Ranch For Kids w.jpg
Вот именно, торговля! А как еще назвать передачу ребенка желающим взять на себя заботы о нем за деньги? Независимое усыновление (практиковавшееся до ратификации нового соглашения) обходилось приемным родителям в 12-15 тысяч долларов, а зависимое (то есть через российское агентство, деятельность которого будет контролировать межведомственная комиссия из 5 министерств) взлетит до 30 тысяч! И это без учета расходов на авиабилеты — приемным родителям и ребенку, гостиницу, проживание и прочее.
К принятию закона российские власти подтолкнула серия скандалов с русскими сиротами в американских семьях. Речь идет о 13 (по другим данным — 19) случаях за последние 10 лет, когда усыновленные дети становились жертвами жестокости американских усыновителей. Рассмотреть один такой инцидент, так сказать, с близкого расстояния взялся Андрей Малахов в ток-шоу «Пусть говорят» от 16 августа.
Ведущий пригласил в студию молодую, красивую женщину, Татьяну Кричун, имевшую бурную юность и отказавшуюся от своего сына Данилы через несколько дней после его рождения. Помимо того, что зачала она его в пьяном угаре, Татьяна стала причиной пожизненного увечья сына — травм глаза и внутричерепной (в результате падения из коляски).
roditeli priemnye daniila w.jpg
Морской офицер Мэтью Суини и его жена имеют своих пятерых детей, что не помешало им взять шестого, чужого ребенка, с изуродованным лицом и травмой мозга. Мы не знаем, как это увечье отразилось на поведении мальчика, и за что он подвергался побоям людей, которые сами пожелали стать его родителями. Хотя, конечно, никак и ничем нельзя оправдать их жестокость. Вне всякого сомнения, виновные должны быть наказаны по всей строгости закона. Но делать по поступкам нескольких человек обобщенные выводы было бы с нашей стороны, как минимум, несправедливостью.
Сироты в России
Сколько в России Татьян Кричун? Что, если какой-нибудь дотошный журналист задастся целью провести журналистское расследование и собрать статистику обо всех семьях и матерях-одиночках, страдающих алкоголизмом или наркоманией, расстройствами психики. О том, сколько из них отказываются от родных детей или лишаются родительских прав. О матерях и отцах, которые морят детей голодом, растят в антисанитарии и полном отсутствии элементарной заботы, избивают, эксплуатируют, а то и торгуют ими...
Вот когда разразился бы по-настоящему громкий международный скандал! И чертова дюжина американских психов, не сумевших справиться с русскими приемышами, потонула бы, растворилась в чудовищной российской и украинской действительности. (Украина перещеголяла Россию и занимает первое место в мире по числу социальных сирот.) Чертова дюжина трагических «проколов» против 100 тысяч вывезенных из России и Украины сирот, обретших в Америке дом и семью! 8 тысяч из них — инвалиды, которых чужие люди в прямом и переносном смысле поставили на ноги и дали образование, тогда как биологические родители отказались от них.
«Если российские граждане могут обращаться с детьми потребительски, рожать их и бросать, обрекая на унизительное существование в детских домах, то мы не смеем говорить об американских приемных родителях в таком тоне!» — пишет неизвестная женщина на форуме в интернете.
В любой стране случаются акты насилия, в том числе над детьми, и не только приемными, но и родными. Мотивы, причины и ситуации могут быть разные, включая психическую неуравновешенность родителей и патологическую неадекватность детей. На срывах в родных по крови семьях внимание обычно не заостряют, они редко привлекают прессу. Но когда жертвой скандала, а то и трагедии становится сирота из другой страны, акценты резко меняются.
Подписывая Соглашение с США, российские власти пытаются встать в позу, вспомнив наконец о «материнской» ответственности страны за своих граждан. А имеют ли они моральное право на позу, когда за их спиной (в мирное-то время!) около 800 тысяч детдомовцев, не считая 2 млн. беспризорников? — вот в чем вопрос... 95 процентов из них — так называемые социальные сироты, то есть дети, находящиеся на попечении государства при живых родителях. И каждый год эта страшная цифра увеличивается в среднем на 130 тысяч. Детские дома — зрелище жалкое. Единственное, что их выручает — опять-таки международные подачки в виде еды и побывавшей в употреблении одежды (second hand). В остальном же — бедность, недостаток заботы и внимания, и как следствие — высокая смертность.
