Окончание. Начало см. "Чайка" #9, 2001
Поговорим теперь об одной особенности, свойственной человеческой психологии. Предположим, с вашим здоровьем не все в порядке, и обычные врачи либо не в состоянии вам помочь, либо вы не желаете иметь с ними дело. И обращаетесь, естественно, к представителям так называемой "альтернативной медицины". Допустим теперь, что альтернативный доктор, выслушав все ваши жалобы, говорит примерно следующее: "Этому очень легко и просто помочь. Выпивайте каждое утро четверть стакана воды с разведенной в нем чайной ложкой мышьяка, плюс десять капель раствора цианистого калия. Через неделю вы почувствуете себя, как огурчик".
Что вы подумаете об этом? Одно из двух: либо, что альтернативный доктор идиот, либо что он убийца в белом халате. Еще бы! Ведь каждому известно, что мышьяк и цианистый калий - смертельные яды, и что приняв их, человек будет выглядеть "как огурчик" уже на том свете.
Но все будет обстоять совершенно иначе, если вам порекомендуют, например, настойку на пухе одуванчика, смешанную с чайной ложкой раствора - одна капля иода на литр кипяченой воды, плюс четко и ясно произнесенное магическое слово "корудирп" (прочтите это слово наоборот). Во-первых, все описанное - тайна за семью печатями для вас; во-вторых, насколько известно, никакого особенного вреда оно принести не может; в-третьих, если вы искренне поверите в то, что это может исцелить вас, очень может быть, что оно и в самом деле исцелит. Потому что то, чего мы сами не знаем, но что кто-то якобы знает, всегда производит глубокое впечатление - такова уж человеческая природа.
Так вот о памяти. Среди всех бесчисленных, малоизученных и таинственных механизмов, связанных с работой мозга, механизм памяти, пожалуй, самый малоизученный. Наиболее солидные и авторитетные ученые, работающие в этой области, говоря о механизме памяти, то и дело употребляют слова "кажется", "похоже на то", "вероятно", "представляется возможным" и тому подобные. Зато разного рода проходимцы, всё образование которых состоит из наскоро усвоенных брошюрок издательства "New Age", всё знают, во всем уверены и не ведают никаких сомнений. И любую область науки, представляющую загадку, они не только не пытаются разгадать, но превращают ее в золотоносную жилу и активно ее разрабатывают, используя для этого доверчивых и наивных людей.
Если спросить нас, что мы обедали три дня назад, абсолютное большинство не сумеет ответить на этот вопрос. И в то же время мы можем мысленно представить себе во всех подробностях комнату, в которой мы побывали лет десять назад. Женщина может помнить, в чем она была одета, когда впервые встретилась со своим будущим мужем, - конечно же, это было голубое платье с белым воротничком. Муж тоже отлично помнит ту встречу, но убежден, что на жене была черная юбка и красная кофточка. А те, кто при этом присутствовал, тоже всё отлично помнят, но их воспоминания отличаются от двух предыдущих. Как все это объяснить?
Вот что говорит по этому поводу уже упоминавшийся профессор Ричард Гарднер: "Человеческая память отнюдь не представляет собой нечто раз и навсегда зафиксированное. Всё, что мы запоминаем, хранится в особом отделе мозга, называемом гиппокампус, но оно не выглядит, как, скажем, кирпичи, сложенные штабелем на складе. Эти воспоминания непрерывно всплывают, реконструируются, взаимодействуют друг с другом, и при этом искажаются и изменяются".
А вот что говорит профессор Ульрик Вудпруфф из университета Эмори, эксперт международного класса по проблемам памяти: "Разумеется, память несет в себе информацию, но эта информация начисто лишена признаков постоянства. Это, пожалуй, похоже на то, как испаряются шарики нафталина: сущность вроде бы та же, а вместе с тем, какая-то информация исчезает, и с нею исчезают какие-то детали. Мы вспоминаем то, что нам удается, а что не удается - автоматически дополняется уже имеющимся опытом жизни, нашими желаниями, воображением и фантазией, настроением и разного рода эмоциями. И в итоге эти воспоминания вовсе не представляют собой копию действительных событий".
Что касается детей и родителей, говорят детские психологи, то подсознательных сексуальных переживаний там хоть отбавляй, но в абсолютном большинстве случаев они не имеют ничего общего с издевательствами: кормление грудью, купание, пеленание, измерение температуры. И, как заметил психиатр Джордж Бонанно из Калифорнийского университета, посвятивший себя изучению связи между сознанием и подсознанием, - "При умелом руководстве психотерапевта, любое из этих смутных, неосознанных ощущений вполне может обернуться воспоминанием, в которое пациент твердо поверит и превратит его в негодующее обвинение против родителей".
