khazanova-otmosrozki-vinzavod.jpg
Мне трудно объяснить, почему я люблю театр, почему из 50 дней в России 30-35, по крайней мере, посвящаю походам в театр. Это происходит со мной двадцать последних лет. Казалось бы, уймись: стоимость билетов, без преувеличения, выросла в десятки раз, многие спектакли сократили продолжительность до 1 часа (а на дорогу 3 часа). Катарсис, которого ждешь, происходит все реже, но я все равно трепетно жду каждого спектакля и надеюсь, надеюсь, потому что чудо иногда происходит.
Кирилл Серебренников, «Отморозки» на «Винзаводе»
Начну с самых громких спектаклей: «Отморозки» и «Околоноля», оба в постановке режиссера Серебренникова. Он уже около десяти лет работает в МХТ и в кино. Это один из наиболее известных режиссеров среднего поколения, который ставит и классику, и современные вещи. В этом сезоне он поставил два современных спектакля. Первый — «Отморозки», российская премьера которого проходила на «Винзаводе». Это действительно территория бывшего винзавода с несколькими зданиями и двориком посредине. В залах выставляются молодые и очень молодые художники, а также в одном из павильонов продают модную молодежную одежду, в другом — книги по искусству. Входные билеты не стоят ничего или почти ничего. Студенты театральных и художественных ВУЗов сделали это место своим. Приходить туда приятно и радостно.
Вот именно там я смотрела «Отморозков» — пьесу Захара Прилепина по его же роману «Санькя», прогремевшему года два назад. Это история про подростковые банды, наркотики, жестокость власти, а главное — про ребят, которые хотят изменить систему власти. Спектакль расколол зрителей, некоторые кричали, что здесь пахнет фашизмом и безумием, эти ребята готовы взломать власть любым путем. Мне казалось иначе. Да, это не «политкорректный» спектакль (слава Богу!), но очень искренний, эмоциональный. «Спектакль сделан из чувств и размышлений по поводу того, что с нами происходит, что есть человек, встречающийся с машиной государства, попавший в жернова Молоха, запущенного бензином ненависти, алчности и всех других смертных грехов». (Серебренников).
Режиссер рассказывал, что студенты театра-студии МХАТ, занятые в спектакле, ходили по разным молодежным организациям, чувствовали то, что чувствуют ребята, нацеленные на бунт. Но в пьесе есть и другая сторона: «Они хотели бунта, чувствовали адреналин революции в крови, но их желание найти быстрые и легкие пути обречены. Такая позиция не может привести к хорошим результатам, мы видим гибель этих ребят и крах их идеализма».
31 мая, когда я пыталась участвовать на Триумфальной площади в демонстрации по защите 31-й статьи Конституции, я вспомнила спектакль «Отморозки». Те же менты, те же омоновцы, те же железные заграждения. Битья, как в пьесе, не видела, потому что нас гнали омоновцы без остановки, и мы шли назад не сопротивляясь. Те, молодые, в пьесе, сопротивлялись, дрались, их жестоко избивали.
В спектакле чувствуешь ненависть к власти. Самоуверенный скользкий господин вещает о духовности и патриотизме и пытается завербовать на свою сторону некоторых героев. А они прекрасно понимают, кто перед ними. Их мир совсем другой. Так что же? Какое решение? Думаю, что Серебренников нашел верную ноту: не обязательно лезть под дула, «надо заниматься революцией в мозгах». Он возрождает ценность таких понятий, как честь и репутация. Конечно, скоро не получится, но театр — не руководство к действию, а размышление — в данном случае о том, что происходит в обществе. «Они, может быть, выглядят несколько пугающе: вокруг мороз, а они без шапок, щеки горят, уши горят, глаза горят, рты дымятся... Многие из нас предпочитают одеваться по погоде, а эти безумцы погоды не замечают вовсе. Тем они мне милы». (Прилепин).
