bolotnaya 6 maya w.jpg
Народ поднимается на революцию, на силовое свержение существующей власти, когда она становится в глазах граждан нелегитимной, то есть — непризнанной. Иначе говоря, когда они отказывают ей в праве на государственные полномочия, на управление, на суд, считая их незаконными и несправедливыми. Тут несколько этапов. В демократических государствах и даже в государствах, имитирующих демократию, первое условие — выборность, честная или маскируемая под честность. В России последних лет она под очень большим сомнением. Тем не менее, в фальсификации, то есть в наглом обмане, мошенничестве уверено не абсолютное большинство. Очень многие голосовали за «Единую Россию» и за Владимира Путина. Да и к фальсификациям отношение сложное — россияне практически никогда не жили при настоящих выборах, при ответственности власти за подлог, включая уголовную, посадку в тюрьму. Для россиян подтасовки говорят о силе власти, утверждают ее в глазах масс: «О какие, что хотят — то и воротят!»
Зато власть сразу же падает в глазах народа, как только публично выкажет страх. Побоище на Болотной площади 6 мая и последующая инаугурация Путина свершили то, что не в силах были сделать многочисленные статьи (сколько россиян в глубинке читало их?), свидетельства в интернете, митинги протеста. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Ошеломительная панорама пустой Москвы, через которую ехал в Кремль кортеж избранного президента, в Кремль, окруженный военными грузовиками — вмиг превратили избранного президента в человека, который боится. Разлетелся по сетям коллаж: слева — необозримое море людей, приветствующих американского президента на церемонии инаугурации; справа — наша безлюдная Красная площадь и Кремль, оцепленный войсками.
Побоище на Болотной площади, когда власть выставила на пути граждан, идущих на согласованный митинг, тысячи опричников в бронежилетах и сферических шлемах еще можно было в тот вечер воспринимать как демонстрацию силы. Но в соединении с инаугурацией в пустой Москве, в неприступном Кремле — оно стало демонстрацией страха.
В тот день и на следующее утро, не успев принести присягу, Путин стал в глазах большинства нелегитимным президентом. К этому осознанию привели россиян те люди, что вышли на Болотную площадь под дубинки ОМОНа.
Как только их не называли. И непонятным словом «яппи», и «средний класс», и «креативный класс». Никто не вспомнил Достоевского, его «русских мальчиков», некогда знаковых для русской общественной мысли.
«Вся молодая Россия только лишь о вековечных вопросах теперь и толкует... О мировых вопросах, не иначе: есть ли бог, есть ли бессмертие? А которые в бога не веруют, ну те о социализме и об анархизме заговорят, о переделке всего человечества по новому штату, так ведь это один же черт выйдет, всё те же вопросы, только с другого конца. И множество, множество самых оригинальных русских мальчиков только и делают, что о вековечных вопросах говорят у нас в наше время. Разве не так?.. И профессора русские весьма часто у нас теперь те же русские мальчики».
В СССР о русских мальчиках молчали. Понятно, почему. Тогда-то и было их время. Глухое, все подавляющее, в котором только и оставалось, что о «вечных вопросах» спорить. В современной России о русских мальчиках и не вспоминали. Вроде как исчезли они. Вроде само собой разумелось, что нынче только «ботаники-лузеры» могут спорить о вековечных вопросах. Мол, не в совке живем, сейчас одна молодежь делает баблó (деньги — С.Б.) и в вековечных вопросах бытия остановилась на афоризме «Бабло побеждает зло». Другая часть, которая не умеет делать бабло, сидит в современных скотопригоньевсках, талдычит о пиве и футболе и злобно-завистливо-безуспешно мечтает, как бы сделать бабло.
А кто ж тогда выходил на Болотную площадь и на проспект Сахарова в декабре прошлого года, пошел под дубинки ОМОНа в мае этого года? Те же русские мальчики. Просто мы забыли про Достоевского, назвали их иначе. Но от перемены названия суть не меняется. Посмотрите на их лица. Часы видеосъемки, тысячи фотографий в Сети. Такие лица не приобретешь в погоне за баблом, в стремлении стать «средним классом», утвердиться в статусе «яппи» или в чем-нибудь подобном.
Это те же русские мальчики. С их думами, с их стремлением к правде и справедливости. Что увидели они, что встретили, выйдя на улицы города, который считают своим?
