Pervoe izdanie Russkaya myssl_Paris1 w.jpg
Молодые люди сильно рисковали: хотя на дворе стояли 70-е и страною правил «тишайший» Леонид Ильич Брежнев, — отыщи органы авторов зловредного памфлета — и загремели бы они в лагеря, как чуть раньше Синявский и Даниэль — за «антисоветскую агитацию и пропаганду».
И впрямь, смеялись-то они над самым святым — Лениным.
И как это в России умудряются — при всей ненависти властей к сатире, памфлетам, шутовскому действу — все-таки практиковать эти жанры и иногда даже уходить от ответственности. Уходить, прямо скажем, далеко не всегда: вот скоморохов в стародавние времена всех извели. И знаем мы об их существовании на Руси по фреске из Киевской Софии (которую, раскрыв, тут же, в середине 19-го века, и записали — долой богохульные образины из храма!), по фольклорным «заветным» сказкам и «скоморошинам» да по эпизоду из фильма «Андрей Рублев». Помните, грустного озорника-скомороха в гениальном исполнении Ролана Быкова? Того самого, которого по доносу монаха стража уводит туда, где ему точно будет не до смеха?
А ведь еще не так давно едкий юмор «Вокруг смеха» выводил телепублику из анабиоза, и бесстрашно раскованные «Куклы» заставляли начальство хмурить брови, а народ смеяться до колик. В те годы, не ведая о грядущих расправах, о законе «о клевете», легально существовала такая профессия, как писатель-сатирик. Ныне, кажется, всего один просто писатель Дмитрий Быков по совместительству отважно исполняет работу «сатирического прожектора», высвечивая тьму Постперестроечного времени, каковое — по аналогии с историей Франции — хочется назвать Реставрацией.
Современных отроковиц-клоунесс нынешние власти и клир боятся ничуть не меньше, чем их предшественников-скоморохов времен Московского княжества. Увы, сегодняшней России не до бахтинского веселого «карнавала», нет у нее для него ни назначенного, ни неназначенного времени.
Впрочем, я отвлеклась, вернемся к Ленину. Сюжет у повести, прочитанной мною впервые только сейчас (в Тамиздате не довелось!), прост: герой в целях продажи похищает из Мавзолея голову вождя.
Но нужно сказать о герое. Ваня Чмотанов. И именем, и характером весьма напоминает бравого солдата Ивана Чонкина Владимира Войновича. «Бэкграунд» Вани поместился на страничке текста. Учился в техникуме на хлебопека, во время практики однажды унес на себе 74 килограмма 250 граммов дрожжей плюс бублик, за что был пойман, судим и получил десять лет. Похоже?
Вопрос этот во время чтения будет возникать постоянно. Авторы-остроумцы зорко ухватили и выставили на обозрение основополагающие из тех давнишних советских порядков; занятно, что сегодня они, эти порядки, снова прописались на просторах Родины, словно и не было Перестройки. Ну, положим, не все, не все. В книжке Бокова-Петрова начальники, не оправдавшие доверия «партии и правительства», сами с собой кончают, кто стреляется, а кто и лезет в петлю. В наши дни «не оправдавших доверия» на удивление мало, все они целехоньки, никто о самоубийстве не помышляет, и, если с ними что и случается, то разве что перемещение по службе, награда или рост доходов.
Но закончу про Ваню Чмотанова. Получив «десятку» за дрожжи и бублик и пройдя университеты лагерей, Ваня выходит на волю хорошо обученным карманником. Промышляет в столичном ГУМе, пока очередь в Мавзолей не наводит его на хитроумный план обогащения — украсть из саркофага ленинскую голову и продать по хорошей цене.
План удается, но наполовину. Ваня с ужасом удостоверяется, что в саркофаге лежит никакая не мумия, а раскрашенная кукла, наполненная трухой, к тому же в черепе вождя он обнаруживает дырочку на уровне затылка. В конце концов этот череп находит успокоение в могильной яме вместе с такими же пробитыми пулей «советских опричников» черепами невинно убиенных граждан. А Ваня... Ваня, сам того не подозревая, своей акцией порождает целую цепь событий, переросших в народную смуту.
