Осень в Европе

[Продолжение. Начало в № 22 (33) от 19 ноября 2004].

От добра добра не ищут. Страна басков — самая развитая и зажиточная провинция Испании. Ко всему здесь самый благодатный климат на жарком полуострове. Если человека сбросить на парашюте в эти края, и не сказать куда, он на 99% решит, что очутился в Швейцарии или Австрии. Те же пейзажи с горными пиками и изумрудными пастбищами, упитанными коровами и овцами на склонах, домами в типично альпийском стиле (еще одна из серии баскских загадок).

Баски уникальны и тем, что только у них в Европе существует матриархат, правда, не столь прямолинейный, но все же. Мужчина — добытчик, но финансами правит женщина, и за ней во всех семейных делах последнее слово. Когда мужчина дома, его место у плиты. Впрочем, для баскских мужчин это необременительное занятие, они обожают готовить и только в стране басков есть специальные закрытые мужские клубы, типа лондонских. Но местные джентльмены там не играют в покер и не пьют эль, а колдуют над кастрюлями и сковородками, и обсуждают последние кулинарные рецепты и новости. Самые знаменитые повара в Испании — баски.

Нам с Энн страна басков очень понравилась и мы решили, что в случае достижения ими независимости, будем просить баскское гражданство. Энн мне изменяет напропалую. Днем со мной, вечерами допоздна в барах с канадцем Гэри, у них нашлись общие интересы по части выпивки.

* * *

Чуть в стороне от нашего маршрута Герника. В 30-х годах там находилась школа военных летчиков. Вместе с нею немцы разбомбили городок. Трагедия Герники послужила Пикассо импульсом для создания знаменитой пацифистской картины. Пикассо ненавидел Франко и завещал, “Герника” вернется в Испанию только после смерти диктатора. Что и случилось. Картина хранилась в нью-йоркском Метрополитен, в 1975 году Франко умер и “Гернику” передали испанскому народу. Полотно находится в Музее современного искусства королевы Софии.

* * *

Немного о Франко и диктатуре. Как сказал наш Хавьер, испанцам не надо искать внешних врагов, у них всегда есть свои дома. Совсем как у русских. В 30-х годах прошлого века в Испании началась гражданская война. Развязали ее коммунисты, по стране прокатилась насильственная экспроприация, убийства богатых, преследование священников, разрушение церквей. Внутренний конфликт приобрел международный характер. В него оказались втянуты СССР и Германия, в помощь республиканцам формировались интернациональные бригады. Многие выдающиеся люди того времени симпатизировали инсургентам, среди них был Хемингуэй, страстно влюбленный в Испанию.

В стране царила анархия, и на авансцену истории вышел популярный в армии генерал Франко. Он сумел разгромить коммунистов и навести порядок в стране, которой правил железной рукой сорок лет. Фигура Франко неоднозначна и противоречива. До сих пор половина населения страны его боготворит, половина ненавидит.

* * *

Армянин Левон сколотил группу “раскольников” из наших, и каждый вечер они отправляются на вылазки. Их не страшат сюрпризы чужих ночных городов. Девиз Левона: “Баку прошли, Испанию — подавно!” Я “армянам” немного завидую — прогулки до двух ночи это романтично и интересно, но не для меня, я ранняя пташка. К тому же я записался на полдесятка ужинов в семейных ресторанах, а они начинаются в одно и то же время с армянскими походами. Новозеландцы Яша и Гоша — в неизменных черных майках — держат вежливый нейтралитет, большей частью сами по себе.

У меня появились еще несколько приятелей. Четверка новозеландцев — две семейные пары: врачи, адвокат и учительница, и Карлос с женой. Карлос — военный. Глядя на его кривые ноги, можно подумать, что он служил в кавалерии, на самом деле Карлос — отставной адмирал бразильского флота, командовал эскадрой и несколько лет преподавал в военно-морской академии США.

* * *

Делаем небольшой крюк в Памплону — город, известный совместными забегами людей и быков. Вообще-то забеги проводятся почти во всех деревнях Испании, и более опасные. В Памплоне хоть есть правила, своего рода техника безопасности, в деревнях — “дикие” забеги. Каждый год в Испании на таких соревнованиях гибнут десятки людей и сотни становятся инвалидами.