Фотограф Елена Ростунова и ее подруга 7 мая (не 6 мая, во время побоища!) в мирный день (день инаугурации президента) пряталась от ОМОНа в кафе: «Тут же по ступенькам грохот сапог и крики: «Вышли все, я кому сказал, вышли все!» Саша обнаружила туалет и заперлась в нем, я же на кухню метнулась, спряталась за холодильником... Переворачивали стулья и столы, разбили посуду».
Это что?
«Я никогда не видела, как бьют толпу, — рассказывает Ксения Адамович. — Сегодня меня, диванную гуманитарию ростом метр с кепкой, по чистой случайности не побили дубинкой... Сегодня наша власть дала указ силой разогнать простых жителей города по домам. И вот этого я ей простить уже вряд ли смогу».
Девушка, «диванный гуманитарий ростом метр с кепкой» не простит. А юноши?
Теперь, когда пресс-секретарь (голос президента!) заявил: «Полиция действовала мягко. Я хотел бы, чтобы она действовала жестче. За раненного омоновца я им вообще бы вырвал печень и размазал бы по асфальту», какой ответ дать? Теперь, когда человек, засевший в Кремле, окончательно потерял в их глазах право даже на подобие законности, что предпринять? Как быть, если потерявшая разум власть продолжит и усилит репрессии? По-новому встает раскольниковский вопрос: «Тварь я дрожащая или право имею?» Не тварь. И не дрожащая. Тварь дрожащая не идет на цепи ОМОНа. Вопрос в другом: какое «право»? На что?
Мало говорили и говорят о дальнейшем пути русских мальчиков. Достоевский ставил в один ряд предмет их споров: «Есть ли бог, есть ли бессмертие? А которые в бога не веруют, ну те о социализме и об анархизме... Это один же черт выйдет». Николай Бердяев отмечал: «Для Достоевского «русские мальчики», атеисты, социалисты и анархисты — явление русского духа». Философ, переживший две русские революции, через десятилетия однозначно ассоциирует их с социализмом и анархизмом. Богоискательство и прочие «вопросы» уже не в счет.
Потому что такова была реальность. Прекраснодушные русские мальчики пошли в народники, пытались разделить участь крестьян, служить им трудом, просвещенчеством. Встретили косность и неприязнь народа, убедились в очередной раз в мерзости российской действительности и из миссионеров-народников стали террористами-народовольцами. А затем — большевиками.
Современные русские мальчики, к счастью, обогащены историческим опытом, они-то как раз ведут борьбу против тоталитарного режима, который пытаются установить в стране. Но — до каких мирных пределов будет простираться сопротивление? Ведь действие рождает противодействие. «И правильно, — скажет любой уважающий себя юноша. — Мы стоять должны, когда они нас дубинками колошматят?»
Они выросли на «Властелине колец» Толкина и «Звездных войнах», путинское государство называют Мордором, а цепи наступающего ОМОНа — атакой клонов. «Газету.ру» делают представители этого поколения. Они прямо пишут: «В результате по обе стороны баррикад получено доказательство: противник понимает только силу, и обходиться с ним нужно соответственно. Мобилизация состоялась. Дальше — только война».
Публицист Юлия Латынина — также представитель этого поколения: «Попробовал бы Махатма Ганди свое ненасилие против путинского ОМОНа. Поэтому революция в России будет... не розовая и не оранжевая, а кровавая».
Тридцатидвухлетний депутат Госдумы Дмитрий Гудков: «Очень скоро рассерженные горожане разгневаются всерьез, и тогда точка невозврата будет пройдена... Если власть будет реагировать так же тупо, протест будет становиться все более радикальным... Это может закончиться жесткими столкновениями, гражданской войной».
Политолог Евгений Ихлов старше их, 1959 года рождения. В большом теоретическом эссе о революциях предупреждает: «Призывы к революционному насилию заталкивают в исторический тупик... Революционный террор — это всегда признак упадка общественного движения, акты отчаяния». Но затем поворачивает сюжет: «Иное дело — священное право народа на самозащиту, когда власть ведет истребление мирного населения... Революция — как война. Избежать войны — это поставить себя на грань поражения».
И — голос из масс: «Фонарные столбы сгодятся. Когда у народа по-настоящему терпение лопнет, то и столбов не надо будет, он задушит полицайскую гидру голыми руками». (gelo5591)
Какой путь выберут русские мальчики? Или — точнее — до чего их доведут?