МХТ — «Околоноля»
Чуть раньше на маленькой сцене МХТ Серебренников поставил спектакль «Околоноля» по прозе некого Натана Дубовицкого. Режиссер уверен, что обе пьесы — «явление одного генезиса». Сначала не понимаешь, что он имеет в виду. Ведь в пьесе «Околоноля» абсолютно другой мир — мир «богатеньких», которые, чтобы такими стать, заключили сделку с дьяволом. Для Серебренникова важно, какой ценой они превратились в «труху, труп, гниль».
С романом Натана Дубовицкого (это псевдоним), напечатанном в «Русском пионере», связана удивительная интрига. Очень многие и российские, и зарубежные издания утверждают, что под этим псевдонимом скрывается имя одного из идеологов страны, первого заместителя руководителя администрации президента Владислава Суркова. Некоторые писатели утверждают, что Сурков подтвердил свое авторство, но официально этого не произошло. Хотя на премьере спектакля Сурков был, а в журнале «Русский пионер» Сурков раскритиковал роман, написав, что автору нечего сказать, «под пересказами, перепевами и переплётами — абсолютная пустота. Книга словно написана на оберточной бумаге, в которую упакован холодный полый нуль». Через месяц Сурков сказал, что изменил мнение о романе, что «это прекрасный роман», «я лучшего ничего не читал». Понимайте, как хотите. Но мистификация остается.
Сюжет давно стал типичным для российской сцены и кино: как можно стать богатым, в данном случае — занимаясь книжным бизнесом. Да, по дороге к богатству надо соответствовать: убивать, переступать, продавать. Когда идешь в зал, то метров 30-40 проходишь по очень странному полу: это разрезанные книжки, туго спрессованные вместе. Тут русская и иностранная классика, издания, знакомые с детства. После первого действия стало понятно: книги там из другого мира, главный же герой Егор Скороходов отвечает за отдел, где пишут книги по заказу богатых людей. А из классиков вот можно устроить половое покрытие.
Серебренников устроил на сцене феерию. Вас встречают великолепные шуты-клоуны, показывают кусочки фильма, прохаживается резиновая женщина — Плакса, звучит кларнет, виолончель, ария из оперы Генри Перселла «Король Артур». Спектакль задорный, изобретательный. Главного героя играет Анатолий Белый (новая звезда МХТ) — великолепно. Но для меня яркие эффекты, буффонада не сделали спектакль выдающимся. На «Отморозках» я сочувствовала этим неприкаянным ребятам. Не могу забыть, как герой рассказывает о похоронах отца: водитель автобуса в жуткую стужу выгружает его, мать и их знакомого посреди поля, так как автобус дальше идти не может: дорога непроезжая. Много часов мужчина и мальчик волокут гроб. Плачет мать, сдаётся знакомый, а мальчик тащит и тащит — сгорбленный под тяжестью гроба, мерцающего красным светом (гроб обит красной материей). Жуткая метафора российской жизни.
В «Околоноля» сильных эмоций не было. Кроме одной. Билет купила мне подруга на день рождения. Он стоил 5000 рублей — 170 долларов. Когда у меня отвисла челюсть, пенсионерка Зоя гордо сказала: «Ну, там еще и по 10000 руб. были». На билете написано: место 22 VIP — английскими буквами (особо важные персоны) Это было как-то не очень приятно. Я понимаю, что Олег Табаков — прекрасный руководитель, театр финансово процветает. Однако такие цены (не только во МХТ) — это что-то запредельное. Немного утешило меня то, что рядом со мной сидели замечательные актеры Машков и Миронов собственными персонами.
Главный лейтмотив спектакля: что случилось с людьми. Культ потребительства, единственная цель — деньги. Этих людей уже миллионы.
«Современник» — «Время женщин»
Совсем другой посыл, другая интонация в спектакле «Время женщин» в театре «Современник». Его поставил совсем молодой режиссер Егор Перегудов по роману Елены Чижовой, получившему в 2010 году Государственную премию. Чижова рассказывает о жизни, быте конца 50-х годов. В отличие от Петрушевской или Толстой, у Чижовой нет иронии, нет насмешки над героинями. И она, и режиссер любят своих женщин, сочувствуют им.