Случаются жертвы и в Памплоне, но гораздо реже. Чаще “спортсмены” страдают не от быков, а от собак. Специально обученных овчарок натравливают на животных, чтобы погнать в нужном направлении. В пылу азарта собаки кусают всех подряд — и быков, и людей.

* * *

Столица страны — Мадрид. На меня он не произвел особого впечатления. Добротный город с широкими авенидами, громадными парками и обманными зданиями. Почтамт принимаешь за королевский дворец, дворец за почтамт. Король живет не во дворце, а где-то в другом месте. Фотографируемся в разных ракурсах у дон Кихота с Санчо Пансой. Обедаем в поросячьем ресторане. В Испании популярен хамон — копченый окорок.

Экскурсия в Прадо. По сравнению с Лувром музей скромнее, но по коллекции живописи опережает парижского собрата. По опыту знаю, нельзя объять необъятное, и выбираю самое испанское: Веласкеса, Гойю и Эль-Греко.

Сегодня ужин в семейном ресторане “У Антонио”. Милая обстановка, неплохая кухня, трио кабальерос с обязательным испано-мексиканским репертуаром. “О, голубка моя”, “Бесаме мучо”, “Гранада”... Под аплодисменты гостей сияющий от счастья Антонио поджигает на спиртовке торт. Экскурсия по вечернему Мадриду. У испанцев особый ритм жизни. Работают с девяти до двух, до пяти — сиеста, снова работа до восьми. В десять ужин, потом все на улицу. В час город идет спать. Когда в Гранаде мне в три часа дня стало дурно от 35-градусной жары, я понял, сиеста возникла не на пустом месте. И это октябрь, летом бывает за 40-45.

Следующий день — свободный, делай, что хочешь. Хочу посмотреть “Гернику”, но в музее королевы Софии выходной. Вместо этого гуляю по городу.

Выхожу на площадь, не помню названия. Подряд точки общепита с зазывной рекламой “Любимое кафе (бар, таверна) Хемингуэя”. Нашелся один честный — на двери табличка “Здесь Хемингуэй не был”.

Мадридский вокзал Puerto de Atocha, здесь в марте в результате теракта погибли свыше ста человек. Такого на железнодорожных вокзалах я еще не видел! На каждом шагу полицейские с автоматами и овчарками, кажется, их больше, чем пассажиров. На входах к перронам секьюрити и проверка по полным авиационным правилам. Бюрократический идиотизм. Сотни других вокзалов в стране без охраны — взрывай, не хочу.

* * *

Евросоюз для развитых стран — бремя, для отстающих — благо. На момент вступления Испания была преимущественно аграрно-туристической страной со слабой промышленной инфраструктурой. Сейчас ситуация резко поменялась. За счет бюджета Евросоюза Испания построила современнейшие автобаны (для наглядности перемен, иногда параллельно им идут старые гравийные дороги), суперскоростные поезда связали Мадрид, Барселону и курортные центры, наряду с Чехией Испания стремительно завоевывает автомобильный рынок Европы, растет занятость населения. Повсюду знаки промышленного бума — клювы строительных кранов — по выражению Хавьера, “национальной птицы” Испании.

Уровень доходов пока еще далек от развитых стран Европы, но уже намного выше, чем был еще несколько назад. С фактической ликвидацией границ многие испанцы тянутся к большим зарплатам во Францию и Германию, вакуум заполняют эквадорцы и марокканцы. С сынами Африки у Испании головная боль. Два миллиона легальных сезонных рабочих и неизвестное количество нелегальных. 15 километров Гибралтарского пролива марокканцы преодолевают кто как может: на лодках, плотах, катерах. Слабоохраняемая граница для них не преграда. Мексика в африканском варианте.