В качестве иллюстрации того, какие фокусы можно выделывать с воспоминаниями, я хочу напомнить читателям скандальное дело Пола Ингрэма, известного политического деятеля штата Вашингтон, в 1988 году арестованного и обвиненного в издевательствах над собственной дочерью. Сперва Ингрэм категорически отвергал все выдвинутые против него обвинения. Но после многочасовых, непрерывных допросов, проводимых совместно следователем и психологом, он начал припоминать, что издевательства действительно имели место. Он вспомнил даже, что был членом секты сатанистов. Когда обвинение пригласило в качестве консультанта упоминавшегося выше социопсихолога Ричарда Офше, тот обследовал Ингрэма весьма примечательным путем: он сказал Ингрэму, что его сын и дочь якобы сообщили следствию о том, как он, Ингрэм, заставил их совершить кровосмешение прямо перед ним. Как и раньше, Ингрэм сначала не мог ничего такого припомнить, но по мере усилий психолога, "воспоминания" становились все ярче, и в конце концов Ингрэм "вспомнил все". В течение последующих суток он искренне радовался, что память вернулась к нему, а потом он на трех страницах написал исповедь, подробно описав всё, что ему наговорил Офше. Это решило дело, Ингрэм был немедленно оправдан, а его дочь предстала перед судом за злостную клевету и лишь недавно вышла из тюрьмы.
"Это далеко не первый случай, когда уважаемого человека убеждают в том, что он совершил преступление, о котором тот и понятия не имеет, прибегая к насилию над его памятью" - написал тогда в своем заключении Ричард Офше.
Если всё выглядит так сложно, когда речь идет об обычной памяти и обычных воспоминаниях, то что же говорить о "подавленной" памяти, которую можно высвободить неповрежденной с помощью благородных психотерапевтов? Ведь само существование такого рода памяти - это из области гипотез и догадок. "Я не могу себе вообразить, чтобы память представляла собой нечто вроде склада на чердаке, откуда в любое время можно вынести нужную вещь, - говорит профессор Нейсер из университета Эмори. - Мы все стараемся не думать и не вспоминать о том, что для нас неприятно, но представить себе воспоминания, терпеливо сидящие в подполье 20, 30 или 40 лет, - это совсем ни на что не похоже. Вполне можно представить себе еврея, пережившего Холокост и избегающего вспоминать о его ужасах. Но чтобы такой еврей, услыхав разговор о Холокосте, спросил: "Холокост? Какой Холокост?", - это невозможно себе представить".
Психиатрам известны случаи подавленной памяти, когда человеческий мозг, защищаясь от какого-либо страшного потрясения, разрывает нормальные связи и замыкает их совершенно особым образом. В этом случае у человека наблюдается амнезия, шизофрения или другое легко обнаруживаемое психическое заболевание. Но в том-то и дело, что в рассматриваемом случае абсолютно нормальные люди, побывав на психотерапевтических сеансах по "освобождению подавленных воспоминаний", именно после этого становятся похожими на психически ненормальных, одолеваемых навязчивой идеей.
Есть психологи, верящие в то, что подавленные воспоминания в подсознании реально существуют и могут быть извлечены оттуда. Но они сразу оговаривают, что это отнюдь не означает выявление какого-либо достоверного факта, так же, как это не означает и какой-либо сознательной лжи со стороны пациента: это, по их мнению, сложная комбинация, состоящая из воспоминаний и эмоций, обильно сдобренных фантазией.
В этом смысле определенный интерес представляют отношения психотерапевта Алана Ноэля из Нью-Мексико и его пациентки Лоры Пасли - это тоже из "коллекции" Памелы Фрейд. "Выявление подавленных воспоминаний не имеет никакого отношения к фантазии, - говорит Ноэль. - Когда Лора проходила сеансы терапии, я видел ее играющей с мячиком, сворачивающей куклу из одеяла и говорящей детским голоском. И это не было притворством и игрой - это был полный комплекс поведения, вплоть до словарного запаса, свойственного возрасту, когда сексуальные издевательства имели место. Это проявлялось помимо сознания, это был язык тела, выражавший физическое потрясение. И, я полагаю, ошибся бы тот, кто решил бы, что Лора просто хорошо играла свою роль".
