Я не собиралась никуда ехать — было много неотложных дел, да и каникулы у студентов окончились. Но в то прекрасное октябрьское утро я проснулась с чёткой мыслью: мне нужно в Италию.
— Но ты же собиралась в Париж? — удивился муж.
— Нет, только в Италию, — сказала я, ещё не понимая, почему мне нужно именно в Италию.
— Когда вы кýпите собаку? Купѝте, пожалуйста, собаку... — этими словами наши дети начинали почти каждое воскресное утро.
— Кто будет гулять с собакой? Это большая и очень ответственная работа, — мы с мужем защищались, как могли.
Слова «работа», «ответственность», конечно же, были слишком aбстрактными для них.
Август 1991 года был судьбоносным не только для бывшего Советского Союза, но и для нашей семьи. После путча, когда я вернулась домой из командировки в Варшавы, меня встретила моя семья... со щенком.
Это была чёрная, блестящая, маленькая немецкая (многие говорили — бельгийская) овчарка. Ей было неполных два месяца. Она подняла свою вислоухую мордочку и посмотрела на меня трогательно-игриво.
Вскоре после прогулок на улице, где не все убирали за своими питомцами, она заразилась чумкой. Бывшие советские люди знают, что это такое. Ветеринар сказал, что она не выживет.
Я взяла отпуск и выходила её. Только Дана (так звали нашу собаку) и я знали, чего это ей и мне стоило.
— Мам, а у Даны будут дети?
Мы много читали о том, как важно для здоровья собаки хотя бы один раз родить. (Позвольте мне употреблять это слово вместо «щениться».)
И вот Дана собирается рожать.
Я лежу в спальне, читаю. Входит Дана со своей плюшевой игрушкой в зубах. Чуть-чуть поскуливает. Я увлечена чтением. Дана кладёт свою игрушку мне на живот. Выжидающе смотрит и отходит к двери.
Я настораживаюсь, но думаю, что она хочет на прогулку. Дана продолжает поскуливать, смотрит на меня, как бы приглашая следовать за ней. Я перестаю читать и смотрю на Дану. Она быстро выходит из комнаты и идёт в детскую под письменный стол.
И вдруг Дана начинает рожать. Сколько собранности, организованности, даже стыдливости представляли её роды! Я не успела положить всё, что было у меня приготовлено для этого случая, для её гигиены.
Я даже не успела осознать, что она уже родила. Сидя с большими глазами и будучи абсолютно неопытной (хотя до этого прочитала много литературы, как принять роды), я всё же успела оценить чистоплотность Даны — ни капли крови на полу: всё вылизала. Чистых щенков уложила в ряд. С какой скоростью работал её язык! Мне показалось, что всё это произошло в считанные секунды.
Я была вместе с ней. И когда она почти без сил и чувств завалилась на бок рядом со щенками, я тоже, усталая от сильных впечатлений, улеглась около них.
— Мам, когда мы повезём щенков на дачу?
И вот щенки подросли. Мы, наконец, поехали на дачу. Дана быстро вырыла под верандой большую яму и утащила туда своих детей. Я только развела руками и спросила:
— Данулик, а как же мы будем давать им творожок?
Дана серьёзно посмотрела на меня, и по её взгляду я поняла — волноваться не стоит.
На следующее утро на ступеньках крыльца я обнаружила, думаю, трёхкилограммовый кусок сливочного масла, уже хорошо обгрызенный с одной стороны. Дана вернулась с «охоты»: соседка размораживала масло, купленное по талонам. С соседкой мы договорились. Пристыдили Дану. Она, я думаю, поняла, что «охотиться» у соседей на участке нельзя.
На следующее утро я нашла мёртвого кролика на крыльце. У соседей кроликов не было. Никогда раньше она не делала этого, но, став мамашей, решила помогать нам «содержать» две семьи. Пришлось опять поговорить с Даной.
Я положила перед ней масло и кролика.
— Данулик, фу-фу! Никогда — никогда не делай этого! Фу-фу-фу!