Но Испания привлекательна не только для отсталых марокканцев, в последние годы идет “тихая интервенция” англичан. За ними потянулись датчане, норвежцы, шведы. Британия — очень дорогая страна, и англичане быстро сориентировались на новые возможности новой Европы. Пионерами стали пенсионеры, они продают свои дома в Альбионе и покупают дешевую, по британским меркам, недвижимость на берегах Средиземноморья. Уровень цен здесь тоже намного ниже английских. Не говоря уже о погоде. В Лондоне 150 солнечных дней в году, в Испании — триста. За пенсионерами на юг двинулись английские бизнесы, главным образом, сфера обслуживания. Сейчас на побережье не редкость городки-колонии, где не говорят по-испански. Своего рода сатисфакция — знание английского отнюдь не испанская добродетель.

Несмотря на все достижения, испанцы не пылают любовью к тяжелому труду. К богатству тоже относятся философски. Когда испанца спрашивают, хочет ли он стать миллионером, типичный ответ: “Зачем, мне и так неплохо”. Немцы ворчат: “В то время, как мы вкалываем, испанцы танцуют свои фламенко, пьют сангрию и занимаются любовью на сиестах”. Ежегодный взнос Германии в бюджет Евросоюза равен европейской дотации Испании.

* * *

Делаем 500-километровый бросок на юг. По пути Толедо, город-музей на реке Тахо, знаменитый своей сталью, собором с картиной Эль-Греко и одной из древнейших в мире синагог. До инквизиции в Толедо было 11 синагог, осталось две, да и то одна “перепрофилирована” в католическую церковь. Типичное для Испании явление. Сплошь и рядом соборы переделаны в мечети, и наоборот, нередко в одном здании молятся как Деве Марии, так и Аллаху.

Испокон веков Испания, особенно южная, была местом трех культур: христианской, мусульманской и иудейской. Как ни парадоксально, мусульмане и иудеи жили друг с другом в мире. Зато у них был общий недруг — христиане.

* * *

За окном автобуса бесконечные оливковые плантации. Кастилья и Ламанча — центры испанского виноделия и оливов. Оливы — поразительное дерево: оказывается, они живут по три тысячи (!) лет. Испания — первый в мире производитель оливкового масла. Оливки и масло пихают везде, куда можно. Бутерброды с оливковым маслом, пиво с оливками... Масло на столе столь же обязательно, как соль и специи.

Какая Ламанча без Сервантеса и Дон Кихота? В этом году у одной их самых великих книг в мире 400-летний юбилей. Сервантес был из евреев-выкрестов и работал сборщиком налогов. По роду занятий ему пришлось объехать Ламанчу вдоль и поперек. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Сервантес не выдержал искушения и запустил руку в казну, за что и загремел в тюрьму. Там от нечего делать он стал писать книгу. Что из этого получилось, мы знаем. Интересное совпадение. Два гения средневековья, Шекспир и Сервантес, жили в одно время, были наслышаны и восхищались друг другом. И даже умерли в один день.

На подходе к деревушке Puerto Lapice — туристической “родине” Дон Кихота — несколько ветряных мельниц и отель “Дульсинея”. В самой деревне небольшой памятник Дон Кихоту, за ним симпатичный постоялый двор с таверной, пара сувенирных магазинов и нужник, где по преданию сиживал рыцарь Печального образа.

* * *

И снова оливы, виноградники, придорожные ресторанчики и бодеги — винокурни. На холмах черные фанерные силуэты громадных быков. Этот силуэт знаком каждому испанцу — логотип известной в стране винодельческой компании Toro de Osborne. Несколько лет назад в Испании запретили рекламу алкоголя, и Toro пошла на хитрость. Выставила, где только можно своих быков. И придраться к ней невозможно: формально никакой рекламы. Стоит бык и стоит, для украшения может...

К слову о быках. Корриду в Испании я не видел, о чем не жалею. Мне однажды довелось посмотреть ее в Мексике, и с тех пор охота пропала. Но как бы к ней не относиться, это часть испанской культуры. Буллринги есть почти во всех крупных городах, корриду показывают по телевидению, тореро пользуются всенародной славой. Но участь быков и тореадоров мало чем отличается. Быка ждет почти стопроцентная смерть, с ринга прямая дорога на мясокомбинат, а затем на корм домашним и хищным животным. Мясо боевых быков сухое и жесткое, оно не годится на ресторанные стейки. Иногда, как в древнем Риме, по просьбе публики, быков милуют. Счастливчики попадают на фермы, где до старости плодотворно трудятся на ниве улучшения породы.