Путинское окружение об этом не думает. Думать надо нам.
К вечеру 9 мая на Чистопрудном бульваре Москвы, напротив посольства Казахстана, у памятника казахскому поэту Абаю возник живописный городок, будни которого подробно освещались зарубежными телеканалами. Понятно, возник интерес — а кто такой Абай, под сенью которого разместился протестный люд? Тотчас в интернете появилась лавина ссылок на стихи Абая, особенно — на «Слова назидания»:
— Над честными сынами степи чинятся уголовные дела по ложным доносам... И все ради того, чтобы опорочить честного человека, не допустить его к выборам на высокие должности.
— Человек должен отличаться от других умом, знаниями, волей, совестливостью, хорошим нравом. Думать, что можно возвыситься иначе, может только глупец.
— Всяк ли может народ за собой повести?
Человечность и искренность вместе свести?
Ради славы ничтожество бьется за власть,
Но хулы и позора ему не снести.
Хэштег твиттера #ОккупайАбай занимал лидирующие позиции не только в России, но и в мире.
— Путин говорит: «Obey!» Мы говорим: «Абай!»
— Сенсация! Только что НТВ нашло подтверждение того, что Береза (олигарх Борис Березовский — С.Б.) и Абай учились в одной школе. Абай также участвовал в приватизации 90-х. (Намек на гнусные, лживые фильмы телекомпании НТВ с «разоблачениями» оппозиционеров. — С.Б.)
— Когда все за... о, и жжет огонь в груди — к Абаю Кунанбаеву с айфоном приходи. (Переделка «Атлантов» Городницкого, привет из начала шестидесятых годов. — С.Б.)
— Оказывается, альбом «Битлз» Abbey Road на русский язык переводится как «Путь Абая». («Путь Абая» — роман-дилогия Мухтара Ауэзова, по определению советских литературоведов — «энциклопедия казахской жизни конца XIX — начала XX веков». — С.Б.)
— Абаятельно! Абай-сити!
С айфонов шли прямые трансляции и отклики на трансляции: то есть аудитория Абай-сити насчитывала сотни тысяч. Популярная тема — аресты и автозаки:
— Мы как бы все в автозаке, но на самом деле — в Фейсбуке.
— В протоколах задержаний полицейские пишут: «Устроил лежачее пикетирование из-за недовольства действующей властью».
— Из объяснения задержанного: «Требование «разойтись» я выполнить не мог, потому что был в единственном числе».
— Весть из автозака: «Тут очень душно. Мы пока стоим, одному плохо от духоты. Нефть качают, а автозаки нормальные сделать не могут! Веселимся. Жарко».
— Мы не знали друг друга до этого мая, мы болтались по свету, земле и воде. Совершенно случайно мы оказались в одном автозаке и в одном ОВД. (Переделка песни группы «Сплин».)
— Белой ночью в белом городе по белой улице едет белый автозак. Из него как выскочит Песков: «Отдай твою печень!» (Пресс-секретарь президента Песков заявил: «За раненного омоновца я им вообще бы вырвал печень и размазал бы по асфальту». — С.Б.)
— Чё за ресторан такой — «Автозак»? Кому ни позвоню, отвечает: «Я в Автозаке на Никитском».
— Наш лидер — Твиттер, его они не посадят.
— В воскресенье, 13 мая, пожилая женщина в белой футболке раздавала у входа на Чистопрудный бульвар белые ленточки: «Честные люди сейчас ездят только на автозаках. Возьмите абонемент».
— Когда Навальный станет президентом, он, наверно, по старой памяти будет ездить в Кремль в автозаке.
— Сотрудник полиции своему коллеге: «Слушай, я так и не понял, а может им просто интересно друг с другом общаться?»
И в завершение народного творчества: «Нам не нужен броневик, вороненый маузер — революцию начнем прямо через браузер!»
Итак, радикализации протеста не произошло. На побоище, устроенное властями у Болотной пощади, дан ответ — карнавал. Протестный карнавал, иронический карнавал. Подчеркнем — никто его не готовил. Народ организовался сам, стихийно. И в единственно верном направлении — ответил на репрессии иронией, насмешкой. Благо, полиция, власти предержащие давали немало поводов для сарказма — и таким образом чуть-чуть разряжалась обстановка.
