Ёжик

Первого нгавита Игорь увидел в космопорту. Абориген стоял возле игрового автомата-фантоматора и со спины очень напоминал человека. Парень как парень, рослый — под метр девяносто, в синих обтягивающих брюках и аляповатой рубашке — малиновой в крупную ярко-оранжевую клетку. По-настоящему удивляла разве что экзотическая прическа, так ведь чего только не придумает молодежь, чтобы выпендриться! Но вот игрок отлип от панели фантоматора, повернулся — и сходство с землянином исчезло напрочь.

Хотя Игорю доводилось видеть инопланетян с разными оттенками кожи, такого оливково-зеленого гуманоида он до сих пор не встречал. Лицо нгавита походило на тарелку — оно было широкое и плоское. Его украшали приплюснутый нос с круглыми дырочками ноздрей, неимоверно растянутый рот и глаза с удивительным разрезом — они выглядели как две огромные запятые. Длинные, почти до плеч, черные прямые волосы росли тремя большими пучками — с правой стороны головы, с левой и на затылке. Их разделяли полоски голой кожи.

Нгавит поймал взгляд землянина, и уголки его широченного рта потянулись вверх. Игорю стало не по себе, как будто ему ни с того ни с сего вздумала улыбнуться жаба.

— Как дефа, двуг? — спросил туземец с ужасающим акцентом. — Ховошо?

— Нормально, — ответил Игорь, хотя капелька везения ему бы сейчас не помешала. А у те... у вас?

— Фучше не бывает! — еще шире заулыбался нгавит. — Пока, двуг!

Он поднял тощую конечность, помахал ею над головой и направился в другой конец зала. А Игорь, походив кругами возле справочного терминала, не вытерпел и сделал еще один запрос. «Последний, — решил он. — Если дополнительный чартер так и не нарисовался — пойду прогуляюсь по городу. Есть же тут какие-нибудь достопримечательности. Хоть сувенир Светке присмотрю. А потом можно и в ресторанчик завалиться. Убивать время — так с удовольствием!»

В воздухе всплыла знакомая надпись: «Сегодня регулярных рейсов на Землю нет. Ближайший чартерный рейс — в 19.60».

Игорь негромко чертыхнулся. Нгавийские сутки насчитывали двадцать часов, в каждом — по сто минут. Учитывая, что сейчас не было и одиннадцати, ждать оставалось прилично.

Выйдя из космопорта, он огляделся. К одной из колонн, подпиравших арку главного входа, привалился спиной невзрачно одетый коротышка. Старомодно широкие серые брюки, наводящая тоску мешковатая бурая куртка... Единственной яркой деталью костюма была надвинутая на самые брови желтая кепочка. Небрежно сунув руки в карманы, коротышка обозревал окрестности из-под длинного козырька, и этот скучающий взгляд безошибочно выдавал местного жителя.

— Извините, — обратился к нему Игорь, — вы не подскажете, как выбраться в город?

— С нашим превеликим! — Коротышка поднял руку, указывая направление. — Там стоянка гравикаров. А там, — рука сдвинулась чуть левее, — пешеходная улица. На случай, если захотите размяться.

Игорь поблагодарил и, немного подумав, выбрал «размяться». Времени у него уйма, так почему бы нет?

Скоро он будет дома. Ошалевшая от счастья Светка повиснет на шее. А потом, когда они после долгой разлуки насытятся друг другом, примется уговаривать его забыть о звездных странствиях. Хватит, постранствовал, всех денег не заработаешь, пора и честь знать. И он, возможно, впервые поддастся на ее уговоры. А затем... Затем, наверное, они все-таки поженятся. Сколько можно тянуть?

Пока же — не забыть бы! — надо купить ей одну безделушку. А если повезет, то и не одну. Светка собирает фигурки животных. Пусть крошечные, пусть примитивные — важно одно: они должны быть сработаны не на Земле. До сих пор Игорь исправно пополнял ее коллекцию. Не подкачает и сейчас. А вот потом, если все же остепенится и станет домоседом... Хм, забавно! Кто же тогда будет привозить Светке новых инопланетных зверюшек?..

