django-unchained- w.jpg
Поскольку тогда еще месяца не прошло с того дня, как убийца застрелил собственную мать и двадцать маленьких детей в коннектикутском городе Ньютаун, Гуру-Мурти интересовал вопрос, есть ли связь между насилием в жизни и на экране. Он и задал его именитому гостю. Последовал такой диалог.
Тарантино: «Я отказываюсь отвечать на ваш вопрос». «Почему?» «Потому что отказываюсь. Я вам не раб, вы мне не хозяин. Вы не можете заставлять меня плясать под свою дудку, я вам не обезьяна».
Гуру-Мурти оказался высоко профессиональным человеком и сохранил самообладание. Он настойчиво продолжал интересоваться, что же все-таки режиссер думает по этому поводу. «Не ваше проклятое дело, что я про это думаю, — ответствовал Тарантино, — и заткнитесь в задницу (I’m shutting your butt down)».
Поверить, что Гуру-Мурти и после этого продолжил интеллигентную беседу с видным деятелем искусства, невозможно. Однако, этот чемпион долготерпения не оставил своих попыток.
«А почему вы ставите фильмы, где так много насилия?» — не унимался журналист. «Это все равно, что спросить Джадда Апатова, почему он делает комедии! — вознегодовал Тарантино. — Потому что я считаю, что это хорошее кино!» Забавно, что на ум ему сразу пришел Апатов — человек, намертво зацикленный на похабщине и полагающий, что нет на свете ничего смешнее мужского члена. Конечно, между ними есть глубинное родство. Тарантино тоже одержим навязчивым пристрастием — только не к сексу, а к насилию.
А дальше Тарантино, увернувшись от самого главного вопроса — «А вы получаете удовольствие от насилия, любите его?» — взял себя в руки и стал действительно торговать своей картиной. Он сообщил, что в Америке было два холокоста — в одном губили черных, в другом индейцев, и первый показан в «Джанго» со всеми его ужасами, а потом дано «катарсическое» насилие, когда Джанго отплачивает «кровью за кровь». Целью, заявил режиссер, было дать черным американцам настоящего, черного героя вестерна.
«Джанго» действительно похож на вестерн. Там много стреляют и ездят на лошадях. И дело происходит на Юге в 1859 году. Правда, фильм не имеет ничего общего с настоящими вестернами, которые ставил, например, великий режиссер Джон Форд. За образец Тарантино взял псевдо-изделия итальянца Серджио Леоне, прозванные «спагетти-вестернами». Они только внешне стилизованы под вестерн, но не выросли из его корней — истории США и американского национального характера.
Героев в «Джанго» два. Один — немец Шульц. Он выдает себя за странствующего дантиста, но на самом деле он наемный убийца. В Америке есть такое ремесло — bounty hunter, то есть, охотник за сбежавшими. Если преступника выпускают до суда на свободу под залог, а денег для залога у него нет, то можно обратиться за ними к профессионалу — владельцу специальной ссудной кассы. Если же преступник сбегает от правосудия, то заимодавец не хочет, чтобы его деньги забрало государство, и посылает «охотника» разыскивать беглеца. В интересах и заимодавца, и «охотника», получающего вознаграждение за поимку — доставить беглеца на суд живьем.
В «Джанго» вся эта механика представлена в искаженном виде. Шульц объясняет, что государство просто-напросто посылает его убивать беглых преступников и платит ему за каждый труп. Это вранье, такого никогда не было. Назовем это художественным вымыслом, нужным Тарантино, чтобы лишний раз подчеркнуть кровожадность американского государства.
Играет Шульца австрийский актер Кристоф Вальц. В 2009 году, когда ему было 53 года, Тарантино извлек его из безвестности, пригласив на роль эсэсовца в своей псевдо-исторической фантазии на тему отмщения нацизму Inglorious Basterds. Благодаря кровавым перипетиям приключенческого сюжета и бешеной рекламе фильм сделал огромные кассовые сборы, а спекуляция на антифашистской теме выдвинула его на многочисленные премии. Он был номинирован на 8 «Оскаров» и на «Золотую Пальмовую Ветвь» в Каннах. Ничего этого он не получил, но Вальц был награжден и «Оскаром», и премией Каннского фестиваля за актерскую работу. Теперь он, конечно, предан Тарантино душой и телом. В роли Шульца повторен рисунок роли эсэсовца — хладнокровный убийца, много и гладко разглагольствующий. Только на сей раз он на стороне правого дела.