По-прежнему разгоняли и разгоняют «несогласованные массовые прогулки». Но каков слог: несогласованные прогулки! А еще есть «несанкционированная раздача пищи». В ГУВД Москвы всерьез объясняли, что им позвонили из Пресненской управы: мол, оппозиционеров, собравшихся на площади Восстания, какие-то неизвестные лица кормят продуктами неизвестного происхождения, чиновники управы обеспокоены здоровьем граждан и просят принять меры. В результате отобрали пакеты и термосы, а также арестовали добрую бабушку, которая раздавала «деткам» бутерброды. Протоколы задержаний, как всегда, кладезь: «Стоя рядом с памятником, нарушал композицию памятника и демагогией привлекал внимание граждан».
Не отстают и «слуги народа». Председатель Московской городской думы Владимир Платонов прогулку писателей по столичным бульварам оценил так: «Прогулка 10 человек, привлекающая еще 15 тысяч, приводящая к перекрытию движения и при этом не требующая согласования, говорит о несовершенстве законов». Избранник и защитник народа сокрушается, что нет законов, запрещающих прогулки!
Еще интересней высказался о той же прогулке депутат Госдумы Владимир Бурматов: «Если мероприятие политическое, каковым оно и является, оно должно проходить в установленных законом рамках, без политического нигилизма». А как определить наличие его присутствия или отсутствия? Нет таких металлодетекторов. Значит, ОМОН будет каждому заглядывать в глаза и решать: есть в них политический нигилизм или нет?
Спасибо вам, поименованные и непоименованные слуги народа. Вы даете пищу для смеха и тем самым слегка снимаете напряжение, буквально висящее в воздухе. Только ваших (непредумышленных) усилий уже недостаточно.
Карнавал карнавалом, но власть по-прежнему испытывает терпение общества. Москва, участники протестных «народных гуляний» и сочувствующие им находятся в тревожном ожидании. Даже при большом желании невозможно иронизировать по поводу законопроекта, который 22 мая приняла Госдума большинством голосов фракции «Единая Россия». Штрафы за «нарушения» на митингах повышены в тысячу (!) раз. Впрочем, ко второму чтению «добрые единороссы» обещают снизить их.
Ситуация проще пареной репы. Собрался народ на митинг. Кто-то кинул в полицейского камнем. Будьте уверены, его, кинувшего, никогда не найдут, несмотря на видеосъемки. Как не могут найти так называемых провокаторов на шествии 6 мая. На всю страну прокричали по всем телеканалам, что оппозиционеры швыряли «коктейли Молотова», а найти и наказать преступников не могут. Кто-то уже высказал предположение: может, эти «провокаторы» сейчас готовят на своих пиджачках места для медалек или даже дырки для орденков?
Поскольку «нарушение» наверняка произойдет, то организатора приговорят к штрафу в сотни тысяч рублей. А рядовых, попавших под руку, к штрафам в десятки тысяч. Автозаки, 15 суток и даже грядущие (в законопроекте) общественные работы на улицах, с метлой и лопатой, никого особо не страшат. Но, как говорят в американских фильмах, «попасть на деньги» — это серьезно. Расчет простой: мол, через раз-другой ряды организаторов и участников наверняка поредеют. Бей рублем, а не только дубинкой!
Однако и на этом защитники народа не остановились. Предполагают ввести также штраф — читаем внимательно: «За организацию имеющего признаки публичного мероприятия массового одновременного пребывания граждан в общественных местах...».
Отметили: «имеющего признаки»!? В сочетании с «политическим нигилизмом» на лицах. Да еще автор законопроекта единоросс Александр Сидякин, представляя депутатам документ, провозгласил: «Это — начало либерализации административного законодательства».
Только ни иронии, ни сарказма, не говоря уже о смехе, их слова уже не вызывают. Некоторые обозреватели пишут, что власть впала в маразм, ничего не видит, не слышит, не понимает. По-моему, ошибаются. Окинем события последних недель, не столь заметные, как протесты в Москве. В Петербурге запретили спектакль «Берлуспутин» московского «Театра. Doc». Главные герои пьесы нобелевского лауреата Дарио Фо «Двухголовая аномалия» — Берлускони и Путин. В Кемерове, Юрге, Омске, Тюмени запретили концерты группы ДДТ Юрия Шевчука. Некие православные граждане требуют запрета оперы Римского-Корсакова «Золотой петушок» в Большом театре (постановка режиссера Кирилла Серебренникова). В Новосибирске, Ставропольском и Краснодарском краях запретили выставки известного галериста Марата Гельмана.
