11 июня 2001 г., в 7:14 утра, Тимоти Маквей, организатор взрыва в Оклахома-сити в роковое утро 19 апреля 1995 года, в результате которого погибло 168 человек, включая 19 детей, был казнен в тюрьме города Терре-Хот, штат Индиана. Был казнен человек, подготовивший и осуществивший самый страшный террористический акт за всю историю Соединенных Штатов.
Американцы тогда пребывали в тяжелейшем шоке. Дело было не только в ужасном числе жертв: теракт совершил не какой-нибудь исламский террорист, а типичный "средний" американец, отмеченный наградами ветеран войны в Ираке, смертельной ненавистью возненавидевший свое правительство.
И на повестке дня сразу появились два вопроса: в чем причина этой ненависти Маквея и так называемых "антиправительственных групп" и чего можно ожидать в дальнейшем?
Казнь Маквея сопровождалась рядом неожиданностей. И чудом уцелевшие, и родственники погибших страстно желали своими глазами увидеть смерть Маквея, увидеть страх в его глазах или услышать слова раскаяния. Но этих желающих оказалось намного больше, чем мест для свидетелей в федеральной тюрьме, где содержался Маквей.
И тогда произошла первая неожиданность: сам Маквей заявил в письме, направленном в местную газету "Санди Оклахоман", что единственное разумное решение проблемы - это запечатлеть последние моменты его жизни на видеокамере - в виде трансляции и записи. Ограниченная трансляция была разрешена, запись - категорически запрещена.
У Маквея было право пригласить на казнь шестерых "гостей". Родственников он попросил не приходить, но одно из приглашений получил писатель с мировым именем - Гор Видал. И вот вторая неожиданность: Видал не только принял это приглашение, невзирая на возмущение жертв, но и объявил, что, как историк, намерен описать это событие в журнале "Vanity Fair" ("Ярмарка тщеславия"). Маквей вступил в переписку с романистом после того, как в 1998 г. Видал опубликовал в упомянутом журнале статью "Война у себя дома", в которой обвинил американское правительство в попрании Билля о правах. В этом его взгляды и взгляды Маквея сходились.
Третьей неожиданностью явилось поведение казненного. Находясь в специальном кресле для казни, Маквей не оправдал надежд зрителей: он не выказал ни страха, ни сожаления, но через объектив камеры твердо посмотрел в глаза каждому, не произнес ни слова и умер с открытыми глазами.
Многие теперь полагают, что эта казнь-шоу была непростительной ошибкой: Тимоти Маквей неизбежно превратится в мученика и станет образцом для тех, кто сочувствует его идеям. Ведь он рассматривал свой поступок не как преступление, а как акт тираноборства, акт объявления войны американскому правительству. Он видел в этом правительстве узурпатора власти, превратившего американцев в своих рабов и беспощадно истребляющего всех "идущих вразрез".
Что же привело Маквея к подобному мировоззрению, разделяемому, кстати, открыто или втайне, миллионами его сограждан? Он, как уже было сказано, воевал в Персидском заливе в 1991-м, и, по словам его сослуживцев, был прекрасным солдатом, которым был бы доволен любой командир. Он, единственный среди своих товарищей-призывников, за добросовестную службу получил сержантские нашивки вместе с боевыми наградами.
Но именно события этой войны резко изменили психологию солдата. Маквей был свидетелем того, как под американскими бомбами и снарядами гибли иракцы, не оказывавшие практически никакого сопротивления. За Ираком последовали Судан, Афганистан и Югославия. По словам Маквея, именно армия научила его, как отключать человеческие эмоции и превращать себя в "машину для убийства" (killing machine). Там же, в Ираке, Маквей прочел книгу "Дневник Тернера", о которой мы поговорим чуть позже, и благодаря которой он пришел к выводу, что федеральное правительство - это враг американцев, и что он в своей личной войне против этого правительства может принести в жертву американцев - так же, как Америка приносит в жертву другие народы.
В огромной мере решение Тимоти Маквея объявить войну Вашингтону было вызвано также двумя трагическими инцидентами: перестрелкой в городке Руби-Ридж в 1992 году между федеральными агентами и семьей белого сепаратиста Рэнди Уивера, в ходе которой погибли жена и сын-подросток Уивера, а также поджогом комплекса в Уэйко в 1993-м, когда заживо сгорели свыше 80 религиозных сектантов, включая женщин и детей.