Вблизи космопорта среди прохожих преобладали люди. Туземцы встречались редко и, как правило, поодиночке. Но вот показался бульвар, обсаженный симпатичными шаровидными кустами. Стоило Игорю ступить на него — и картина изменилась. Теперь нгавиты попадались буквально на каждом шагу — все больше парами, а то и целыми группами. Прогуливаясь, они громко разговаривали, бурно жестикулировали, то и дело хлопали друг друга по плечам и поясницам.

Игоря, привыкшего к совсем другому общению, такие манеры слегка покоробили. Не вызвало восторга и другое наблюдение: в то время как люди держались края улицы, аборигены бодро вышагивали по самой середине. Но больше всего поражало то, что в массе жизнерадостных зеленых лиц ни разу не мелькнуло женское! Даже если кто-то из аборигенов вел за ручку малыша — это непременно был мальчонка.

Куда делись нгавитянки? Может, на планете царил дикий патриархат, и дамам запрещалось даже нос высунуть на улицу? Ладно, дамы дамами, но девчонки-то за что страдают? Детям гулять нужно, держать их взаперти — это не по-нашему... не по-гуманоидному!

С такими мыслями Игорь подошел к полицейскому-человеку в нарядной белой форме, который неподвижно стоял возле высоченной абстрактной скульптуры. Он и сам казался памятником, только давней эпохи, когда в изображениях еще можно было узнать изображаемых.

— Извините, — сказал Игорь, — можно спросить? Я вижу, что все нгавиты...

Но страж порядка не дал ему договорить.

— Кто-о-о? — протянул он с таким отвращением, как будто услышал жуткую крамолу, подрывающую устои общества. — Это вы о ком, уважаемый?

«Черт, — подумал Игорь, — неужели «нгавиты» тут под запретом? Как же прикажете их величать?» Ему вспомнилось: вскоре после того, как звездолет вышел из «гипера», пассажирам раздали яркие проспекты и буклеты, а он, не читая, выбросил всю пачку в утилизатор. Не дурак ли? Наверняка среди этой рекламной дребедени была брошюра о правилах поведения на Нгави! Вот и выкручивайся теперь...

— Ну, — ответил он, — я имею в виду тех, кто не люди...

— Лю-у-уди-и-и?.. — Полицейский грозно засопел и шагнул к Игорю, утратив наконец сходство с памятником. — Это уже переходит все границы! Вы издеваетесь, уважаемый?

Игорь подавленно молчал. Он был готов признать, что в слове «нгавит» скрыт некий обидный смысл. Но какой негатив можно найти в «людях» — не укладывалось в голове. Что-то на этой планете было неладно...

— Придется принимать меры, — изрек полицейский тоном неумолимого вершителя судеб.

— Подождите! — крикнул кто-то, и Игорь, обернувшись на голос, увидел знакомого мужичка в желтой кепке.

— Я его знаю, господин сержант! — сообщил коротышка, расплываясь в улыбке. Она была одновременно и радостной, словно мужичок взаправду повстречал старого приятеля, и заискивающей, как подобает маленькому человеку перед лицом представителя власти. — Он только что прилетел, первый раз на Нгави, порядков не усвоил. Позвольте, я ему все разъясню в лучшем виде. С нашим превеликим!

Наступила пауза. Многозначительно поигрывая бровями, господин сержант переводил взгляд с землянина на его нежданного заступника и обратно.

— Ладно, Родж, — наконец смилостивился он, — забирай его под свою ответственность. Я на тебя рассчитываю. Ступайте!

И вновь застыл, превратившись в монумент.

Первым делом Игорь представился.

— Я тут транзитом, — уточнил он, глядя на своего спасителя сверху вниз. — Полгода оттрубил по контракту на Мелии, сегодня около полуночи улетаю на Землю. А вас, значит, зовут Родж. Полное имя, надо думать, — Роджер?