Наконец, куда как красноречиво назначение Игоря Холманских, начальника цеха Уралвагонзавода (танкового), полномочным представителем президента в Уральском федеральном округе. Он стал известен после того, как на Прямой линии с Владимиром Путиным пригрозил на всю страну: «Я хочу сказать про эти митинги. Если... полиция не умеет работать, не может справиться, то мы с мужиками готовы сами выйти и отстоять свою стабильность...» Может быть, он — человек искренний, что думал, то и говорил, какой спрос с бывшего грузчика и начальника цеха. Но президент Путин, гарант Конституции РФ, назначая своим полпредом человека с пещерными представлениями о законах и правах граждан, тем самым сказал всем громко: «Будем мочить!»
Что и подтвердила в Госдуме партия «Единая Россия». Государственная дума приступила к фактической отмене 31-й статьи Конституции — «Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование».
Депутаты Геннадий Гудков и Илья Пономарев единодушны в оценке законопроекта о фактическом запрете митингов: «Этот закон может оказаться детонатором... Это прямая провокация».
Иначе говоря, взят сознательный курс на обострение, которое неизбежно вызовет радикализацию протеста. Ну а в ответ — «наведение конституционного порядка». И тогда все попрячутся по своим углам и будут, как сказал, правда, по другому поводу гарант Конституции, «жевать сопли». Однако большинство аналитиков уверено в обратном. Дескать, на дворе не нулевые годы с немногими тысячами «несогласных», а десятые годы — с миллионами недовольных и непослушных. Причем недовольство, протест не социальный, а политический. Даже Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ), ранее представлявший прогнозы, которые удивительным образом совпадали с результатами выборов, выступил с нелицеприятным докладом «Московские протестанты-2012: кто они?» В нем говорится, что в обществе наметились «тектонические сдвиги», существует «запрос на радикальную смену политической элиты». В выступлениях экспертов встречались выражения «рост гражданской активности россиян», «сетевая революция» и даже такое: «Авторитет господина Путина в ближайшее время будет только падать — сыграет свою роль и то, что ему исполнится 60 лет».
В 2002 году на замысловатый вопрос, надо ли выдвигать жесткие требования к власти, если это приведет к дестабилизации обстановки, отрицательно ответили 60 процентов. Сейчас, через десять лет, только 30 процентов. Даже состоящая в партии «Единая Россия» социолог Ольга Крыштановская отмечает: «В России зреет сетевая революция, революционная ситуация налицо».
Трудно что-то угадать или предвидеть. Можно только наблюдать. Абай-сити объединил левых, националистов и либералов. Протест «полевел» и немного «попростел», стало меньше «законопослушных и благонамеренных горожан». Открыто опасаются: не дай бог, начнут задавать тон решительные «парни из предместий». Тревога висит в воздухе. Я это почувствовал на бульварах, в Кудринском сквере (бывшая площадь Восстания), на Старом Арбате, где по-прежнему собирается молодежь, окруженная полицией. В Абай-сити были сильны карнавальные настроения. Сейчас они гораздо слабее. Как следует из мимолетных разговоров, сегодня из событий 6 мая чаще всего вспоминается картина пустой площади и пустой улицы За полицейским оцеплением. То есть память о побоище 6 мая жжет не столько жестокостью ОМОНа, сколько (главное) очевидной преднамеренностью власти. И потому от нее никаких уступок не ждут: «Не удивимся, если введут комендантский час». И сами не собираются уступать: «Если так и будут нас гонять, то получат площадь Тахрир». Не исключают серьезных провокаций: «Если где-то что-то взорвется, мы тоже не удивимся». На Таганке неизвестные молодые люди забросали бутылками с зажигательной смесью стоянку полицейских машин. К счастью, запалы не сработали. Что это? Кто это?
На акциях протеста очень много молодых людей — от 17 до 25 лет. Обратите внимание на высказывание в Интернете москвича Алексея Миноровского: «У каждой из этих 20-летних девочек есть 40-летний папа. Что будет, если этих девчонок кто-то тронет? Если отец не встанет на защиту дочери, он перестанет быть отцом. Если выйдут отцы — что будет тогда? И готовы ли отцы защищать своих отличниц МГУ? А если готовы, то как они их будут защищать?»
На 12 июня намечен большой митинг оппозиции.
Добавить комментарий