Воплощенное зло на сцене театра Ла-Мама "Ричард Третий" в постановке Андрея Сербана

Сцена из спектакля "Ричард Третий"

В многочисленных прогнозах конца света, коими сопровождалось вступление человечества в XXI век, чего только не было: озоновая дыра, парниковый эффект, столкновение с астероидом, атомная война, голод, всемирный потоп, всеобщее заражение атмосферы, З-я мировая война и так далее. Правда, все эти беды просматривались в довольно отдаленном будущем, и у человечества было время подготовиться к встрече с ними. Но ни один астролог не увидел того, что было на носу, и что при всем желании нельзя было квалифицировать только как чудовищный террористический акт. То, что случилось 11 сентября, означает ни больше, ни меньше, войну цивилизаций. Это война неназванная, не имеющая фронта и тыла, видимого врага, обычного оружия, не имеющая даже конкретной цели - ибо нельзя же всерьез считать целью уничтожение всех неверных - может быть страшнее всех войн, которые пришлось вести человечеству. Осознать и описать этот новую войну предстоит тому, кто в ней выживет.

Но ничто не ново под луной: всемирное зло, которое сегодня обрело зримые черты человека в чалме и с бородой, родилось далеко не вчера. В античные времена оно персонифицировалось в садисте Нероне, в средние века - в хромоногом горбуне Ричарде 3-м, в наше время - в Гитлере и Сталине. Всех их объединяла всепоглощающая ненависть ко всему, что не есть они, и ненасытная жажда власти: над страной, над подданными, над миром. Но, даже уничтожив всех евреев и американцев, Осама бин Ладен не станет менее кровожадным, так же, как Ричард, перебивший на пути к трону кучу народу из числа ближайших родственников, не станет ангелом. Зло, которое они несут в мир неискоренимо, неистребимо. Оно мутирует, мимикрирует, регенерирует, приспосабливаясь к обстоятельствам места и времени. В борьбе с ним Добру уготована участь легендарного Сизифа. Таковы реалии. Зло имеет только одно преимущество: оно активизирует силы Добра, сохраняя жизненный баланс.

Известный режиссер Андрей Сербан задумал постановку "Ричарда 3-го" со своими студентами еще в прошлом году. Роковой день застал его в Париже, где он ставил "Венецианского купца" в "Комеди Франсез". То, что он увидел, потрясло его, во многом изменило его мироощущение и заставило пересмотреть концепцию будущего спектакля. В ситуации сегодняшнего дня шекспировский "Ричард-3" оказался более чем злободневным. Вернувшись в Нью-Йорк и начав репетиции, Сербан провел своеобразный эксперимент. Он попросил студентов рассказать ему историю Ричарда в свете происшедших событий. Ибо мир Ричарда похож на мир тех, кто задумал и совершил злодеяние 11 сентября, а герои трагедии испытывали те же чувства растерянности, отчаяния, неверия и гнева, которые испытываем все мы.

Ее Величество Жизнь выступила соавтором режиссера. Без ее участия спектакль, возможно, получился бы другим: менее современным, более академичным. Не было бы этого стремительного, бьющего по нервам зачина, когда под оглушительный вой сирены (звукорежиссер Тим Шелленбаум), с дикими криками стеной идут друг на друга войска Йорков и Ланкастеров. Одетые в камуфляж и защитные комбинезоны (художник Марина Драичи) они меньше всего походят на закованных в доспехи средневековых рыцарей. Скорее, они напоминают взбесившийся плебс: топают ногами, изрыгают проклятья, призывают к мести. И только рассыпанные в пылу битвы розы говорят о том, что перед нами проходят эпизоды знаменитой братоубийственной войны "Алой и Белой розы".