— Ни в коем случае! — Коротышка негодующе замахал руками. — Во-первых, не выношу выканья. Во-вторых, никаких Роджеров — Родж и только Родж. А в-третьих... — Он хитро прищурился. — Ты, я вижу, совсем дремучий, а у нас влипнуть в историю — раз плюнуть. Сам только что убедился. Так что учить тебя придется по полной программе, а для этого лучше всего уединиться в тихом укромном местечке. Ты ведь не откажешься угостить старину Роджа? Вот и отлично. Я как раз знаю одно подходящее заведение.

Попрошайки есть на любой планете. Игорь эту братию, мягко говоря, недолюбливал, на уговоры не поддавался, а особо приставучих запросто посылал куда подальше. Бесцеремонность, с которой Родж перескочил на «ты» и принялся раскручивать его на выпивку, была, конечно, неприятна. Но, с другой стороны, коротышка действительно выручил незнакомого человека из беды! Видимо, специализировался на приезжих: выбирал «объект» и незаметно сопровождал его, пока тот не проколется. А проколоться на Нгави, похоже, действительно пара пустяков.

«Ладно, — подумал Игорь, — все равно хотел расслабиться, так почему бы не вдвоем? Обеднеть не обеднею, а скучно с этим пройдохой точно не будет».

— Хорошо, пошли. Слушай, а Веселым Роджером тебя еще не называли? Так лихо взять меня на абордаж — для этого надо родиться пиратом!

Однако на этот раз коротышка даже не улыбнулся.

— Сейчас тебе станет не до смеха, — пообещал он, хмуро разглядывая сияющие лица встречных нгавитов. — Для начала запомни правило номер один: тут все равны.

— То есть?..

— То есть, Игорь, людей у нас нет. Если тебе вдруг показалось, что все здешние бледнолицые — люди, скорей избавляйся от этой глупой идеи. И опасной, к тому же.

— Не понял, Родж.

— Да тут и понимать нечего. Если одна половина жителей планеты — люди, значит, другая — нелюди. Хреновато звучит, согласен? Представь, что ты зелененький. Приятно, когда тебя считают нелюдью? То-то и оно. Ну и наоборот. Кто такие нгавиты? Здешнее коренное население, верно? Пришлых так не назовешь. А теперь подумай: если я не нгавит, то какого, спрашивается, рожна делаю на Нгави?

— Ну как — какого... Живешь и живешь. Этого мало?

— Так ведь жить-то, Игорь, хочется не абы как, а в мире и согласии. Но какое, к черту, согласие, когда население расколото? Я — человек, а ты — нелюдь, этот — нгавит, а тот — презренный мигрант. Веселенькое общество? Нет, так не пойдет. Да здравствует равенство, все неправильные слова — на свалку! А за самые обидные — «абориген» там, «зеленый», «мигрант» или, боже упаси, «оккупант» — карать по всей строгости закона.

— Неправильные, говоришь... А правильные какие?

Родж фыркнул.

— В космоязе можно найти выход из любого тупика. Даже если по дурости сам себя в него загнал. Есть, к примеру, такое слово — «разумный». Подходит обеим расам, потому его и суют во все официальные документы. Разумный Родж, разумный Игорь, разумный Ктототам... Еще применяется «гражданин», но реже. Если надо к кому-то обратиться — цепляй к имени «уважаемый». Повстречал, к примеру, знакомого из зелененьких. Он тебе: «Здравствуйте, уважаемый Игорь!» Ты ему: «Доброе утро, уважаемый Вротвамкомпот!» У обоих тут же поднимается настроение. Можно и без имени: «Подскажите, уважаемый, где находится ближайший сортир?» А если ты зеленому уж очень понравился — сразу переход на «ты» и «друг». И попробуй только вякнуть про неуважение к своей личности!