На сцене — наивный рассказ, на который нельзя не откликнуться. Спектакль называли «женским», «мелодрамой», вопрошали, почему молодой парень взялся за такой спектакль, а я не удивлялась. Кажется, что многим критикам подавай «отрезанные пальцы» — это щекочет нервы, а я все время думала, что «есть еще мальчики в русских селениях», которые могут сделать теплый и добрый спектакль о трех верующих старухах, об одной наивной деревенской простушке и ее дочери. И роман, и спектакль я воспринимала как подлинную драму о женской доле.
Деревенская девушка Тоня на остановке познакомилась с городским интеллигентом. Он говорил добрые слова, которых она никогда не слыхивала, а потом исчез, а она родила ребеночка. Почему он исчез, не очень понятно. То ли по стандарту (ну что с ней ему делать), то ли арестовали его за какую-то крамолу (скорее всего!). Тоне, устроившейся на завод, дали комнату в коммуналке, в которой жили три старорежимных старухи, принявшие Тоню сначала в штыки, а затем занявшиеся воспитанием девочки, потому что Тоня с утра до вечера работала на заводе. Они окрестили девочку, научили ее французскому, а когда Тоня очень быстро умерла от рака, отстояли девочку — не отдали в детский дом, а вырастили сами.
Девочка стала очень талантливой художницей, ее работы показывает Русский музей. Она выкупила коммуналку, чтобы ее трем бабушкам было хорошо. Детали быта конца 50-х в спектакле очень точны. Тоня беспрерывно тушит морковку и лук для супа, кипятит белье в кастрюле, а бабки вспоминают и 17-й год, и Гражданскую, и врагов народа, и Ленинградскую блокаду, и врачей-вредителей. Жизнь прошла катком по старухам, а они не озверели, не ожесточились, не потеряли достоинства. Это то самое поколение, которому досталось больше всего, которое не очень-то любило рассказывать, как с ними обходилась жизнь. А в романе и в пьесе рассказывают, эмоции не прячут, и получается добрый, но горький спектакль — единственный за последние годы понравившийся мне в «Современнике».
Миндаугас Карбаускис — «Будденброки»
Зацепил меня и спектакль «Будденброки» по роману Томаса Манна. Когда-то я очень любила этот роман, но никогда не слышала, чтобы его ставили на сцене. Сейчас ставят в России очень много прозы: тут и «Отцы и дети» Тургенева, и «Пушкинский Дом» Битова, и «Мертвые души» Гоголя и т.д., и т.д. Режиссер «Табакерки» (студия Табакова) Миндаугас Карбаускис поставил несколько блестящих спектаклей, в их числе «Рассказ о семи повешенных» по Леониду Андрееву, «Рассказ о счастливой Москве» по Андрею Платонову, а теперь вот «Будденброки» — роман о немецких бюргерах, который звучит как спектакль о новых русских.
Карбаускис не идет по модной теперь дороге перелицовывания классики на свой лад. Это четкий рассказ о бюргерах Будденброках, у которых крепкая фирма и хорошая репутация. Милую девушку Тони хотят выдать замуж. Родители упорно втолковывают дочери, что брак — это коммерческое предприятие и фирма должна процветать. Ее жених — успешный бизнесмен, так что все должно быть хорошо. «Мы не свободные существа, но звенья единой цепи», — убеждает отец, и Тони начинает постепенно сознавать, что все ее предки были успешным хлеботорговцами и она должна продолжать семейные устои. Тони обустраивается, рожает дочь, но вскоре выясняется, что ее муж — мошенник и банкрот. Она ни минуты не колеблется (нельзя, чтобы в их роду были запятнанные имена) и возвращается под отцовскую крышу. Вторая попытка выйти замуж тоже оканчивается пшиком — и по той же причине: в их роду должны быть только деловые люди с незапятнанной репутацией.