А вот высказывание Лоры Пасли, сначала искренне поверившей в то, что в детстве отец сексуально преследовал ее, а потом понявшей, что "воспоминания" эти были навязаны ей психотерапевтом: "Нет, делая все это, вы не играете свою роль, вы не фальшивите, вы не можете просто изображать этот вид страшной душевной боли. Каждой клеточкой своего тела я искренне верила, что надо мной действительно издевались. И я рыдала, кричала и бесновалась так, как делают это двухлетние дети. Я верила в это и чувствовала боль, как будто это сделали со мной только что".
Лора обратилась к психотерапевту по поводу отклонений, связанных с питанием, - явление, в основе которого эта братия особенно охотно видит сексуальные издевательства в детстве. "Этот человек стал центром, вокруг которого вращалась моя жизнь в течение четырех лет. Он был для меня отцом, матерью, братом, сестрой, учителем и исповедником. Он совершенно лишил меня способности думать самой - он думал за меня, и я видела мир его глазами. Это теперь я знаю, что этот негодяй украл мою душу, украл годы моей жизни, которые мне не вернуть".
Да, Лора Пасли - одна из 160 женщин, о которых в Обществе СЛП известно, что они считают себя жертвами недобросовестных психотерапевтов, разрушивших их жизнь. Некоторые из них начали судебное преследование своих "целителей", но им противостоит армия "жертв" своих родителей: психотерапевты вкупе с особой породой адвокатов толкают их на предъявление судебных исков своим родителям, заранее потирая руки в предвкушении солидных гонораров. И для удобства этих "жертв" даже издано особое пособие: "Как судиться со своими родителями". В Филадельфии состоялись два таких процесса, где ловкачи, "освежившие" свою память с помощью других ловкачей, требовали от своих стариков-родителей "возмещения ущерба", нанесенного, якобы, десятки лет назад. В одном из этих случаев дело было прекращено. Второй случай должен послужить к вящему расцвету дела "освежения памяти": суд присудил истцу 600 тыс. долларов "возмещения".
Этот случай, между прочим, послужил поводом к тому, что Американская ассоциация психологов в феврале прошлого года создала специальную рабочую комиссию для проверки злоупотреблений в области "освежения памяти" насчет сексуального преследования в далеком детстве. На этот год намечен подобный же шаг со стороны Ассоциации психиатров. Известный психиатр Маргарет Зингер сказала по этому поводу: "Я чувствую себя опозоренной тем, как представители профессии, призванной исцелять, далеко ушли от завета Гиппократа "Не повреди!". Меня не учили приглашать к себе семьи, стравливать их членов между собой и унижать их. Наше дело - успокаивать пациентов, делать все, чтобы они почувствовали свою независимость, но не заставлять их впадать в панику и жить с ненавистью в сердце".
* * *
"Когда я прилетела домой от Лайзы, я была насторожена и напряжена, как струна, - продолжает вспоминать Кэролайн. - Я не смыкала глаз, опасаясь, что в любой миг что-нибудь непоправимое может случиться с моей маленькой Брендой".
Несколько дней спустя, за завтраком, между матерью и дочерью произошел следующий примечательный диалог:
Бренда: Ужасно хочу сегодня скорее прийти из школы.
Кэролайн: А что?
Бренда: Я же сегодня увижу дедушку!
Кэролайн: А почему ты так хочешь его увидеть?
Бренда: Потому что я его люблю.
Кэролайн: Что значит, ты его любишь? За что?
Бренда: За то, что он рисует со мной.
Кэролайн: А еще за что?
Бренда: За то, что он мне читает.
Кэролайн: Что еще?
Бренда: Ничего.
Кэролайн: Бренда, девочка моя, должна быть какая-то другая причина, по которой ты его любишь. Подумай же о ней и назови мне ее.
Бренда: Ну, еще за то, что он в меня пупает.
Кэролайн: Он в тебя "пупает?!" Как это - "пупает?" Где это было, у нас дома или у него?
Бренда: У нас.
Кэролайн: Где у нас?
Бренда: Внизу, в холле.
Небольшое лингвистическое отступление. Могучий и выразительный сленг все время пополняется новыми словечками, или старые слова приобретают новое значение. Детский жаргон подвержен тем же закономерностям, плюс еще одна: свои особые словечки есть не только у нынешнего поколения, у каждого штата или города, - они имеются чуть ли не в каждом квартале. "Пупать" - сознательно руссифицированная мной форма глагола to poop, в былые времена означавшего "чем-то бросаться", а теперь имеющего широчайший диапазон значений - от "стрелять горошинами из трубочки" до "наложить в штаны". Так что можно представить себе панику, овладевшую уже настроенной соответствующим образом Кэролайн, когда маленькая Бренда безмятежно сообщила ей, что дед в нее, Бренду, "пупал".