В обоих случаях весьма многие яростно критиковали администрацию США, считая, что федеральные агентства нарушили Билль о правах, необоснованно прибегнув к силовым методам решения конфликтов. По мнению людей типа Тимоти Маквея, Руби-Ридж и Уэйко - это и есть прямые доказательства того, что американское правительство является врагом американцев.
Таким вот образом герой антитеррористической операции в Персидском заливе, профессионал, наученный обращаться с взрывчаткой, возненавидевший "тираническую власть" государства, стал палачом, не ведающим жалости.
Ожидая казни, Маквей написал ряд писем друзьям и эссе - для публикации, это, по его мнению, должно дать исчерпывающий ответ на вопрос, почему он сделал то, что сделал.
"Изучив внешнюю политику США, я решил послать сигнал государству, которое становилось все более агрессивным, - написал Маквей. - Для этой цели я выбрал федеральное здание и государственных служащих, которые в нем находились, ибо они олицетворяют собой государство. Этот взрыв в нравственном и стратегическом смысле был эквивалентен ударам США по государственным зданиям в Сербии, Ираке и других странах".
В особенности Маквей ненавидел ФБР - за бесконтрольную жестокость и своеволие. И, по странной иронии судьбы, именно эти качества всесильной службы безопасности всплыли на поверхность незадолго до казни Маквея и тотчас же после ее. В первом случае оказалось, что ФБР утаило от адвокатов Маквея 4400 страниц документов; казнь в мае из-за этого была отложена, и Маквей неожиданно получил 26 нежданных дней жизни. Американцы же могли убедиться в том, что Маквей кое в чем не так уж был не прав: он давно утверждал, что ФБР припрятало целый ряд документов.
А 21 июня сенатор Патрик Лихи выступил с обвинениями ФБР в неуправляемости и безответственности, после чего министр юстиции Джон Эшкрофт объявил о начале всесторонней проверки деятельности Федерального бюро расследований. Этому будут посвящены специальные комитетские слушания в Сенате, а пока что Джордж Буш решил уволить нынешнего директора ФБР Луиса Фри и предложил на его место своего человека - Роберта Мюллера.
ФБР утратило доверие американцев, поскольку в последнее время появилось много информации о провалах в работе этой организации, а также о коррупции и тесной связи ее работников с преступным миром. По результатам опроса общественного мнения, проведенного институтом Гэллапа совместно с телекомпанией CNN, только 38% респондентов дали положительную оценку работе ФБР.
Из всего этого следует малоприятный вывод: неприязнь Маквея к федеральным агентствам и к правительству, от имени которого они действуют, - это не только его личные эмоции. Это убеждение миллионов американцев и бесчисленных антиправительственных групп.
* * *
Что же это такое - "антиправительственные группы", исповедующие те же убеждения, что и Тимоти Маквей? Они называют себя по-разному: например, Фримены (Свободные), или Патриоты, или "We the People" (это знаменитые вступительные слова Декларации Независимости - "Мы, народ [Соединенных Штатов]); или же это разнообразные и бесчисленные милиции-ополчения. Они могут быть вооруженные и невооруженные, они могут быть самых различных политических оттенков, но все они при этом твердо убеждены в двух вещах: 1. Федеральное правительство бесстыдно нарушило и предало первоначальные идеи, заложенные в американской конституции, незаконно узурпировав чрезмерную власть в ущерб простым гражданам; 2. Белое население Америки превратилось в фактических рабов "меньшинств" - главным образом, негров и евреев, всячески унижаясь и заискивая перед ними.
Вследствие этого, полагают эти "диссиденты", с федеральным правительством (т.е. с президентской администрацией, Верховным судом и Конгрессом), во-первых, надлежит бороться любыми средствами, как со своим смертельным врагом, и, во-вторых, ни в коем случае не подчиняться ныне действующим государственным законам.