Между тем умирают родители, и начинается сразу некрасивый, грязный дележ между двумя братьями, даже когда гроб матери еще не унесен. Старший сын становится главой фирмы, сенатором, но радости для него в жизни нет. Его сын, как и жена, хочет только играть на пианино — это робкий мечтатель, которого интересует только музыка, а не бизнес. Мальчик умирает от тифа, а вскоре умирает и отец, потому что в 42 года считает себя конченым человеком. Младший брат в сумасшедшем доме, а на развалинах дома, семьи, фирмы остается только Тони. Конечно, Карабаускис взял из романа только одну линию, но провел ее точно. Это возмездие за такую бешеную любовь к деньгам. Возмездие, которое приходит рано или поздно, если люди озабочены только материальной стороной жизни, если все эмоции, все устремления посвящены только достатку.
Театр Петра Фоменко — «Рыжий»
Одно из сильных театральных впечатлений этого сезона — спектакль «Рыжий» в театре Фоменко, созданный стажерской группой театра. Режиссер Юрий Буторин — тоже стажёр. Руководитель постановки — один из старейших режиссеров театра Евгений Каменькович.
Сначала предистория. О поэте Борисе Рыжем я слышала давно, читала его стихи, радовалась молодому провинциальному таланту (хорошо, что не москвич. Значит, жива глубинка!). Потом узнала, что он получил престижную премию «Антибукер», а потом... В 2001-м двадцатишестилетний поэт повесился, а дальше, как почти всегда, — посмертная слава. Документальный фильм о нем, огромный толстый том стихов и очерков, симпозиумы, а в 2010-м — спектакль. Эх! Если бы поэты жили долго... Теперь рассказывают о нем, вспоминают, пишут многие. Жил в Свердловске в академической семье, окончил аспирантуру института геофизики, стихи писал с детства...
Подзаголовок, предложенный ментором Петром Фоменко к спектаклю — «Как хорошо мы плохо жили». Отвратительна окраина города Свердловска, где жил Рыжий: шпана, грязь, бандиты, наркотики. И все-таки, все-таки:
Включили новое кино,
и началась иная пьянка.
Но всё равно, но всё равно
то там, то здесь звучит «Таганка».
Что Ариосто или Дант!
Я человек того покроя,
я твой навеки арестант,
и всё такое, всё такое.
Ну, а теперь о спектакле. С идеей постановки пришел композитор и певец Сергей Никитин. Он написал музыку ко многим стихам Рыжего. На этой основе и вырос спектакль, который обозначен как музыкальное путешествие из Екатеринбурга в Свердловск и обратно.
Начну с программки: в ней стихи Рыжего (9!), пункты следования маршрута, краткие сообщения о спутниках Рыжего, объяснение используемых аббревиатур и условных обозначений. Замечательно! Ты не потусторонний зритель — ты участник, если, конечно, хочешь этого. Я хотела очень.
Начало было изумительно. Всё действие располагалось вокруг крутящейся площадки, на которой сидели зрители. Актеры — по краям или наверху — на узеньких балконах или на крышах. Встречала зрителей долговязая накрашенная проводница в железнодорожной форме и требовательным голосом предлагала показать билеты, проходить быстрее, не толпиться и т.д. Некоторые робкие и неискушенные замирали, судорожно искали в сумочках уже проверенные билеты. Проводница подбоченясь заглядывала в их сумочку или огрызалась на тех, кто протягивал с усердием билеты. Искушенные и усевшиеся смеялись, вспоминая свои железнодорожные поездки. На «остановках» «Промзона», «Общежитие», «Парк культуры и отдыха им. Маяковского» проводница появлялась снова, грозно предлагала чай, кофе, бутерброды, иногда настаивала, а иногда велела задрать ноги, чтобы она могла подмести пол...
В общем, атмосфера была создана с самого начала:
Восьмидесятые, усатые,
хвостатые и полосатые.
Трамваи дребезжат бесплатные.
Летят снежинки аккуратные.