На войне, как на войне. Кровь льется рекой. Поле битвы усеяно телами. Мародеры грабят убитых. Один узнает своего отца и, рыдая, взваливает его на плечи. Победители добивают раненых и измываются над мертвыми. Ричард зверски убивает молодого принца Уэльского (Хэри Ким), сына царствующего короля Генриха VI. "Агония", происходит на расстоянии вытянутой руки от зрителей. Многие, не выдержав, отворачиваются. Можно было бы упрекнуть режиссера в излишнем натурализме, если бы жестокая, лишенная условностей поэтика Шекспира не диктовала бы ему именно такое решение многих сцен.

"Ричард III" идет в аннексе театра Ла-Мама, где нет зрительного зала в обычном понимании, а есть пространство, которое каждый постановщик организует в соответствии со своими замыслами. Театр Ла-Мама, отмечающий в этом году свое сорокалетие - экспериментальный. Андрей Сербан - современный режиссер, активно вторгающийся своим искусством в жизнь и бесстрашно вовлекающий жизнь на подмостки своего театра. Для него занавес, отделяющий сцену от зрительного зала, является едва ли не большим анахронизмом, чем суфлерская будка. В спектаклях Сербана публика участвует в действии наряду с актерами ("Троянские женщины") или размещается на возвышении вокруг сценического пространства ("Мастер и Маргарита"). Йорки и Ланкастеры, два враждующих клана королевской династии Плантагенетов, располагаются лагерями на ступенях-помостах в противоположных концах зала. Действие происходит всюду: в центре, на помостах, на галереях, опоясывающих зал, на балконах, в люке потолка.

В исторической хронике "Ричард Третий" нет сцены боя и победы Йорков - это в хронике "Генрих Шестой". Третью часть "Генриха Шестого" Сербан присоединил к "Ричарду Третьему", опустив у последнего лишь пятый акт. Для чего нужен был этот монтаж? Вот как объясняет свою точку зрения режиссер:

Режиссер Андрей Сербан

- Генрих Шестой - добрый, наивный, прекраснодушный король, верящий в добро, в любовь, во всемирную гармонию и не видящий, что творится вокруг него. Он не то, что человека - мухи не убьет. Ричард - сильный, безжалостный, несомненный лидер, при всем своем уродстве, обладающий несомненной харизмой. Какой король нужен Англии? Какой лидер нужен нации? Вопрос далеко не праздный и отнюдь не только исторический. Оба - хуже. Подходящей кандидатурой идеального короля был бы юный Ричмонд, будущий король Генрих Седьмой, но он остался за пределами спектакля. Наш спектакль кончается раньше, чем пьеса - проклятием матери, у которой Ричард убил двух сыновей, своих кровных братьев. Мы дальше не идем. Для меня было важно передать разрушающую энергетику зла, как некое послание-предупреждение

- А почему у вас в спектакле три Ричарда? При таком множестве действующих лиц, к тому же состоящих в родстве, недолго и запутаться.

- Это студенческий спектакль. Ни один из моих ребят не был бы в состоянии сыграть всю роль - они слишком молоды. Но играть хотели все. Поэтому я решил разделить роль на три части, чтоб никому не было обидно, и чтоб каждый мог реализовать заложенные в нем возможности. Каждый воплощает какой-нибудь аспект характера Ричарда. Белокурый Чип Персонс - воин. Красавчик Томас Гиссенданнер - любовник. (Именно ему выпало соблазнить леди Анну, вдову Эдуарда, принца Уэльского - Б.Е.). Бритоголовый (Джейсон Гриффин) - интеллектуал, мозговой центр. Это изощренный лицемер, холодный убийца, интриган, настоящее исчадие ада (Роль Джейсона, страстная и убедительная, выгодно отличает его, хотя два других Ричарда тоже очень хороши - Б. Е).

- Вы олицетворили в Ричарде всемирное зло?

- Да. Можно сказать так. Но нам хотелось докопаться до первопричин этого зла. Его рождение сопровождали зловещие приметы. Ричард родился ногами вперед, с длинными волосами и зубами. Родился уродом. В своем несчастье он винит Бога. "Где ты был, когда я родился? Почему ты допустил, чтобы я родился таким?" Бог не отвечает. И тогда от мстит Богу, убивая людей. Это не просто стремление к власти. Он убивает с удовольствием. Убивает, даже достигнув цели. Он противопоставляет себя Богу. Он - антихрист.

