basilica_w.jpg
Такие вот сентиментальные, несвойственные нашему прагматичному времени мысли завладели мною, когда я очутился в (Церкви Святого Креста). Так получилось, что я до этого бывал во Флоренции, но в эту церковь сейчас я попал впервые. Я снял с себя наконец-то чувство вины за то, что до этого не склонил голову перед местом успокоения любимого мною Микеланджело. Любимого мною не только как великого художника и архитектора, но и как великого поэта и уникального по мужеству и силе воли человека.
Я человек не религиозный, но я обязательно захожу в каждую попадающуюся по пути церковь в Риме или во Флоренции. Это не только исторические и художественные памятники, но и средоточие духовной мысли, духовного взлета прошлого.
Религия для атеистов
В предыдущих моих путевых заметках я писал, что недавние прогнозы, предрекающие закат религии в наше научное и всезнающее время оказались несостоятельными. Еще несколько лет назад в моде были книги и статьи, утверждающие, что религия все отравляет, что Бог — самый неприятный герой из литературы. Сейчас все чаще пишут о том, что религия становится нравственной и сплачивающей силой. Причем, пишут, обращаясь не к верующим, а к тем, кто весьма скептически относится к религии. Часто ссылаются на недавно вышедшую книгу Алена де Боттона (Alain de Botton) «Религия для атеистов». В ней говорится, что атеистам есть чему поучиться у людей верующих. Боттон утверждает, что можно оставаться равнодушным к христианской Троице и буддистскому Восьмеричному пути, но в то же время интересоваться тем, как религии проводят свои проповеди, развивают нравственность, развивают дух общества, используют искусство и архитектуру, вдохновляют людей на путешествия, учат их и прививают чувство благодарности красоте весны. «Ошибка современного атеизма в том, что он игнорирует актуальность и важность многочисленных аспектов религии, которые сохраняются даже после того, как развенчиваются ее главные догматы», — пишет автор.
Цитируется и известный биолог из Гарварда Эдвард Уилсон (Edward Osborne Wilson), который в новой своей книге «Завоевание земного общества» (The Social Conquest of Earth, 2012) критикует религию, называя ее «нелепой, бессмысленной и сеющей рознь». Но он также отмечает, что у религии было важное конкурентное преимущество перед ранними обществами. Вера способствовала укреплению общественного порядка среди верующих и помогала сплачивать племя. Именно поэтому религия сегодня так сильно распространена. Он также снимает шляпу перед социальной значимостью веры.
«Организованные религии сопровождают все обряды, от рождения до возмужания, от вступления в брак до смерти, — пишет Уилсон. — Вера в бессмертие и конечную высшую справедливость дает человеку бесценное утешение, а в трудные времена усиливает решимость и храбрость людей. Тысячелетиями организованные религии порождали самые лучшие образцы творческого искусства».
Действительно, ведь лучшие образцы искусства зачастую связаны с религией.
В церкви Санта-Кроче — бесценные фрески и скульптуры таких великих художников и скульпторов, как Джотто, Донателло, Филиппо Брунеллески, Антонио Канова, Тадео Гадди, многих мастеров разных эпох. Ведь церковь строилась и реконструировалась в течение нескольких веков. Легенда гласит, что когда-то на месте этой церкви была другая, небольшая, которую закладывал Франциск Ассизский. Но это всего лишь легенда. Потому что святой умер в 1226 году, а строительство самой большой францисканской церкви в мире началось лишь через три года, когда он был причислен к лику святых. А в мае 1294 года знаменитый архитектор Арнольфо ди Камбио начал строить на месте маленькой церкви базилику. И прошло почти полтора века, прежде чем этот храм был освящен в 1442 году. Дух захватывает, когда думаешь о том, что все это великолепие рождалось в какие-то незапамятные времена, и что столько великих людей бывало в этой церкви, считали ее своей и нашли здесь последний свой приют.
Всего здесь похоронено более 300 выдающихся людей Италии. Да и не только Италии. Некоторые нашли успокоение под этим величественным сводом сразу, как только ушли в лучший мир, а иные ждали этого долго-долго.
Микеланджело
Среди тех, кто сразу был удостоен чести покоиться в Санта-Кроче, был Микеланджело. Это была церковь, с которой он был связан многие годы жизни, в которой он часто бывал, в которой он хотел обрести покой. Детские, юношеские и молодые годы Великого Мастера прошли во Флоренции. Здесь он постигал азы живописи у знаменитого художника Доменико Гирландайо, а скульптуры — у Бертольдо ди Джованни, ученика Донателло. На талантливого мальчика обратил внимание Лоренцо Медичи, которого звали в народе Великолепным. Здесь во Флоренции талантливый юноша создавал свои первые скульптуры.
В доме-музее Микеланджело на удивление мало посетителей, наверное, потому, что во Флоренции столько шедевров, что все посмотреть просто невозможно. В этом доме две самые ранние скульптурные работы Микеланджело, выполненные еще в технике рельефа: Мадонна с младенцем и Битва кентавров. Ему было в то время всего 15-16 лет, и в них уже угадывается тот гений, который так прозорливо заметил Лоренцо Великолепный. Микеланджело было 29 лет, когда на площади Синьории появилась статуя Давида, которая стала одним из ярчайших символов Флоренции. С тех пор флорентийцы исчисляли время по Давиду. Они говорили — это было до Давида, это было после Давида. И в зрелые годы Микеланджело очень тяжело переживал свою старость. Он был полон творческих замыслов, но сил оставалось все меньше.