Фигово жили, словно не были.
Пожалуй, так оно, однако...
Такой весь спектакль: мерзко, гадко, отвратительно вокруг: грязь общежитийных комнат, дым фабричных труб, очереди за водкой, школьники, ставшие в одночасье бандитами и убитые своими же одноклассниками. Вспоминаются итальянские неореалистические фильмы 50-х годов. Там все это есть, но есть и другое, главное: да, мрачно, но не безнадежно. Рыжего, вернее, его лирического героя играют восемь актеров. Рыжий не только в психушке или при первой попытке самоубийства, но тут же и первая любовь на крыше, полёт прямо в небеса, когда ему помогает Ангел, а милиционеры в парке организуют в его честь джаз-банд: «возможность плакать от чужого горя, любя, чужому счастью улыбаться...».
От ностальгии в этом спектакле никуда не деться! Это не значит, что ты хочешь в то ужасное время, когда поэтам выжить было почти невозможно. Это значит, что поэты все-таки платили любовью и нежностью миру, в котором сами дышать не могли.
ТЮЗ — «Кроткая», «Брат Иван Федорович» Сергея Женовача и др.
Был еще один шедевр. Спектакль по Достоевскому в ТЮЗе — «Кроткая». Поставила его ученица режиссера Камы Гинкаса — Ирина Керученко. Игорь Гордин получил «Золотую маску» за роль ростовщика.
Многие из нас помнят фильм 60-х годов с Ией Савиной. Тогда я думала, что это великий фильм. Сейчас, пересмотрев, поняла, насколько сильнее новая постановка. Конечно, спектакль идет на малой сцене. Это разговор-исповедь. Кричать здесь нельзя. В зале человек 50, сцена — маленькая белая комната, которая подчеркивает все предметы, делает каждую вещь и каждый жест более значительным. Режиссер писала, что «этот спектакль о том, как люди не умеют слышать и видеть друг друга, не умеют любить, прячутся от своих искренних чувств, не знают, что с ними делать». Невероятно горький спектакль. Неплохой человек — герой, но ведь довел до гибели женщину, которую любил и которой дорожил больше всего на свете. Теперь он нам, зрителям, исповедуется, признается в любви к «Кроткой», а что мы можем сделать? Только испытывать пронзительную боль и тоску. «Счастье было так возможно, так близко!» В спектакле нет ни одной фальшивой ноты. Думаю, что Федор Михайлович был бы доволен.
Кажется, что так же серьезно отнесся бы он и к другому спектаклю, на сей раз по роману «Братья Карамазовы» в моем любимом театре «Студия театрального искусства» Сергея Женовача. Конечно, не весь роман, а только книга одиннадцатая из части четвертой под названием «Брат Иван Федорович». До этого спектакля, когда еще актеры были студентами Женовача в российской Академии театрального искусства, они поставили спектакль «Мальчики», поразивший театральную Москву искренностью, какой-то удивительной достоверностью. Это была маленькая часть из «Братьев Карамазовых» — история семейства Снегиревых. Теперь тоже не очень большой отрывок, но невероятно глубокий: накануне суда над Митей Карамазовым. Весь спектакль решен в черных тонах, черная одежда всех героев, даже Грушеньки, темные, почти черные стены вокзала, черные скамейки и даже черным выкрашена балюстрада. Мир, который уронили в ад. Но как выбраться из него — знает только Алеша. Спектакль состоит из диалогов всех героев с ним. Главная тема спектакля — вечная, русская: «Кто же уронил дом в ад, кто виноват в убийстве отца». Эти все вопросы живы, впрочем, как и ответы. Они в диалогах героев: виноваты кощунство, корысть, себялюбие.
Было много и других очень неплохих спектаклей, были и просто средние, проходные. Откровенно плохих не видела не потому, что их нет, а потому, что выбирала тщательно. Так что продолжаю утверждать, что российский театр все еще на хорошем уровне и ходить туда, (выборочно, конечно) стоит. u
Добавить комментарий