл оркестр, дети пели, размахивали флажками. Встречать Бейлисов пришло и немало арабов. Они кричали "Долгой жизни Бейлису!" А один из арабов, который был владельцем самой роскошной кареты с двумя превосходными лошадями, сказал, что он счел бы для себя за честь, если бы Бейлисы отправились в Тель-Авив на его карете. По пути в Тель-Авив знаменитую семью приветствовали сотни евреев, специально вышедших на дорогу, чтобы приветствовать Бейлисов.
Отец потом жаловался, что ему приятно, конечно, внимание людей, однако он ужасно устает от необходимости все время быть на людях. Обидеть их отказом и встретиться с ними он не мог. Но было очень утомительно принимать каждый день по несколько сотен гостей.
Рая помнит первое посещение Иерусалима. Остановились они в гостинице инкогнито. Но спустя несколько часов чуть ли не весь Иерусалим узнал, что в городе находится Бейлис и все спешили, чтобы пожать ему руку и сказать хотя бы несколько прочувственных слов.
У Стены Плача ему еще раз напомнили о том, что здесь за него молились евреи. И не только здесь. За него молились евреи во всем мире. В своих воспоминаниях он писал, что его судили не как Менделя Бейлиса, а как еврея и каждый еврей как бы разделял его судьбу.
Жизнь Бейлиса, его жены Эстер, трех сыновей и двух дочерей поначалу складывалась очень удачно. Дети учились, он был счастлив, думал, что навсегда останется здесь. Но грянула первая мировая война, обстановка в Палестине была очень непростой и Бейлисам пришлось покинуть ее. Его старший сын Пинхас покончил жизнь самоубийством, он не мог, по словам Раи, примириться с тем, что евреи, так восторженно встречавшие Бейлисов, позволили им затем уехать из Земли Обетованной.
В 1920 году в возрасте сорока шести лет Бейлис с семьей эмигрировал в Америку. Рая к тому времени уже была подростком и до сих пор помнит до мельчайших подробностей, как их принимали в Америке. Она помнит роскошный отель, в котором их поселили в Нью-Йорке. Каждая еврейская гостиница считала за счастье хоть на день принять эту семью. Не только для того, чтобы выразить уважение Бейлису, но и ради коммерции. Народ валом валил в эти гостиницы. Еще бы, где бы он не появлялся, сразу распространялся слух: "Вы знаете, кто здесь? Мендель Бейлис".
Отец так и не научился английскому, говорит Рая. Но работу он имел. Ему дали место в банке. Он просто сидел, а посетители приходили в этот банк посмотреть на него. Потом он продавал страховки. У него покупали, чтобы как-то отблагодарить его за все, что он сделал для еврейской истории. Правда, попадались порою и недовольные. "Ты думаешь, что раз ты Мендель Бейлис, ты можешь нам это всучать?"
Рая смотрит с нежностью на книгу, написанную ее отцом, с его портретом на обложке и рассказывает, каким он был добрым, терпимым, как не любил он шумиху, которую поднимали вокруг него, как он говорил с юмором: "Мои дорогие евреи, вы воздвигаете такой огромный монумент надо мной, что я никогда не выкарабкаюсь из своей могилы".
Его любили все, все хотели оказать ему знаки внимания. Домовлдаделец не брал с него квартплату, детям дарили подарки. Но семья, большая семья, нуждалась. Были и добрые люди вокруг, а были и такие, которые сами хотели заработать на имени Бейлиса.
Отец ее умер внезапно 4 июля 1934 года в отеле в Саратоге. На похороны пришло много народу, богатые люди взяли все расходы на себя и некоторые из них затем купили землю на кладбище в Квинсе, чтобы найти вечный покой рядом со знаменитым Бейлисом. На этом же кладбище похоронен Шолом-Алейхем, умерший за 18 лет до Бейлиса.
Мать Раи умерла в 1956 году. Ей было 83 года. Из пяти детей Бейлиса Рая осталась одна. "Мой отец всегда со мной", - говорит она.
Она показывала мне свои снимки прошлых лет. Красивая молодая женщина, модно одетая. Но замуж она так и не вышла. Работала секретаршей, машинисткой. Теперь вот волонтер в центре для пожилых людей.
Она рассказывает о том, что далеко не всем говорила, что она дочь Менахема Менделя Бейлиса. Она всегда хотела, чтобы люди любили и уважали ее независимо от того, чья она дочь.
У нее много друзей. Среди них друг семьи Бейлисов Джо Моррисон, который собрал огромный архив, рассказывающий об одном из самых памятных и трагических судебных процессов XX-го века.
Рая говорила о своей жизни, очень непростой. У нее было трудное детство, да и потом судьба ее не очень-то баловала. Я слушал эту маленькую, мужественную женщину, которая сохранила оптимизм, несмотря на годы и на все испытания, выпавшие на ее долю. Нет, она не жаловалась. Она была всегда энергична и деятельна. До недавнего времени была волонтером в доме для пожилых людей в Бронксе. Сейчас живет в доме для престарелых, ее любят, уважают, с ее мнением считаются.
Слушая ее, я думал о том, что история немилосердна и сурова, ибо часто на самых лучших из нас она обрушивает самые тяжелые и жестокие испытания. И эта маленькая женщина олицетворяла для меня историю, она последний свидетель подлинных событий, происходивших с одной из самых знаменитых еврейских семей, когда-либо существовавших.
Добавить комментарий