Удел большинства тореро тоже печален: короткий период славы, затем неизбежные раны, травмы, инвалидность, нередко ранняя смерть.

* * *

Что-то все Каталонии, Кастилии, Кордовы, Севильи и Гранады у меня начали в голове путаться, а Испания сливается в одно цветовое пятно. Моя герлфренд — прилежная путешественница и постоянно ведет за Хавьером записи, дополняя их рисунками. Ламанча — Дон Кихот, Севилья — Колумб, Гранада — Альгамбра. Мне этот метод нравится. От перепадов жары и кондиционера наш автобус повально гриппует. Только Энн и канадцу Гэри все нипочем, они каждый вечер делают профилактику. От нее Энн совсем опухла, по утрам глаза все уже и уже. Время до ланча ей дается с трудом, во время обеда она причащается, и жизнь снова становится прекрасной.

Гэри похмелье переносит легче, так как почти не просыхает. Весь автобус его любит. Толстый, мятый, жеванный, но большая умница, весельчак и первый заводила.

Как по заказу, Франция встречает нас просто теплой погодой. Мы одурели от испанской жары и впервые за полмесяца видим облака. За окнами пасторальные картинки и городки с окончанием на “ян”. Можно подумать, что это Армения, а не Прованс. Перпиньян, Видабьян, Драгиньян...

Ним — цыганская столица Франции. Арль — город Ван Гога. За всю жизнь он продал всего одну картину, и то своему брату. Прованс — любимое место многих великих художников, особенно импрессионистов. Монтпелье — французский побратим моего Луисвилла. За ними пошли места Хемингуэя и Скотта Фитцжеральда — Антиб, Сен-Тропез, Канны и Ницца — собственно, Лазурный берег или Французская Ривьера.

* * *

В Европе немало мест “скопления” толстосумов. Но если там живут просто богатые, на Французской Ривьере — очень богатые. Главный город Лазурного берега — Ницца. Прекрасный залив, романтичный старый город, великолепный Английский променад. Правда, пляж так себе, почти без песка, одни камни. Но Ниццу, Канны, Антиб ценят не столько за красоты, сколько за престиж.

Где еще на улицах можно запросто повстречать членов королевских семей, миллиардеров и кинозвезд? На одной из обзорных площадок нос к носу сталкиваемся с самим Джеймсом Бондом. Наша развеселая широколицая Ли из Гонконга с визгом виснет на Броснане и тому ничего не остается, как сделать кислый smile и фотографироваться с китаянкой.

Ницца была излюбленным местом отдыха российской царской семьи и полгорода “на корню” скупили наши аристократы и промышленники. По проторенной дорожке через сто лет на Лазурный берег потянулись новые русские. В Ницце крупнейший в мире православный собор за пределами России, построенный на средства Николая II-го.

* * *

Вчера сделали 700 километров, too much. Прихожу к диалектическому выводу о противоречии количества и качества. Две большие страны за одну поездку это чересчур. Больше уходит на автобус, чем на знакомство с новыми местами. Если с маленькими городками проблем нет, тотальная нехватка времени в таких, как Мадрид и Барселона. То же самое с Ривьерой. На нее надо минимум неделю. Практически, мы не видели знаменитые Канны, Антиб, Сен-Тропез. Посещение Монако было чисто символическим — нас забросили вечером на два часа поиграть в казино. Я там выиграл 60 евро. Моего выигрыша хватило бы на треть порции икры в ресторане отеля “Париж” напротив.

Глядя на окресности Ниццы, текут слюнки. Из гавани дважды в день ходят паромы на Корсику и в итальянский Сан-Ремо, он всего в 30 км. Туда можно доехать и местным поездом. Но увы, наше время расписано почти до минуты.