— Мне один в космопорту уже набивался в друзья, — вспомнил Игорь. — Слушай, а с женщинами как? Неужели «привет, подруга»?

Коротышка заржал.

— Да, — сказал он, утирая невольно выступившие слезы, — со стороны зеленых это было бы оригинально. Нет, Игорь, на межрасовом уровне «подруга» тут не в чести. «Уважаемая» — в самый раз. Конечно, смахивает на дискриминацию, но в этом направлении уже работают. Обещают вскоре придумать такое обращение, чтобы никому не было обидно.

Разговаривая с Роджем, Игорь продолжал наблюдать за нгавитами и заметил одну вещь. Бросив взгляд на землянина и его спутника, многие туземцы начинали улыбаться, а кое-кто приветливо махал рукой — совсем как тот «друг» в космопорту. Можно было объяснить знаки внимания врожденным дружелюбием коренной расы — и не брать в голову. Однако что-то в них напрягало, если не сказать хуже — отталкивало. И в самом деле, кто будет улыбаться при виде пары мужиков?..

Игорь уже открыл рот, чтобы спросить, верна ли его догадка, но тут снова заговорил Родж. Оказывается, он еще не закончил с правильными обращениями.

— Итак, остается «господин». Скользкое словечко, не находишь? Ведь если я называю тебя господином, то кто я сам? Кусок дерьма на палочке? Но, с другой стороны, ты будешь выглядеть глупо, если скажешь «уважаемый полицейский», а к мэру обратишься: «Эй, друг!» Поэтому «господин» все же в ходу, но только применительно к копам и всяким официальным шишкам. Ну, что скажешь?

— Знаешь, Родж, я юлить не умею. Многое можно оправдать, красиво обосновать, сослаться на принципы гуманизма и тому подобное. Но нет ничего гадостнее, чем запретить человеку называться человеком. Как вы дошли до жизни такой?

— Сейчас узнаешь, — невозмутимо ответил Родж. — Но сначала мы зайдем вот сюда.

Они стояли перед любопытным зданием, состоящим из нескольких состыкованных друг с другом призм. Фасад украшала большая яркая вывеска: «Ресторан «Сида».

— А почему здесь все говорят и пишут только на космоязе? — с легкой издевкой спросил Игорь. — Куда смотрят власти?

— Верно подметил, есть такая проблема. Понимаешь, зеленые худо-бедно могут говорить по-нашему, хотя и коверкают слова. А вот мы по-ихнему, сколько ни пытались, — ни в зуб ногой. Непостижимая штука! Но и в этом направлении идет работа. Спецы уже придумывают единый язык, в котором не будет ни «л», ни «р». Ну и, конечно, самых раздражающих туземных заморочек.

Игорю захотелось взять Роджа за грудки, как следует встряхнуть и гаркнуть: «Что же это вы делаете, а? От людского роду-племени отреклись, язык хороните, осталось только вымазать лица болотной тиной и заквакать!» Но что толку?

Они вошли в ресторан. Посетителей было немного, и ровно половину составляли туземцы, тянувшие из высоких стаканов какое-то ядовито-зеленое пойло. У Игоря тут же возникла бредовая мысль, что цвет их лиц вызван ежедневным поглощением этой отравы.

По настоянию Роджа они разместились в кабинке — здесь можно было без опаски обсуждать самые острые темы. После этого коротышка сноровисто сделал заказ. Игорь доверился его выбору, так как не встретил в меню знакомых названий.

— Ну, — сказал Родж, когда они выпили по первой рюмке чего-то, похожего на анисовую водку, — теперь слушай. Не забыл еще правило номер один?

— На Нгави все равны?

— Точно. А правило номер два гласит: «Но зеленые равнее». Это складывается из мелочей. Ты не задумывался, как официально пишут нас и их, если и «люди», и «нгавиты» запрещены? Очень просто: «А-разумные» и «Б-разумные». Мы с тобой, увы, идем под буквой «Б». Вроде бы, ничего особенного, но, по сути, вторым сортом, верно? Как они гуляют по бульвару — сам видел. Ты, конечно, тоже можешь так пройтись, но будешь выглядеть идиотом. Еще одна тонкость: зеленый может, впервые тебя увидев, обратиться «друг», а ты — только в ответ. Нигде не прописано, но так принято. И тому подобное.