Поэтому члены таких групп презрительно фыркают, когда их спрашивают об американском гражданстве и гордо именуют себя "независимыми гражданами" (sovereign citizens). Законы? Плевать они хотели на законы, придуманные узурпаторами, - они живут по своим собственным законам, законам старых добрых времен. Налоги? Это просто наглое вымогательство федеральных властей: согласно оригинальной Конституции, федеральные налоги - дело сугубо добровольное, в отличие от налогов штатных, обязательных для граждан каждого штата. Не говоря уже о том, что эти деньги тратятся на цели, совершенно не нужные и чуждые народу. Поэтому налоги они не платят и платить не собираются. Точно так же не собираются они регистрировать свои машины и делать прочие подобные глупости: не дело государства вмешиваться во все детали частной жизни граждан и помещать водительские права с отпечатками пальцев в полицейскую компьютерную сеть. Их за это будут преследовать в уголовном порядке? Пусть попробуют, увидим, что из этого выйдет и кому от этого будет хуже.
А если кто-либо из федеральных чиновников рискнет угрожать им, он получает угрозу в ответ, и многие, убедившись, что эти угрозы не пустые слова, попросту избегают иметь с "независимыми гражданами" дело и, по-возможности, предпочитают не замечать их.
Но уж если кто-то из "идущих вразрез" вызвал против себя гнев федеральных агентств, реакция может быть самой беспощадной. Так было в 1973 г., когда сторонники Движения американских индейцев за независимость, после 69-дневной осады, в бою с агентами ФБР, потеряли убитыми двоих, и многие были ранены. Так было в 1992-м в Руби-Ридж, Айдахо, и так было в 1993-м - в Уэйко, Техас.
Какую силу могут противопоставить антиправительственные группы ненавидимому ими правительству и его жестокости? По их глубокому убеждению, только беспощадный террор.
Противостоять такому террору, естественно, много сложнее, нежели, скажем, ближневосточному: проследить за каким-нибудь подозрительным красавцем арабского типа довольно просто; но попробуй уследить за одним из десятков миллионов "средних американцев", вроде Тимоти Маквея!
У антиправительственных групп есть свой "главный идеолог террора". Не так давно, в популярнейшей воскресной передаче "60 минут", первый из сегментов, составляющих программу, был как раз посвящен угрожающему росту антиправительственных групп и настроений в стране: ведущий Майк Уоллес интервьюировал идеолога и вдохновителя этого движения Уильяма Пирса. Этот благообразный, уже немолодой человек, физик с докторской степенью, в прошлом профессор университета, теперь живет на покое в живописном имении в Западной Вирджинии. Он - глава антиправительственной организации "Национальный Альянс" (National Alliance) и автор скандально известного бестселлера "Дневник Тернера" ("The Turner Diary").
В упомянутом интервью речь в основном и шла об этой книге. Написанная в форме романа и изданная в 1981 г., она рисует в апокалиптических красках ближайшее будущее Америки: белая раса благородных арийцев полностью подчинена евреям и неграм; если первые сосут из нее кровь в переносном смысле - захватив власть в Вашингтоне, захватив средства массовой информации, шоу-бизнес, банки и гигантские корпорации, и задавив народ непомерными налогами, - то вторые делают это в самом буквальном смысле слова. В главе "Ночь веревок" ("Rope Night") описываются толпы бесчинствующих негров, останавливающих машины с белыми людьми, выволакивающих их оттуда, вешающих их на чем придется (фонарь, дерево, ворота дома), потом волокущими трупы в ближайший ресторан и, сварив, пожирающих их.
И тогда доведенные до отчаяния белые восстают, взрывают главное управление ФБР в Вашингтоне (точно тем же методом, что и Маквей, изучивший эту книгу) - олицетворение ненавистной власти, истребляют поганых евреев и чернокожих каннибалов, а заодно и прочие меньшинства, в жестокой гражданской войне, и возвращают Америку на путь истинный, завещанный отцами-основателями.