"Я была в ужасе, - продолжает Кэролайн, - Я допрашивала ее так и эдак, и в конце концов спросила прямо: "Бренда, он касался тебя руками? Где именно?". Она лукаво усмехнулась и показала пальцем себе между ног. Я чуть не потеряла сознание. Два дня спустя я и муж взяли Бренду и пошли с ней к психотерапевту, специализирующемуся на сексуальных издевательствах над детьми. Она обследовала Бренду в течение 45 минут и подтвердила все наши самые худшие опасения относительно дочери и ее деда. У нее не было ни малейших сомнений в этом".
"Следствием этого была безобразная сцена, о которой я хотела бы забыть навсегда. Я пошла к другому психотерапевту, уже одна, без Бренды и мужа, и рассказала ей все. Она, как и ее коллега, не имела ни малейших сомнений в том, что все сказанное Брендой - чистейшая правда. "Вы должны верить ребенку, - сказала она мне. - С какой стати она станет выдумывать?". К этому времени, однако, Бренда стала утверждать, что она просто пошутила. Потом я услышала от нее, что ее младший братишка "напупал" в шорты, а ребята во дворе "пупают" друг в друга чем придется, и я начала сомневаться во всем. Терапевт, тем не менее, убеждала меня не принимать всерьез отговорки девочки. Это свойственно детям, говорила она. Они просто не сознают, что с ними произошло. И я поверила ей. Я отказалась общаться с отцом, боясь за дочь. Впервые в жизни я панически боялась его. Я стала самым настоящим параноиком".
"Но по мере того, как шло время, у меня появлялось все больше сомнений относительно нашего психотерапевта. А на одном сеансе я вообще не знала что и подумать. Терапевт не столько ждала ответов Бренды, сколько вкладывала ей в уста собственные ответы. Меня это все больше раздражало. Как ни старалась эта женщина втолковать Бренде, что с нею случилось, та категорически отрицала это. "Она у вас страшно упрямая!" - последовал вывод. "Побеседуйте с моей матерью и теткой" - попросила я. Она согласилась, и в тот день я поняла, сколько я натворила глупостей из-за этой женщины. Мама задавала ей самые обыденные вопросы - та несла в ответ какую-то иррациональную чушь. Все ее попытки объяснить свою уверенность в происшедшем с Брендой с помощью хоть какой-нибудь логики были по-детски беспомощны. Она показывала нам рисунок Бренды: идет дождь. Я знала, что дождь - любимая погода моей дочери, а психотерапевт многословно объясняла нам, что это и есть подсознательное доказательство имевшего место сексуального преследования: дождь - это невысказанная печаль. Бред сумасшедшего!"
"Позднее, когда я просматривала видеозаписи сеансов, затребованные мной, я поняла, как эта "специалистка" насиловала волю и сознание девочки. Однажды она показала Бренде рисунок: маленький мальчик и старик. "Кaк он себя чувствует?" (указывая на мальчика). "Он счастлив!" - отвечает Бренда. "Да нет же, он совсем не счастлив. Он печален. Почему он печален?". "А мне он кажется счастливым. И вообще я хочу домой!"".
"Я позвонила сестре и сообщила, что у меня отличные новости: с Брендой все в порядке, это было не больше, чем глупые подозрения. Я полагала, что она будет счастлива услышать это, но в ответ раздалось нечто странное: "Ну что ж, именно такой и должна быть твоя реакция". Пятью минутами позже она позвонила и осведомилась, собираюсь ли я в дальнейшем позволять Бренде оставаться с дедом наедине. Я ответила, что безусловно да. Неделю спустя мы говорили снова, и она была со мной холодна, как лед. Потом четыре месяца она вообще не разговаривала со мной: как она объяснила позже, она была оскорблена до глубины души. Она так и не сумела выйти из-под влияния своей "целительницы"".
Да, у тех, кто рискнул подвергнуться процедуре "восстановления подавленной памяти", появляется особый комплекс: он может общаться лишь с теми и доверять лишь тем, кто безоговорочно верит в то, что ему вложил в голову "целитель"; тот, кто не верит в отца-преступника и сексуального истязателя, тот на стороне этого преступника и, следовательно, враг. С самим же "преступником" какие-либо отношения возможны лишь в том случае, если он безоговорочно признает свою вину и раскается.