Удивляюсь Энн. Она, практически, была всюду по нашему маршруту. Каждый день показывает на карте: была тут, тут и тут. Снимала дома и даже виллы. Последний раз совсем рядом отсюда — в Тарасконе. Недоумеваю, зачем снова ехать по тем же местам, да еще трястись в автобусе? Энн пожимает плечами: мне нравится бывать там, где я была. Пойми этих австралийских женщин.

* * *

Хотя что я ворчу, в целом, грех жаловаться. Были и на Ривьере светлые моменты. Один из них Vence St. Paul — городок художников в горах, сам по себе — произведение искусства. Прелестные улочки, дома в плюще, малюсенькие художественные магазинчики и крохотные галереи с ценами от заоблачных до пролетарских. Между “небом и землей” — небольшое, элегантное кладбище. Красивая жизнь — красивая вечность.

Не менее яркая поездка в деревушку Eze. Прекрасная погода, глянцевые пейзажи с высоты трех километров, серпантинная дорога. На ней разбилась принцесса Монако, голливудская звезда Грейс Келли-Ренье. Почти на самой вершине горы прилепился фамильный ресторанчик La Bergerie. Великолепное обслуживание, отменные французские и итальянские блюда, легкие вина сменяет убойная граппа. На Лазурном берегу все с итальянским акцентом, Italia bella под боком. Исторический казус. В центре французского города Ницца памятник Джузеппе Гарибальди, “профессиональному революционеру”, герою итальянского освободительного движения от французского ига. Все равно, что на Красной площади поставить памятник Степану Бандере.

* * *

Авиньон. Древний город с еще одним кафедральным собором. Боже, сколько их в Европе! Но этот особый — в средние века Авиньон одно время был папской резиденцией. При папском дворце громадный магазин сувениров. Соблазнительно привезти с собой монашеские вина, но в очередной раз себе отказываю — как таскать столь хрупкую и ненадежную тяжесть?

К старому городу примыкает незаконченный римлянами мост через Рону. Мосту две тысячи лет. Рядом “Макдональдс”. Как шутят местные жители, “Макдональдс” на сто лет старше моста. Впрочем, эту шутку можно услышать почти во всех городах Европы, ибо “Макдональдсы” есть везде, возможно даже в Антарктиде.

Лион — второй по величине город Франции. С таким же основанием его можно назвать вторым Парижем. Архитектура и планировка города удивительно схожи с парижской. А набережную Роны легко принять за набережную Сены.

Размещение в отеле, ужин в очередном семейном ресторане в центре Лиона с видом на базилику, вечерняя экскурсия по городу. На дневную нет времени. Народ потихоньку спивается. После каждого optional dinner продолжаем в каком-нибудь баре или пивнушке. Наши заводилы канадец Гэри и, кто бы подумал, шриланкиец Фарис, мусульманин с грузинскими замашками. Фарис — главный менеджер крупной туристической компании, похоже, при больших бабках, которые не считает. Он может дать полсотни мальчишке-попрошайке или оплатить выпивку за 10-20 человек. Возражения и попытки скинуться бесполезны. Столики кафе рядом со входом в наш отель. Гудим, горланим и танцуем прямо на тротуаре до часа ночи. Фарис платит!

* * *

Бургундия изумительно красива. Она напоминает мне родной Кентукки с его спокойной природой, лошадиными фермами, холмами и голубой травой. Только у нас нет черепичных крыш, замков и шато. Впервые за поездку на лобовом стекле легкие дождевые капли, angel’s pis-pis, ангельский пись-пись.

Лубочный город Бон — Beaune — словно с рождественских открыток. Потом такие “открытки” в Германии будут на каждом километре. Бон — центр бургундского виноделия, здесь много винных пещер. Пожалуйста, покупай билет и вперед, по винным закромам, но мы опять лимитированы временем.

Последняя остановка в горчичной столице Дижоне, и на горизонте — пригороды Парижа. Но это еще не конец путешествия. Сегодня вечером у нас насыщенная программа: ужин на Монмартре и канкан в Мулен-Руж. Хочу пригласить дочь, но к ним сегодня должны придти гости. Это для меня Мулен-Руж событие, для парижан...