Однажды его навестил вечером Джорджо Вазари. У Микеланджело выпал из рук светильник, и он сказал: «Я так уже стар, что смерть уже частенько тянет меня за полу, чтобы я шел за ней, и настанет день, когда упадет и вся моя особа, как упал этот светильник, и огонь жизни погаснет».
Когда один священник сказал великому мастеру: «Как жаль, что вы не женились: было бы у вас много детей, и вы бы им оставили столько почтенных трудов», Микеланджело ответил: «Жен у меня и так слишком много: это и есть то искусство, которое постоянно меня изводит, а моими детьми будут те произведения, которые останутся после меня. Если же они ничего не стоят, все же они сколько-нибудь да проживут, и плохо было бы Лоренцо ди Бартолуччо Гиберти, если бы он не сделал дверей Сан-Джованни, потому что его сыновья и внуки распродали и разбазарили все, что после него осталось, двери же все равно еще стоят».
Завещание его было кратким. «Я отдаю душу Богу, тело земле, имущество родным».
Микеланджело был одним из тех не очень многих людей, которых так же ценили современники, как и потомки. Вазари очень подробно описывает, как торжественно провожала Флоренция в последний путь великого своего современника. «А затем около половины первого ночи, окружив тесно гроб, более пожилые и выдающиеся художники вдруг взяли в руки факелы, большое количество которых было запасено, молодые же подняли носилки так стремительно, что счастливым мог почитать себя тот, кто, подойдя поближе, мог подставить плечи, собираясь затем в будущем похвалиться тем, что нес прах человека величайшего из всех, когда-либо занимавшихся их искусством... А на следующее утро множество поэтов, какими Флоренция всегда весьма изобиловала, начала прикреплять к усыпальнице латинские и итальянские стихи. И так продолжалось долго, причем стихи, которые были напечатаны, составляли лишь малую часть множества сочиненных».
Вазари благоговейно относился к Микеланджело, а великий мастер, судя по всему, ценил молодого и способного живописца, подающего надежды. Все знают Вазари как выдающегося историка искусства, автора замечательных жизнеописаний художников, скульпторов и архитекторов. Но судьба была не совсем справедлива к нему. Он ведь сам был выдающимся живописцем и архитектором. Интерьер церкви во многом дело рук и таланта Вазари, так же, как и многие его живописные работы. Он проводил в базилике масштабные перестройки. И он автор усыпальницы Микеланджело, замечательной по красоте и выразительности.
Галилео Галилей
А рядом с Микеланджело — Галилео Галилей. Тот самый, который якобы сказал про нашу Землю — а все-таки она вертится. Ученые оспаривают это высказывание, говорят, что это поздняя легенда. Попробуй сейчас проверь. Некоторые легенды живее подлинной жизни, без этих легенд наша история была бы беднее.
Инквизиция во главе с Папой Урбаном Восьмым милостиво решила не сжигать Галилея на костре, как Джордано Бруно и постановила: «Познакомившись со всем ходом дела и выслушав показания, Его Святейшество определил допросить Галилея под угрозой пытки и, если устоит, то после предварительного отречения как сильно подозреваемого в ереси... приговорить к заключению по усмотрению Святой Конгрегации. Ему предписано не рассуждать более письменно или устно каким-либо образом о движении Земли и о неподвижности Солнца... под страхом наказания как неисправимого».
В одном из своих писем Галилей сообщал: «В Риме я был приговорен Святой инквизицией к заточению по указанию Его Святейшества... местом заточения для меня стал этот маленький городок в одной миле от Флоренции, со строжайшим запрещением спускаться в город, встречаться и беседовать с друзьями и приглашать их...
Когда я вернулся из монастыря вместе с врачом, посетившим мою больную дочь перед её кончиной, причём врач сказал мне, что случай безнадёжный и что она не переживёт следующего дня (как оно и случилось), я застал дома викария-инквизитора. Он явился, чтобы приказать мне, по распоряжению Святой инквизиции в Риме..., что я не должен был обращаться с просьбой разрешить мне вернуться во Флоренцию, иначе меня посадят в настоящую тюрьму Святой инквизиции...
Это происшествие и другие, о которых писать было бы слишком долго, показывают, что ярость моих весьма могущественных преследователей постоянно возрастает».
После смерти Галилея в 1642 году Папа Урбан не дал разрешения на похороны ученого в семейном склепе Санта-Кроче. Младшая дочь Галилея умерла в монастыре, а его единственный внук, последний представитель рода постригся в монахи и, чтобы доказать лояльность властям, сжег рукописи своего деда, считая их богопротивными. А прах великого ученого был перенесен в базилику Санта-Кроче почти через 95 лет после его смерти, и он нашел вечное успокоение рядом с Микеланджело. И только в наше время в 1992 году Папа Иоанн Павел Второй признал, что инквизиция совершила ошибку, вынудив ученого отречься от теории Коперника.
Макиавелли, Данте и другие
Здесь же рядом великий Никколо Макиавелли, которому молва и критики приписывают высшую степень цинизма...
Читайте полную версию статью в бумажном варианте журнала. Информация о подписке в разделе «Подписка»
Добавить комментарий