В России, для которой увлечение спиртным давно уже стало проклятием нации, даже не сознающей своего позора (современные телесериалы невозможно смотреть — их герои, и мужчины, и женщины, без конца прикладываются к рюмке или бутылке по поводу и без повода), фетальный алкогольный синдром плода, вызывающий деградацию головного мозга, встречается, согласно проведенным исследованиям, в 8 раз (!) чаще, чем где-либо в мире. Соответственно, более половины питомцев детских домов, мягко говоря, страдают психическими расстройствами. А ведь именно они идут на международное усыновление.
По данным социального исследования, лишь 10 процентов выпускников детдома органично вписываются в социум: работают, создают семьи, воспитывают детей (из них только 2 процента поступает в ВУЗы); 40 процентов становятся алкоголиками или наркоманами; еще 40 процентов — преступниками. 10 процентов совершают самоубийство в течение первого года свободной жизни. Вот где кроется настоящая проблема и трагедия нации! Огромное количество детских домов на территории России — ее язва, боль и позор. Но, наверное, правительству выгоднее отвлекать общественное внимание на единичные случаи неудачных усыновлений в США, чем решать проблему внутри собственной страны.
А потому сообщение, размещенное на сайте МИДа РФ, достойно лишь горькой усмешки: «С российской стороны была высказана глубокая озабоченность в связи с наблюдаемой в последнее время негативной тенденцией увеличения случаев вопиющего ущемления прав российских детей, усыновленных американскими семьями». А МИД РФ не задается вопросом, почему вообще другие страны должны усыновлять брошенных родителями русских детей? Чем вызвана эта отечественная «детская эндемия» и настанет ли когда-нибудь время с нею бороться?
Ярыгины
Что же касается отношения американских усыновителей к их приемным детям, то ничего, кроме восхищения, изумления и глубокого уважения оно вызывать не может. Очень информативную статью («Сироты в розницу») в защиту приемных родителей Америки, искреннюю и объективную, написал наш соотечественник, ныне американец, Владимир Ярыгин. Рассказам Ярыгина можно безоговорочно верить, поскольку сам он, вместе с женой, воспитывает троих сирот из России. Вырастив своих собственных детей и чувствуя себя прочно вставшими на ноги, супруги решили сделать доброе дело для обездоленных сирот, а себе — скрасить старость (паре сейчас уже под 70).
yaryginy.jpg
«Я не забуду, как строгая судья спросила нас: осознаете ли вы всю глубину ответственности, которую принимаете на себя, усыновляя ребенка с диагнозом олигофрения в стадии дебильности? Мы с женой целую минуту смотрели друг другу в глаза, прежде чем ответили: Да... Сейчас мальчик успешно учится в 4-м классе обычной школы. Дочь окончила школу, вышла замуж и уже родила нам внука. Старший сын оканчивает 12-й класс частной военной школы и хочет стать офицером морского флота».
Ярыгин, который знает все, что связано с данным вопросом, не понаслышке и не из прессы, а из личного опыта, считает, что, ужесточая требования к иностранным усыновителям, Россия стремится не защитить права сирот, а обложить налогом приемных родителей, что именно с этой целью понадобилась предварительная громкая кампания в СМИ о преступлениях, связанных с приемными русскими детьми заграницей.
Ярыгин доказывает на примерах и фактах, что отношение к усыновленным детям и их приемным родителям в США самое позитивное и уважительное. Для них организуются ставшие уже традицией пикники, на которых родители делятся опытом воспитания детей и демонстрируют свои успехи. А губернатор штата, в котором он живет, регулярно устраивает в своей резиденции приемы для таких семей, перевоплощаясь в Крокодила Гену, а его жена — в Фею из «Золушки».
Казалось бы, взяв ребенка на воспитание, новые родители должны стремиться к тому, чтобы он как можно скорее забыл о своем прошлом и стал американцем. Ничего подобного. К национальным корням своего приемыша американцы относятся не просто с уважением — они всячески стараются сохранять их, вместе с ним изучая культурное наследие его родной страны, чтобы ребенок всегда помнил и знал, откуда он родом, и гордился этим.
Непостижимо — для нашего менталитета — самоотверженное отношение американцев к физически и умственно ущербным детям-инвалидам. (Не своим ведь даже, а чужим!) Их не пугает неполноценность ребенка, из-за которой заботы о нем возрастают в разы.
Детское ранчо в Монтане
А вот те самые сложности, о которых сегодня кричит пресса, возникают с детьми, проявляющими неуживчивость и агрессию, с детьми, не поддающимися воспитанию, что как правило характерно при врожденной патологии мозга. Именно от таких детей чаще всего вынуждены отказываться приемные родители. И своеобразным коллектором для некоторых из них стал пансионат «Детское ранчо» в штате Монтана.