— С чего бы это?

— Сложилось исторически. Знаешь, как люди оказались на Нгави? Все началось с заварушки между метрополистами и новонорманнами.

— Да, было такое, — вспомнил Игорь, — в школе изучали.

— Вот-вот! Новонорманнов в той войне раздолбали в хвост и гриву. Захватили почти все их базы, и уцелевшая часть флота принялась подыскивать новые. Одну из эскадр занесло на планету Нгави. На кораблях, слава богу, оказалось достаточно женщин, и новая земная колония пошла в рост. Туземцы, конечно, были против, так что пришлось повоевать. Но совсем немного: куда зеленорылым дикарям против закаленных вояк! Ну, а потом, когда жизнь наладилась... — Родж вздохнул. — Вы на Земле все это уже проходили — наших заело чувство собственной вины. Мол, нагрянули как оккупанты, побили доблестных борцов за свободу, насадили огнем и мечом свои порядки, установили режим кровавой тирании... И принялись отыгрывать назад во имя межрасовой справедливости. Заметь: все, что ты тут видишь, создано нами. Зеленорылые как раньше ни черта не умели, так и сейчас палец о палец не ударяют, живут на всем готовом. Зато они — А-разумные, а мы — даже не люди. Так, не пойми что...

— Похоже, у тебя на них большой зуб, — заметил Игорь. — Сначала просто зелеными называл, а теперь — зеленорылыми. Трудно вынести, когда полпланеты ни хрена не делают — и в полном шоколаде?

Родж наполнил рюмки и, не дожидаясь Игоря, выпил свою.

— Трудно — не то слово. Ты еще ничего не знаешь. Совсем ничего. Туземцы... они... — Его лицо сморщилось, словно он представил себе какую-то мерзкую гадину с мокрой пупырчатой кожей. — В общем, слушай. Еще не так давно у нгавитов были женщины. Такие же красавицы с зелеными физиономиями, только волосы у них разделялись на пять пучков. И все они были с недоразвитым интеллектом.

— То есть?..

— То есть, что-то среднее между животным и разумным существом, хотя с виду не скажешь. Зачем природа это придумала — хрен ее знает, я не ученый. Ясно, что мужики на них не женились, просто без конца пользовали и меняли, как перчатки. А когда рождались дети, через какое-то время мальчиков забирали себе и сами воспитывали. Девчонок, понятное дело, оставляли матерям. Как тебе это?

— Женщины-недоумки? Бр-р! — Игорь помотал головой. — А дальше что?

— А дальше было самое страшное. До того, как сюда прилетели люди, туземцы жили дикари дикарями. Земледелием сроду не занимались, животных не разводили. А трескали здоровенных улиток, которых снимали с деревьев и кустов. Разбивали панцирь сначала камнями, потом смастерили специальные дубинки. Выцарапывали из ракушки комок мяса — черного, слизистого, подвяливали на солнце и уплетали за обе щеки. Когда открыли огонь — стали варить и жарить. Так вот, долгое время этих улиток было — хоть задницей ешь. А потом на них вдруг мор напал. Начался голод. Наверно, можно было сколько-то лет потерпеть, умерить аппетиты. Перейти на другую жратву, наконец! Но нгавиты подошли к делу основательно. Они просто-напросто перебили своих женщин. Всех до единой, чтобы ртов на планете стало вдвое меньше.

— Ка-ак?.. — выдохнул Игорь.

— Не верится, да? — Родж криво усмехнулся и опрокинул в рот следующую рюмку. — Взяли свои дубинки — и по головам, по головам... Чего их, баб, жалеть — они же безмозглые. Вообрази, что перед тобой та же улитка, примерься — и хрясь! Представляю, какой по всей планете стоял хруст черепов...