Великолепны детали. Испугавшись выступлений народа, Генеральный секретарь вызывает к Москве танковые дивизии. Вызванные на подмогу два доблестных генерала-соперника — один подавлял восстание в Венгрии, другой — в Праге, направляют оружие друг против друга (на этот раз обошлось без шамаханской царицы). Желая заручиться поддержкой единственного друга — китайцев, в страхе перед государственным переворотом, Генеральный секретарь звонит Председателю Мао, но получает в ответ: «Так вам и надо». Артист Кривокорытов, которому Генеральный секретарь поручает сыграть «вечно живого» мертвого вождя — под предлогом, что тело Ильича взято на реставрацию, — ни единой минуты не верит официальной версии: «Ясное дело, сперли». И опять хочется спросить — похоже?
Актер собирается играть мумию «по системе Станиславского», но не выдерживает долгого лежания и чихает, что для опекающих его органов безопасности равнозначно измене Родине. Процитирую это место: «В голове Кривокорытова помутилось, он раздулся, как лягушка в знаменитой басне. Земной шар сошел со своей орбиты и неотвратимо падал на раскаленное солнце. — Ап-чхи! — грянуло на весь мавзолей».
Вот тут-то и начинается стихийная смута. Народ устремляется за воскресшим вождем, а в Голоколамске, где нашел приют Ваня Чмотанов, слагается целая сага о народном защитнике:
— И тут встал он и говорит: хватит народ притеснять! Одних буржуев, говорит, скинули, теперь, вы говорит, на шею сели...
— Ну, тут все начальство и убежало. Главные, говорят, в Америку на танке уехали.
Конец этой смешной повести трагикомичен. Начальство устроило конкурс — и отобрало несколько сотен кандидатов на роль Ленина. «Голосование было тайным, на сто процентов демократическим, что бы там ни кричали разные «голоса» и их подпевалы». В семерке претендентов оказался и наш герой — куда же без него? И хотя «убийцы в белых халатах» выбирают другую жертву, но по ошибке именно Ване «переодетый официантом мужчина» подсыпает яд в бокал на праздничном банкете в Кремлевском дворце. Для чего подсыпает? Да как же? Должен же кто-то лежать вместо выбывшего из Мавзолея вождя. В конце повести на этом месте покоится ее непутевый герой, Ваня Чмотанов.
Завершается повесть юмористическим Постскриптумом, написанным от лица известного в 60-70-е годы писателя — сталиниста Всеволода Кочетова, тот якобы берет на себя ее авторство: «Прошу считать меня автором только этой вещи...». Уморительный финал литературного произведения, к несчастью, омрачен одним реальным обстоятельством: бдительные органы, не слишком искушенные в пародийных жанрах, клюнули на ложную подсказку и-таки пригласили Кочетова в свою контору для дачи показаний. Как важно, однако, иметь чувство юмора!
Настоящие же авторы мистификации вышли из воды сухими. Москвич Борис Петров умер своей смертью в родном городе в 2003 году, ныне здравствующий писатель Николай Боков с 1975 года живет в эмиграции, во Франции. Вместе с книжкой о смуте новейшего времени Николай прислал мне из Парижа свой новый роман — любовно-эротический. И вот о чем я подумала: Ахматова и Мандельштам, начинавшие свою жизнь в поэзии как чистые лирики, доведены были властью до почти истошного крика — до «Реквиема» по убиенным, до «Века-волкодава» и до «Мы живем под собою не чуя страны», с Боковым случилось прямо противоположное. Начинал он как диссидент, в середине жизни прошел через религиозные искания, отшельничество, сделался религиозным философом — и вот в двухтысячные пишет любовно-эротический роман, равно далекий и от политики, и от религии. Произошла бы с ним такая метаморфоза, останься он в России? Как-то не верится...
Как бы то ни было, Николай Боков и его соавтор Борис Петров вписали свои имена в литературные анналы российского диссидентства. Впервые в России их повесть была напечатана в 1991 году, через двадцать один год после публикации в парижской «Русской мысли». И знаете, что-то мне говорит, что небольшая эта вещица, фантасмагория, сочиненная двумя приятелями в разгар брежневского застоя, всего за три недели (спешили — хотели успеть к столетию вождя революции!), еще долго не устареет, ибо рассказывает о происшествиях, которые бывают на свете, редко, но бывают.
Добавить комментарий