Ранчо находится на северо-западе США, в 5 милях от канадской границы, в сельском захолустье — электричество в здешних местах впервые увидели только в 1960 году. Его хозяйка Джойс Стеркель (Joyce Sterkel) на свой страх и риск открыла в благотворительных целях приют для трудных и неполноценных приемных детей, назвав его Ranch for Kids. Но по иронии судьбы, во многом благодаря стараниям вышеупомянутого Павла Астахова, именно это ранчо оказалось в центре скандала, предшествовавшего подписанию Соглашения. Почему-то власти — и в Америке, и в России — теперь только тем и озабочены, чтобы найти правовой повод закрыть ранчо и забрать детей.
Sterkel w.jpg
Хоть Астахов на ранчо и не попал, а выводы свои сделал: ранчо-де следует закрыть, поскольку условия жизни там и противопожарная система не соответствуют санитарным нормам, на 30 детей всего один учитель, и ближайшая больница в двух часах езды. К тому же дети полностью изолированы от внешнего мира. Достаточно взглянуть на «ворота» ранчо, представляющие собой три огромных сосновых бревна, закрепленные буквой «П», чтобы понять, что ни о какой изоляции здесь и речи идти не может.
«Сама форма пребывания детей на ранчо вызывает ужас. Что это: изолятор? Или колония? Или отстойник для ненужных детей?», — вопрошает Уполномоченный, пригрозив, что «вопрос с ситуацией вокруг ранчо будет решаться на самом высоком уровне». Остается разобраться, кому грозит российский служащий и на каком основании.
«Несмотря на неоднократные обращения, руководство этого заведения при отстраненной позиции, занятой американскими государственными органами, отказывает в возможности навестить несовершеннолетних россиян и удостовериться в их благополучии», — возмущается и МИД России, требуя от Вашингтона обеспечить российскому чиновнику доступ на ранчо в Монтане или закрыть его.
В качестве укора Америке Астахов перечисляет повторные внутренние усыновления, возврат детей на ранчо, психиатрические лечебницы и исправительные колонии, не уточняя однако, о каких именно детях идет речь, и почему такая ситуация вообще имеет место.
А дело-то все в том, что на ранчо попадают не обычные дети, усыновленные и брошенные «жестокосердными американцами» (и, кстати сказать, не только русские), а психически ущербные — агрессивные, неадекватные, а иногда и попросту опасные.
«Наше «Ранчо для детей» зачастую является последней надеждой для приемных родителей, которым больше не к кому обратиться, — говорит Стеркель и добавляет: — Это вовсе не означает, что они стремятся избавиться от трудных, неуправляемых детей. Наоборот — они хотят, чтобы кто-то помог им найти к ним ключик».
Думается, имеет смысл познакомиться с проблемным ранчо и его обитателями поближе. 63-летняя Джойс уже много лет разводила на своем ранчо лошадей, вместе с мужем Гарри Сатли и сыном Биллом. По образованию она медсестра. В начале 1990-х Джойс в течение 2 лет работала с гуманитарной организацией в России, освоила русский язык. Наблюдая за условиями в детских домах, она пришла к заключению, что там реализуется лишь основная цель — физическое, «животное выживание».
Вернувшись в Монтану, Джойс привезла с собой 10-летнего русского мальчика, сбежавшего в Россию после того, как его приемная мать из Теннеси отказалась держать в доме неадекватного ребенка. Затем прибавился его брат, восьмиклассник, ворвавшийся с пистолетом в школу Гастингса, в Миннесоте, и приказавший своим одноклассникам лечь на пол. Два года спустя Джойс узнала, что у мальчиков есть еще один брат, 14-летний Саша, отбывавший срок в колонии для несовершеннолетних за попытку отравить свою приемную мать, требовавшую от него забыть о своих братьях. Она взяла и его.
Другой русский мальчик, Ваня, страдает фетальным алкогольным синдромом, повлиявшим на его способность логически мыслить, свободно двигаться, на его ум и даже рост. С 8 до 14 лет он жил в России, в детском доме, где подвергался побоям и травле со стороны детдомовцев, что сделало его агрессивным. Трудного подростка усыновила супружеская пара из Калифорнии, привезла в Америку, но не справилась. Так он попал на ранчо. Этим летом Ване исполнилось 18. «Природотерапия» и здоровая сельская жизнь сделали свое дело. Он считает Ранчо своим домом и не хочет его покидать. Джойс позволила ему остаться и работать с вновь поступающими детьми. Саша вырос и тоже помогает на ранчо.