"Это безвыходная ситуация, - печально говорит Норман Мортон, глядя на стоящие перед ним фотографии детей и внуков, в том числе и смеющейся Лайзы. - Моя дочь согласится на какое-то общение со мной, только если я признаюсь в том, чего никогда не делал. Если я клянусь, что это чудовищная ошибка, она либо обвиняет меня во лжи, либо говорит, что моя память тоже подавлена и требует освобождения. Или чтобы я доказал свою невиновность. Но как это можно доказать, если с тех пор прошло сорок лет?"
Норман пробовал обращаться к психотерапевтам с просьбой установить истину. Представители этой почтенной гильдии отвечали, что установление истины в их обязанности не входит. Их дело помочь пациенту высвободить свою память, а дальше разбирайтесь сами. Это совершенно естественно: во-первых, никто не желает терять пациентов; во-вторых, какая может быть истина там, где полуграмотные проходимцы ведут таинственные разговоры о неведомых глубинах подсознания, в которых дождь, нарисованный ребенком, означает, что этого ребенка изнасиловали?
И, замечу мимоходом, самая страшная порода таких "целителей" - это те, кто сам в отрочестве испытал сексуальные издевательства, не может ни забыть, ни простить, и, обуреваемый жаждой мщения, переносит свое сочувствие и свою ненависть на своих пациентов и их родителей, делая несчастными и тех и других.
Если фантастически сложный механизм памяти остается пока для науки тайной за семью замками, то проявления памяти более или менее изучены. Абсолютное большинство исследователей полагает, что то, что мы подразумеваем под памятью, начинает проявляться не ранее трехлетнего возраста. Поэтому все попытки что-либо "извлечь из подавленной памяти", скажем, двухлетней девочки, - просто преступная мистификация.
Между 3 и 10 годами память становится достаточно стабильной, продолжают эксперты, и если в это время произошло сексуальное злоупотребление, то извлечение воспоминания о нем несколькими десятилетиями позднее теоретически возможно, но практические приемы этого науке пока неизвестны. (В этом смысле шарлатаны и проходимцы всегда стоят "на переднем краю науки", они всё знают, им всё известно, и они, ни чем не рискуя, дурачат доверчивую публику. Так было и так будет во все времена и эпохи). Если же дело касается подростков и юношей, то ни о какой "подавленной памяти" не может быть и речи - они просто не в состоянии забыть учиненное над ними насилие.
И тогда все переходит из сферы шарлатанства в сферу этики. Подросток или юноша (девушка) могут стыдиться и не желать говорить об этом. Или наоборот, преследуя корыстные цели, они могут вполне сознательно лгать, выдвигая против своих близких самые чудовищные обвинения. Задача психолога как раз и состоит в том, чтобы отличить правду от лжи, при этом непременно выслушать обе стороны, а потом решать, как и в чем помогать пациенту. И чтобы не рисовать все черной краской, я должен сказать, что таких добросовестных психологов существует достаточно много.
* * *
- Я больше не зову их папой и мамой, - говорит Лайза, по-прежнему твердо убежденная в том, что ей некогда было вложено в голову психотерапевтом: отец издевался над нею, мать покрывает вину отца, а сестра ее предала. - Я обращаюсь к ним "Дженни" и "Норман". Я написала Дженни несколько писем и не получила прямого ответа на мои вопросы. Тогда несколько месяцев спустя я написала еще раз, предупредив, что всякая связь между нами прекращается. А теперь восстанавливать отношения слишком поздно - между нами нет ничего общего.
Аналогичные отношения между отцом и сыном.
- Больше года прошло со времени той кошмарной сцены в кабинете психотерапевта, - говорит Норман, - и мы не виделись с тех пор. Мы были так близки до этого, и он нанес мне такой безжалостный удар. Я даже не представляю себе, как мы сможем снова сблизиться.
И только с Кэролайн и ее мужем все иначе. Она поддерживает отношения с братом и его семьей и надеется, что ей удастся восстановить их и с сестрой.
- Мы вновь сблизились с папой и мамой, но, Боже мой, как долго и трудно заживают нанесенные раны! Долгое время папа боялся даже обнять моих детей. Но обожающая его Бренда сама прыгала ему на руки. И теперь просто страшно подумать, сколько мы пережили и сколько нам причинили вреда. А ведь Лайза и Гэри все еще узники своей памяти...
Муж Кэролайн высказался более определенно:
- Я бы этих психотерапевтов выстроил в одну шеренгу и расстрелял из автомата!.
Может, это сказано слишком грубо, а может, он и прав. Не знаю. Предоставляю читателям самим судить об этом.
Добавить комментарий