Дана слушала, прижав уши. Она была смущена. По её опущенным глазам и прижатым ушам было видно, что она всё понимает. Потом она встала, прижалась ко мне, пободалась (так она всегда выражала радость, смущение — все свои богатые чувства) и пошла к своим детям. Больше она не охотилась на территории дачи.
Когда она первый раз встретилась с ежом и, попробовав лапой его перевернуть, сильно укололась, мне пришлось только один раз предупредить ее:
— Фу-фу! Будь осторожна!
Я наблюдала за ней во время второй встречи с ежом и была поражена тем, что Дана сделала вид, что не видит его. При этом она следила за мной, вижу ли я, какая она послушная.
— Молодец! Ты — умница! — похвалила я её.
По утрам мы ездили в деревню за свежим молоком. Обычно на велосипеде. Но когда Дана кормила щенков, мы ездили на машине. Чтобы она не уставала бегать за велосипедом. По дороге в деревню я увидела много васильков и попросила мужа остановиться. Дана тоже вышла из машины. Вдруг она боднула меня в ногу, посмотрела в глаза и в мгновение ока рванула через дорогу. Оказалось, что на противоположной стороне дороги мирно паслись коровы. Они разбрелись по полю и уже не выглядели стадом. Пастух вдалеке сидел на пригорке. Я испугалась и не поняла, с какой целью моя собака стрелой полетела к коровам. Коровы подняли головы, насторожились и замерли. Дана, как чёрная пантера, неслась к ним. Она начала сгонять их в стадо. Как она это делала! Теперь мы с мужем и пастух замерли. Дана кружила по полю и сужала — сужала круг, пока не согнала их в небольшое аккуратное стадо.
Мы стояли зачарованные.
— Вот бы мне такую собаку, — прокричал издалека пастух.
Дана почти без сил лежала около машины и виновато смотрела на нас.
— Молодец, Данулик! — только и сказала я, поражённая её новым талантом.
На следующий день, когда мы проезжали мимо стада, Дана взглянула на коров, но продолжала спокойно сидеть. Видимо, очень устала прошлый раз. Или готовила новый сюрприз.
На обратном пути, когда мы вышли со двора нашей молочницы, Дана заметила в канаве длинную — предлинную жердь, взяла её в зубы точно посредине и, как передвижной шлагбаум, пошла по дороге.
Трудно было представить, что она может поднять эту жердь. Машины, ехавшие на дачи, не сигналили, медленно двигались за Даной. Все улыбались. Жердь оказалась тяжеловатой, и нам удалось легко забрать её у Даны.
Один молодой водитель крикнул Дане:
— Молодец! Сильная собака!
Дана была польщена.
Уже живя в Америке, мы открывали всё больше и больше новых качеств и чувств в нашей собаке.
Когда наша дочь приехала первый раз с новорожденным внуком, Дана, увидев, что я взяла Кольку на руки, деликатно отошла к окну. Я видела, что она расстроена. Я подошла с Колькой к Дане, села на пол, положила внука на колени и позвала Дану понюхать ребенка. Она нехотя понюхала его и отвернулась. Я пошла с внуком в спальню и положила его в кроватку. Когда я поднялась позже посмотреть, спит ли внук, Дана лежала около кроватки и охраняла малыша. Колька стал для неё членом стаи. Ему было позволено всё — сидеть на ней верхом, таскать за хвост, трогать зубы...
Когда у меня были проблемы с сердцем, она спасала меня. Но это отдельный рассказ.
О Дане можно писать бесконечно. Она прожила 16 лет. Четыре года назад она умерла. Часто в моих снах она предупреждает меня о событиях, которые потом происходят.
И вот мы на автобусе с экскурсией подъезжаем к Флоренции. Кто бывал в Италии, знает, какие там необыкновенные пейзажи.
И вдруг... я вижу стадо пасущихся белых овец с длинной шерстью, а на пригорке сидит пастух и... моя Дана. Она сидела спиной к дороге, но когда автобус проезжал мимо, она встала, повернулась к дороге и завиляла хвостом.
Она позвала меня в Италию.
Скажете: «Мираж!» Нет. Быль.
— Здравствуй, Дана!
Добавить комментарий