Сюжет придуман довольно неуклюже, но не в сюжете тут главное. Шульцу нужен чернокожий раб Джанго (Джейми Фокс), потому что он знает в лицо каких-то преступников, на которых охотится Шульц. Тут Шульцу очень кстати встречается группа скованных рабов, которых куда-то гонят, а среди них обнаруживается и Джанго. Убив одного из владельцев Джанго и отдав второго на растерзание остальным рабам, Шульц делает Джанго своим спутником. У Джанго своя цель — освободить любимую жену, которую Тарантино назвал Брумхильдой («брум» означает «метла»). Наверно, ему кажется, что это очень смешно. Дело Брумхильды (Керри Вашингтон) — время от времени подвергаться издевательствам жестокого плантатора, разлучившего ее с Джанго, и очень громко кричать. Актриса кричит так самозабвенно, что была увенчана многими премиями крупнейшей афроамериканской организации NAACP.
Владелец Брумхильды — плантатор Кэнди, отпетый мерзавец, которого старательно играет Леонардо Ди Каприо. Его любимое развлечение — гладиаторские смертные бои между рабами, а непокорных он отдает на растерзание свирепым псам.
Жестокости в фильме столько, что она просто перекипает через край. Видно, что Тарантино особенно нравится, когда в человека (непременно белого) стреляют, он начинает корчиться на земле и страшно визжать, и тогда в него в упор всаживают еще несколько пуль. Это нам показывают раз, еще раз, и еще много, много раз.
7 февраля у Тарантино брал интервью Джон Хорн из «Лос Анджелес таймс», который в отличие от наивного британца понимает, как бережно надо обращаться со столпами родимой культуры. Он задавал столпу чисто творческие, приятные и никому не нужные вопросы. Речь шла о том, как Тарантино работает (оказалось, что он пишет ручкой) и как его осеняют идеи.
«Когда вы пишете, — спросил интервьюер, — видите ли вы мысленно, как будет выглядеть сцена, или вы слышите, как она будет звучать?»
django-unchained w.jpg
Вот ведь не удержался в рамках возвышенной беседы. Прорвалось!
Так и слышу воображаемый диалог.
«Антон Павлович, почему у нас Треплев стреляется за кулисами? Что за скрытность? Все-таки уже двадцатый век на носу, надо идти в ногу с временем».
«Право, не знаю, Константин Сергеевич... Сумею ли я соединить слова достаточно умно и талантливо? Как вы это себе представляете?»
«Надо повесить занавески, такие белоснежные. Пусть колышутся. И пусть на них выплеснется красная кровь. Такого я раньше не видал. Это будет по-настоящему здорово. Кстати, почему в «Дяде Ване» Войницкий стреляет в Серебрякова и промахивается? Надо, чтобы попадал! Если одеть Серебрякова в белоснежную рубашку, и на нее выплеснется красная кровь... Вау!»
«Вы правы, Константин Сергеевич, в этом что-то есть. Вау. Я перепишу к послезавтрему».
Американские критики боятся произнести слово, определяющее суть «творчества» Тарантино. Хотя кое-кто позволяет себе сказать часть правды. Рецензентка Дэйна Стивенс написала: «Может быть, Тарантино намеревался изобразить ужасы рабства, но в режиссерском смаковании всех этих актов расового насилия есть нечто, вызвавшее у меня не только физическую, но и моральную брезгливость. А его тяга к живописанию все новых и новых свирепых сцен возмездия ставит зрителя в положение того самого плантатора Кэнди, который с сигаретой и бокалом в руке любуется гладиаторскими драками».
У этого смакования есть определение. «Садизм, — сообщает нам энциклопедия, — это получение удовольствия от причинения боли, жестокости и унижения, или от созерцания того, как их причиняют кому-то другие». Подкладка у садизма часто бывает сексуальной, но не обязательно. Он может быть связан и со стремлением к власти.
Тарантино явно понимает: чтобы удовлетворять свои садистские склонности, сохраняя при этом репутацию одного из главных американских кинематографистов, он должен находить «прогрессивные» темы. Не исключено, что в следующем его фильме будет продемонстрирован «холокост индейцев». Там на одном лишь скальпировании можно так развернуться!
Пока что он подключился к поистине страшной идеологической кампании, которую сейчас запустили левые по отношению к афроамериканцам. Левым необходимо, чтобы черные постоянно чувствовали, что они жертвы расизма. Иначе они, чего доброго, начнут самостоятельно мыслить, обретут вкус к образованию, перестанут искать защиты у своих спасителей из демократической партии и отдавать им голоса на выборах.