Игорю показалось, что его самого огрели по голове дубинкой. А затем перед глазами встала жуткая картина: какой-то выродок, возомнивший себя носителем высшего разума, подбирается к его Светке...

— Не может быть... — пробормотал он, собирая разбегающиеся мысли. — Это же...

Он торопливо налил водки, выпил, налил еще, поднял рюмку, но тут же поставил на стол. Иначе расплескал бы — рука ходила ходуном.

— Я и сам не мог поверить, когда впервые узнал, — мрачно сказал Родж. — Вот ведь твари, а? Зверье такого с самками не делает, а они...

— Постой, — перебил его Игорь. — Ты меня не разыгрываешь? Ну, уничтожили, а размножаться-то как? Делением, что ли?

— Э, тут очень хитрая штука. Нгави — планета капризная, раз в несколько веков обязательно случается какая-нибудь хрень. То неурожай улиток, то эпидемия, то потоп — и каждый раз мужчин гибнет во много раз меньше, чем женщин. Те, к примеру, сотнями тысяч, а эти — десятками миллионов. Слабый пол, короче! У самих ума нет спастись, а помощи не дождешься. Так вот, когда женщин остается всего ничего, начинает действовать прелюбопытный закон природы. Я в этом, по правде, ни в зуб ногой, но мотаю на ус, когда всякие профессора говорят. А говорят они так: мол, в этих условиях, чтобы раса не вымерла, мужики принимаются рожать без баб. Причем одних мальчиков. Как? Спроси о чем полегче! Сейчас уже разучились, так что подсмотреть не получится. А тогда рожали и рожали, пока все не наладится и снова не появится достаточно женщин.

Вошел официант-человек и расставил тарелки с чем-то мясным. Но Игорь не мог смотреть на еду — ему казалось, что от услышанного его вот-вот стошнит.

— В общем, — продолжал Родж, — на этот раз зеленорылые решили извести своих подруг под корень. Как пищевых конкурентов. Понадеялись на матушку-природу: дескать, столько раз выручала — и сейчас не даст сгинуть... Да только зря надеялись. Природа не дура — без конца подарки раздавать. Закон был хорош, но действовал ограниченное время — чтобы пережить самые черные годы, когда женщины в дефиците. А туземцы не сообразили. Думали, перебьют своих ненаглядных — и черные годы растянутся до бесконечности. Автоматически. Но хрена с два! Сначала мальчишек рождалось сколько надо, через десять лет — уже меньше, через двадцать — еще меньше. Так бы и вымерли, болваны, если бы не мы.

— Мы, люди?

— Ну да. Сначала, как ты знаешь, пришлось повоевать. Но скоро нравы смягчились. Наступила эпоха милосердия и прочих соплей. Не дадим погибнуть братьям по разуму! Мало ли, что они сами залезли в гроб и накрылись крышкой — глупые были, несмышленые, пожалеть можно... В общем, спасли их тем, что стали клонировать — у нас-то эта технология была давно отработана. А чтобы не получались одинаковыми, как из дубликатора, по желанию туземцев вносили разные коррективы. Могли даже женщин воссоздать, нашли генетический материал, но зеленые не захотели. Они уже настолько привыкли обходиться без них, что класть хотели на возврат к старому. И так хорошо!

Родж замолчал. Некоторое время он ерзал на стуле, словно задумал какую-то скверную штуку, но решиться на нее не хватало духу. Наконец, все-таки решившись, сунул руку под столешницу. Видимо, там коротышка нажал какую-то кнопку, потому что вскоре появился официант. Родж сделал загадочный жест, официант едва заметно кивнул и вышел.

Минуты через две он вернулся и поставил на стол высокую темную бутылку. Родж жадно схватил ее, опрокинул и вылил в свою рюмку граммов пятьдесят прозрачной желтоватой жидкости. Больше в бутылке ничего не было.