"Дневник" имел бешеный успех, четыре его издания, по 60 тысяч экземпляров в каждом, разошлись без остатка, и он, по мнению экспертов, представляет собой наиболее опасную для существующего строя книгу, когда-либо изданную в Штатах. (Между прочим, издатель ее, Лайонел Стюарт, - еврей, и на вопрос Майка Уоллеса, как он мог взяться за издание подобной книги, этот издатель безмятежно ответил: "Во-первых, бизнес есть бизнес, а во-вторых, - это книга-предупреждение: большинство американцев наивно полагают, что все эти антиправительственные группы занимаются тем, что охотятся на оленей, дуют пиво и болтают всякую чушь; а на самом деле они стремительно растут в числе, ставят своей целью истребление федеральных чиновников, и, если так пойдет дальше, они действительно развяжут здесь кровавую гражданскую войну").
- Неужели вы не понимаете, - спросил Майк Уоллес Пирса с драматическими интонациями в голосе, - что подстрекаете молодежь к восстанию, к жестокостям, что взрыв в Оклахоме - прямой результат влияния вашей книги, ставшей настольной книгой всех тех, кто противостоит властям? Неужели вы не чувствуете, что несете моральную ответственность за это?
На что доктор Пирс хладнокровно ответил:
- Ни в малейшей степени. Оклахома - это реакция не на мою книгу, а на жестокость ФБР в Уэйко и Руби-Ридж. Я же чувствую ответственность за страдания своего народа, превращенного федеральным правительством в безответных рабов - своих и так называемых "меньшинств". Почему евреям и неграм дозволено бороться за свои права, а белым американцам нет? Почему они, создавшие Соединенные Штаты, становятся в своей стране презираемым и угнетаемым меньшинством?
Возникновение в Штатах антиправительственных групп со взглядами, приведшими к взрыву в Оклахоме, и к появлению первого мученика, павшего в сознательной войне с "узурпаторами", - это сложный феномен.
Скажем, в Советском Союзе, с его диктатурой пролетариата и полным отсутствием свободы, продуктов питания, симпатии к евреям и ширпотреба, - в нем все было ясно и понятно: кто мог, удирал в Америку, воплощавшую в себе идеалы, а удравши, с безопасного расстояния, отважно хаял нехорошими словами, устно и письменно, сволочей-коммунистов, восторгаясь собственной безумной храбростью.
Или, скажем, гитлеровская Германия. И там была тоталитарная диктатура - антисемитов-нацистов. И оттуда удирали в Америку с ее идеалами. Но занимались, правда, не столько возвышенной риторикой и обличениями, сколько усилением американской военной мощи.
Там всё понятно. Но - сама Америка с упомянутыми идеалами, как насчет нее? Откуда в этой самой замечательной и демократической стране в мире, куда все так стремятся, - откуда в ней столько граждан, открыто противопоставляющих себя федеральным властям, и совершенно неопределимое число тайно сочувствующих этим американским диссидентам? Чем это порождено, когда это началось, и кто в этом повинен? И к чему это в итоге может привести?
Чуть-чуть истории. Когда в 1787 г. в Филадельфии, первой столице США, собралась Ассамблея для утверждения конституции, обнаружился глубокий раскол между делегатами различных штатов - южанами-антифедералистами и северянами-федералистами. Авторы конституции и сторонники ее немедленного утверждения - федералисты, доказывали, что только сильная, централизованная федеральная власть может обеспечить нормальное функционирование создаваемого государства. Но именно эта сильная, централизованная федеральная власть больше всего страшила противников конституции в ее предлагаемом виде - антифедералистов.
Эти последние были глубоко убеждены (и, как показала жизнь, не без основания), что места в Конгрессе и правительстве, в конце концов, окажутся в руках профессиональных политиканов, со всеми человеческими пороками: снобизмом, жадностью, карьеризмом, продажностью и извлечением собственной выгоды в ущерб избирателям. А потому, полагали они, штат должен сам решать свои проблемы и сам защищать права своих граждан, иначе мощная централизованная власть постепенно превратит этих граждан в бессловесных рабов, существующих лишь для того, чтобы сдирать с них всевозможные налоги, и не имеющих возможности жаловаться на притеснения. А всякая попытка сбросить с себя иго этого рабства будет караться с беспощадной жестокостью. Увы, эти их опасения подтверждались не раз.