- Как вы работали с актерами?

- Как преподаватель и режиссер я старался вытащить наружу все, что было у них внутри, что они чувствовали, но не могли выразить, сформулировать до конца. В процессе работы над спектаклем они мужали, крепли. Они стали сильней в нравственном отношении. Шекспир помог им заглянуть внутрь себя. 30 спектаклей - неплохая школа для каждого из них. Она помогла им вырасти творчески и человечески.

Как могли молодые люди сыграть такую психологически сложную роль, хоть и разделенную на три части? Ведь эта роль была венцом мирового классического репертуара для таких великих актеров, как современник Шекспира Дэвид Гаррик и Лоренс Оливье. Из русских актеров ее играли А.И.Южин, Н.Ф.Монахов, В.И.Качалов. Но даже он не мог (или не хотел?) охватить все аспекты роли, для него интерес представляла лишь сцена соблазнения леди Анны. Однако, просматривая программку, я обнаружила, что один из трех Ричардов - Чиф Персонс (видимо самый "старый" и опытный) уже успел сыграть в нескольких спектаклях в шекспировском фестивале в Колорадо и участвовал в национальной премьере "Ангелы в Америке" в Праге.

Надо сказать, что не только мужские, но и женские роли чрезвычайно сильно сыграны молодыми актрисами. Я смотрела оба состава, и не могу сказать, какой лучше. Неистовую вдову леди Анну и ее постепенную капитуляцию перед лестью Ричарда одинаково убедительно сыграли Шерил Велси и Херри Ким. Королеву Маргариту, вдову Генриха Шестого, - оба спектакля играла Анне Пеннер. Это очень трудная роль, почти сплошь состоящая из одних страстных, на разрыв аорты, проклятий. От них становится не по себе даже Ричарду. Видимо, современники Шекспира верили в магическую силу слова, потому что проклятья Маргариты сбываются.

Двухчасовый спектакль идет без перерыва. В финале три женщины: королева Елизавета, королева Маргарита и герцогиня, мать Ричарда, в глубоком трауре садятся в знак скорби на землю и припоминают Ричарду все его злодеяния. Что может быть страшней материнского проклятья? Заключительный аккорд. Мощный финал

Возвращаясь к режиссерским находкам, обращенным в сегодня, нельзя не упомянуть о таинственных фигурах в защитных костюмах и противогазах, рассыпающих повсюду какой-то таинственный порошок; о телекамере, которая снимает и проецирует на экран разглагольствующего Ричарда как сегодня телевидение транслирует угрозы бин Ладена; почти комическая сцена препирания двух трусливых убийц над спящим Кларенсом тоже не нуждается в комментариях.

Для меня каждая новая постановка Андрея Сербана - событие, которое запоминается на всю жизнь.

Андрей (Эндрю) Сербан эмигрировал в Соединенные Штаты из Румынии в 1969 году. Тогда же началось его сотрудничество с Ла-Мамой спектаклями "Уби", "Добрая женщина из Сезуана", "Как вам это понравится". "Дядя Ваня", "Фрагменты из греческой трилогии". В те же годы он поставил в Народном театре "Мастер и Маргарита" В 1990 году Сербан вернулся в Бухарест и возглавил Национальный театр, но пробыл он на родине всего три года. "Этого было достаточно, чтоб понять, что там ничего не изменилось, что эта такая же коммунистическая страна, какая была при Чаушеску. Что же касается материального вознаграждения выдающегося режиссера, то она равнялась...50 долларам в месяц. В 1993 году Сербан окончательно обосновался в США. Он преподает в театральной школе при Колумбийском университете актерское мастерство. За это время он поставил множество замечательных спектаклей в Ла-Маме и других театрах Америки и мира.