Игорь вопросительно взглянул на Роджа.

— Извини, тебе не предлагаю, — сказал тот и осушил рюмку. — А теперь слушай. Какое-то время я буду в отключке, но ты не пугайся. Сиди, смотри визор, выпивай, закусывай. Хорошо?

— Что это еще за... — Игорь не договорил, потому что коротышка его уже не слышал. Он откинулся на спинку стула и застыл, уставив неподвижный взгляд куда-то в угол. Чувствовалось, что не отреагирует, даже если ему нахлестать по щекам.

Зрелище было жутковатое, и Игорь, отвернувшись от Роджа, включил визор. На всех каналах показывали практически одно и то же. Красивейшие пейзажи планеты Нгави, богатство ее флоры и фауны, небольшие, но симпатичные и ухоженные города, радостные одухотворенные лица: зеленые — туземцев, белые — людей... Полная идиллия!

Игорь уже умирал от скуки, но тут Родж начал подавать признаки жизни. Минуту-другую коротышка тупо смотрел на землянина, явно не узнавая, потом заулыбался:

— Славненько прошло, славненько...

— Что это было? Наркотик?

— Одна хорошая вещица. Нам, как ты понимаешь, положено восторгаться здешними порядками и плакать от умиления. Но если становится совсем тошно, ты выпиваешь этой микстурки, и...

Родж оскалился, сделавшись похожим на злобного хищного зверька.

— Все эти десять минут, или сколько их там прошло, я мочил зеленорылых! Бил чем ни попадя, пинал, душил, резал, выпускал кишки и плясал на них. Это же твари, ублюдки, убийцы! Они прикончили всех своих женщин. И нас прикончат, как только научатся сами себя клонировать. Эти их улыбки, фальшивая радость, «эй, друг», а на деле они уже подписали нам приговор, осталось лишь набраться силенок и исполнить его. Но наши болваны ничего не желают знать. Они хотят дождаться, когда зеленые придут к ним рано утром, вытащат из теплых постелей и вздернут. Так и будет. А пока нам остается их только тихо ненавидеть и отводить душу с помощью этой долбаной дряни.

Игорь молчал. Слушать излияния коротышки было противно, но чувствовалось — он прав. Чего хорошего ждать от расы, которая ради жратвы перебила свою слабую половину? Да и кому, будь они хоть ангелы с крылышками, хочется делить планету с пришельцами? Улыбаться улыбаются, но, наверно, спят и видят, как перерезают чужакам глотки...

— Я слышал, что не все наши смирились, — продолжал Родж. — Есть какая-то подпольная группа, а эмблема у нее — ежик. Не земной, конечно, а местный, но они похожи — не различишь. Смысл такой: как вы, правители, ни изощряйтесь, мы — люди, ими и останемся. И все ваши дурацкие законы будем поддевать на иголки. А когда-нибудь заползем вам под задницы и так кольнем, что кубарем слетите с насиженных мест!

— И скоро наступит это «когда-нибудь»?

— Народ пока не готов. Одним сумели промыть мозги, и их все устраивает. Другие просто боятся. Думаешь, государство такое добренькое: погрозило пальчиком — и все? Ага, сейчас! У тебя-то нарушение было пустяковое — отделался бы штрафом. А вот за публичную акцию... Таких, Игорь, приговаривают к исправительным работам на плато Тингтин. Там у нас рудники. Что добывают, точно не скажу. Но, по слухам, из тех, кто туда попадает, обратно не возвращается примерно треть. Да, кстати, сам я этих «ежиков» ни разу и не видел — хорошо маскируются. Если вдруг повстречаешь — дай знать, а?

— Да ты что, Родж? Я же сегодня ночью улетаю!

— А, черт, вот дырявая башка... Ну, тогда на дорожку!

Они выпили на дорожку. Потом еще. И еще... Когда, держась друг за друга, вышли из ресторана, уже начинало смеркаться.