Обратим же внимание на две существенные детали: 1. В оригинальной конституции каждый штат "делегировал", вручал свои прерогативы федеральной власти, с правом в любой момент взять эту власть обратно и выйти из Союза; 2. Та конституция, которую предлагали федералисты, ни словом не упоминала о таких привычных нашему слуху и сознанию вещах, как свобода совести, свобода слова, свобода собраний и ассоциаций, неприкосновенность личности и частной жизни граждан и все прочие свободы. Всё это, сведенное в Билль о правах, было буквально вырвано у федералистов антифедералистами. Федералисты же попросту были несовместимы с идеей любого ограничения диктаторской власти государства, считая благо государства первичным, а благо отдельной личности - второстепенным и малозначащим. В этом смысле федералисты практически ничем не отличались от апологетов любого диктаторского тоталитарного режима.
Опасения антифедералистов нашли свое подтверждение в дальнейшем, по мере того, как федеральная власть крепла за счет слабеющей власти штатов. Создание всесильных "закрытых" федеральных агентств, подсматривающих, подслушивающих и "ликвидирующих", - это дело федералистов эпохи 20-х-30-х гг., - Конституция и Билль о правах не знали и не предусматривали ничего подобного. А сверхмощная компьютерная сеть, практически охватывающая все население страны, где о частной жизни каждого гражданина известно всё, - это дело федералистов новейшего времени. И именно по поводу подобных нововведений нынешние антифедералисты говорят озлобленно, что правительство в Вашингтоне "исказило и предало идеалы оригинальной Конституции".
Что же касается "делегированной" власти штатов и их права на выход, то это всё умерло при Аврааме Линкольне. В процессе Гражданской войны, стремление Линкольна сохранить целостность Союза любой ценой неизбежно привело его к конфликту с основной идеей Революции 1776 года - с движением за независимость. В 1848 г. молодой, тогда еще "джефферсоновский" Линкольн говорил: "Любой народ, где бы он ни находился, если он угнетен и если он находит в себе силы восстать, имеет право на это и право на смещение существующей власти и замены ее на другую, которая подходит ему больше" ("have the right to rise up, and shake off the existing government, and form a new one that suits them better").
Он даже не подозревал тогда, что ему придется иметь дело не с "любым народом, где бы он ни находился", а со своим собственным, со штатами, пожелавшими, в соответствии с Конституцией, выйти из Союза. И конечный результат президентства Линкольна явился как раз категорическим отрицанием этого декларированного им же права выбора власти по своему вкусу. На практике Гражданская война привела к жесткому установлению: ни один штат не имеет права выхода из Союза ни по какой причине, а граждане Соединенных штатов бессильны в попытке "смещения существующей власти и замены ее иной", невзирая ни на какие злоупотребления и ошибки федерального правительства. Вьетнамская война - идеальный пример этого.
С победой северян-юнионистов в Гражданской войне федеральное правительство впервые прибрало к рукам все внутренние дела отдельных штатов. Сначала это было на разгромленном Юге: он считался оккупированной территорией. Потом это распространилось и на северные штаты, и сегодня вся страна полностью подчинена Вашингтону во всех отношениях. Вот почему нынешние антифедералисты категорически утверждают, что абсолютная часть власти теперешнего федерального правительства не "вручена" ему, а узурпирована им. Вот почему едва появляется достаточно солидное движение (вроде "Белой власти", например), требующее раздела территории США на штаты по расовому признаку и ссылающееся на принципы Декларации независимости, - его члены немедленно объявляются подрывным элементом, со всеми вытекающими отсюда малоприятными последствиями. Здесь совершенно немыслим штатный референдум, наподобие квебекского.
Когда нынешнее положение Америки подвергается тщательному анализу, оно выглядит отнюдь не утешительным. Внутренние социальные и демографические проблемы, проблемы легальной и нелегальной иммиграции, яростная борьба против глобализации экономики, роль страны как международного жандарма и безудержный рост ненависти к американцам, и так далее, и тому подобное. В итоге многие миллионы американцев, недовольных существующим порядком вещей, сплачиваются вокруг "сторонников коренных перемен", или отказываются принимать участие в выборах, или питают стремительно растущее число антиправительственных групп, которые уже не только декларируют, но следуют примеру героев "Дневника Тернера". Как в Оклахоме.
"Феномен Маквея" - опаснейшее явление, чреватое в дальнейшем совершенно непредсказуемыми последствиями.
Добавить комментарий