Слух о том, что некая женщина в Монтане, говорящая по-русски, может оказывать помощь трудным детям и их усыновителям, распространился за пределы штата. Вскоре на ранчо собрался уже десяток проблемных детей. Поначалу у Джойс не было определенной программы для их воспитания, главное, считала она, держать их занятыми, включая в трудовую жизнь ранчо.
Позднее дети, помимо питания и проживания, начали получать лечебные процедуры и полноценное школьное образование. В настоящее время у Джойс несколько педагогов, работающих на зарплате в 3 тысячи долларов в месяц. Первая половина дня посвящена занятиям в просторном светлом доме с высокими потолками, вторая — физическому труду: копанию канав или починке заборов, доению коров и уходу за лошадьми. Самый большой терапевтический эффект оказывают на трудных детей, по твердому убеждению хозяев ранчо, лошади, которых не любить невозможно. Уход за ними, общение с ними, работа с ними, верховая езда — бальзам на израненные и нездоровые детские души.
Одни остаются здесь 1-3 месяца, другие — на долгие годы. Около трети из 150 детей, прошедших «реабилитацию» на ранчо за последние 3,5 года, вернулась в свои приемные семьи. Примерно одну треть — младших детей, часто заново усыновляют, а подростки постарше поступают в ведение федеральной программы Job Corps. Конечно не всё и не всегда проходит гладко. Бывают и срывы, и неудачи, и безнадежные случаи, но их единицы.
«Наша повседневная жизнь уже сама по себе терапия», — говорит сын Джойс, 35-летний Билл Сатли, инженер-электрик по образованию. Он мастер на все руки и помимо физического труда взял на себя обязанности менеджера и учителя математики.
В настоящее время на ранчо-пансионате проживает 25 питомцев в возрасте от 5 до 17 лет. 10 из них — россияне. Большинство детей имеет нарушения психики, патологическую агрессивность, реактивное расстройство привязанности или весь букет целиком.
Ранчо стало своеобразным спасительным ковчегом для тех, от кого отказались приемные родители, переоценившие свои возможности и не сумевшие справиться с трудностями. Не случайно в американской прессе пансионат Стеркель называют Last Chance Ranch — «Ранчо последнего шанса».
Многие усыновители сами привозят сюда детей, чаще всего — россиян, и соглашаются платить за их содержание 3,5 тысячи в месяц. Джойс не оправдывает их, она считает, что эти люди сдались раньше времени. Она свято верит, что здоровый образ жизни на ранчо, в тесном контакте с природой и животными — лучшее лекарство для детей, чья жизнь перевернута «с ног на голову». Им не нужно никакого медицинского надзора, считает Джойс, если «основные мозговые повреждения все равно исправить нельзя».
Казалось бы, как могут люди, добровольно и осознанно взвалившие на свои плечи такую трудную, практически неподъемную миссию, заботу не об одном даже, а о сотнях суперсложных, более того — социально опасных детей, не заслуживать всеобщего одобрения и поддержки?! Увы. Ranch for Kids попало в поле зрения СМИ, едва ли не взяв на себя ответственность за позицию всей Америки к усыновляемым зарубежным детям. Так называемые правозащитники детства, российские и американские, требуют закрыть ранчо — на том основании, что на нем якобы нарушаются какие-то общепринятые нормы.
Власти Монтаны интересует только одно — соблюдение законности. Дело в том, что у Стеркель нет лицензии. То есть лицензия была, но в 2010-м ее не продлили. И для того, чтобы продолжать свое благое дело, хозяйка ранчо перешла под защиту церковной миссии, для которой никакой лицензии не требуется. И доказывать свою правоту ей приходится в суде.
Американцы, отдающие Стеркель на перевоспитание своих усыновленных детей, поднялись на ее защиту, утверждая, что программа ранчо вполне обеспечивает необходимый уход детям, борющимся с медицинскими и поведенческими проблемами.
Приемная мать 10-летнего русского мальчика с фетальным алкогольным синдромом, женщина по имени Шарон Хоулиан, перебравшаяся вместе с ним на ранчо, чтобы помогать воспитывать проблемных детей, заявила следующее:
«Меня раздражает, что русские, которые не могут заботиться о своих детях и сдают их в сиротские дома, считают, что имеют право являться сюда и проверять, что и как мы делаем, оценивать целесообразность наших действий».
Что можно к этому добавить.
Добавить комментарий