На бульвар не вернулись («Там кругом одни зеленые морды!» — возмутился коротышка), а свернули в какой-то тихий, совершенно пустой переулок.

— О! — обрадовался Родж, увидев уличный автомат, торгующий всякой мелочевкой. — Очень кстати. А ну-ка...

— Вот то, что надо! — заключил он, просмотрев список товаров. — Купи, я совсем не при деньгах.

Игорь был так «хорош», что не стал задавать вопросов. И, к своему стыду, забыл, что должен подыскать Светке сувенир. Просто достал универсальную кредитную карту, сунул в прорезь автомата и спустя пару секунд вынул из лотка короткую черную палочку с несколькими кнопками.

— Выставь дальность метров пятнадцать-двадцать, — не давая ему времени сообразить, посоветовал Родж. — В самый раз будет. Сейчас проверим. Давай, жми вот сюда.

Игорь нажал, и в воздухе, на уровне пятого-шестого этажа, вспыхнула яркая красная точка.

— Работает! — радостно взвизгнул Родж. — Сейчас мы покажем зеленорылым, кто есть кто! Пиши, Игорь...

Вскоре над головами у них пылала алая надпись: «Мы — люди, люди, люди! И с этим вам ничего не поделать!» Приятели смотрели на нее, упиваясь собственной смелостью. А затем раздался противный вой сирен, откуда-то вынырнули и рядышком, один за другим, опустились два гравикара. Из них высыпали полицейские.

— Это он! — завопил Родж, указывая пальцем на землянина. — Я все видел!

Игоря схватили крепкие руки. Он дернулся что есть сил, но не вырвался, а лишь наполовину стряхнул с себя хмель. Непонимающе уставился на коротышку, и только сейчас до него дошло, что тот не покупал черную палочку и даже не прикасался к ней. То есть, судя по всему, был не обычным задрипанным попрошайкой, а стукачом-профессионалом. Получающим иудины деньги за то, чтобы, отмазав приезжего от пустякового наказания, искусно подвести его под более серьезную статью.

— Ну, ты и гад, — сказал Игорь. — Разных подонков встречал, но такого...

— А куда деваться? — без тени смущения ответил Родж. — Семью-то кормить надо. Да и плато Тингтин, опять же. На нем вся экономика держится, а желающих потрудиться днем с огнем не сыщешь. Вот и приходится...

Игорь набрал полный рот слюны и плюнул в коротышку. Но тот ловко увернулся — видимо, имел неплохой опыт по этой части.

— Ладно, не расстраивайся. На Тингтине тоже люди живут, а две трети даже возвращаются обратно. Будь здоров... друг. До встречи в суде!

Родж мерзко хихикнул и исчез. А один из копов грубо подтолкнул Игоря к гравикару и приказал:

— Руки за голову! Стоять смирно!

Пришлось подчиниться, и полицейский принялся обыскивать землянина. Вернее, обшаривать — сверху донизу, медленно-медленно, словно это доставляло ему удовольствие. Когда он бесцеремонно запустил пятерню в задний карман брюк, Игорю стало особенно противно. Нестерпимо захотелось развернуться и засветить копу в глаз. Но за такое, наверное, полагалось что-то похуже каторги на плато Тингтин...

— Чист! — объявил полицейский. И вдруг, быстро наклонившись к Игорю, чуть слышно шепнул в самое ухо: — Не бойся! Там не так страшно... потерпи... может, вытащим.

Ошарашенный Игорь еще пытался переварить услышанное, а коп уже выпрямился и рявкнул:

— В машину!

Открылась задняя дверь гравикара. Игорь, пригнувшись, забрался внутрь. Опустился на низкое сиденье — и ощутил, что устроиться поудобнее ему мешает какой-то посторонний предмет. Сунув руку в задний карман, Игорь вытащил небольшую овальную пластинку. Она изображала ощетинившего колючки ежика, и на ней было корявыми буквами, явно наспех, написано: «Держись!».