Дефицит расизма
С расизмом в Америке худо — дефицит. Взять его практически неоткуда, особенно после избрания афроамериканца на самый высокий пост. Страна прогибается перед чернокожими соотечественниками так, что хрустят позвонки.
Но когда же левых останавливало отсутствие того, что им нужно? Нехватает расизма? Так будет. Объявим, что на самом деле его полно, и все дела.
Хорошо срежиссированная кампания ведется на многих направлениях.
21 сентября 2012 года Браун, губернатор-демократ Калифорнии, подписал четыре закона. Первый касался дисциплинарных мер, применяемых в школах. Одна из них — suspension — это временное удаление ученика из школы, сроком от одного дня до нескольких недель. (Наказание, на мой взгляд, странное и глупое — устраивать провинившемуся каникулы, во время которых он еще больше разболтается и отстанет от учебы, но сейчас речь не об этом). Законодателей обеспокоило, что число удалений (за грубость, драки, курение наркотиков в школе, ношение холодного оружия, пачкотню стен граффити и прочее) неудержимо растет. Особенно им не понравилось, что на долю афроамериканцев, составляющих 18 процентов учащихся, приходится 35 процентов удалений. С этим было решено бороться.
Каким же образом? Да очень просто. Отменить удаления, вот их число и снизится! Объявлена борьба не безобразиям, а наказанию за них. Теперь можно только читать ученикам проповеди с призывами к «позитивному поведению».
Второй закон запрещает школам отказывать в приеме ученикам, которые «имели контакты с системой правосудия» — то есть, аресты и отсидки. Пусть несут в школу свой ценный опыт. Третий закон разрешает приносить в школу игрушечные пистолеты. Четвертый касается прогулов. Раньше злостного прогульщика после четвертого прогула можно было отправить в суд для несовершеннолетних. Теперь это запрещено. Лодыря надо «поддерживать», направляя в какие-то «консультационные центры», где ему «помогут в учебе». На родителей могли наложить штраф до 250 долларов. Это отменили — как можно так обременять бедные семьи! 16-летнему подростку, имевшему много прогулов, могли отказать в получении водительских прав. Запретили и это.
Словом, вместо наказаний введено уговаривание. Его эффект нетрудно себе представить.
«Лос Анджелес таймс» немедленно разразилась пламенной статьей в поддержку безумных законов с таким выводом: «Если изучение вопроса покажет, что учеников из меньшинств несправедливо выделяют для наказания, то отдел образования должен решительно положить этому конец как нарушению гражданских прав учащихся. Каким бы ни было наказание — удаление из школы или очистка территории — если афро-американского школьника наказывают более сурово, чем белого, это безобразная несправедливость, и она должна быть прекращена».
Но это только цветочки.
В 1991 году молодой афроамериканец Маркус Робинсон заявил приятелю, что сейчас «найдет себе беляша». Искал он его недолго, а найдя, выстрелил 17-летнему Эрику Торнблому прямо в лицо и забрал у покойника 27 долларов. Робинсона приговорили к смертной казни. Но в 2009 году, когда он отсидел 18 лет и был живехонек, в его штате Северная Каролина приняли «Закон о расовой справедливости». В 2012 году этот закон впервые применили к Робинсону, и судья задним числом заменил ему казнь на пожизненное. Потому что убийца — угнетенное меньшинство, и когда для суда над ним подбирали присяжных, то черных якобы отводили в три раза чаще, чем белых. Почему их отводили — из-за их расы или по другим причинам — разбираться не стали. Судья решил, что присяжные были подобраны несправедливо — девять белых, один индеец и всего два черных. Так что убийца еще поживет по той простой причине, что он чернокожий и, следовательно, жертва несправедливости. Прокурор назвал новый закон оскорблением прокуратуры и судей, но кто его слушает...
Главное — не сажать черных в тюрьму
Сейчас кампания «по борьбе с расизмом» приняла совсем чудовищный оборот.
Был такой Джеймс Уилсон, профессор социологии, который скончался в прошлом году в возрасте 80 лет. Автор многих книг. Был удостоен при Буше высшей награды — Президентской Медали Свободы. Сенатор-демократ Мойнихен даже назвал его «умнейшим человеком в стране». В 1982 году Уилсон вместе со своим коллегой Келлингом радикально повлиял на работу американской полиции, опубликовав статью под названием «Разбитые окна: полиция и безопасность жителей». В США тогда разгулялась преступность. Между 70-ми и началом 90-х годов число преступлений с применением насилия выросло вчетверо, краж и грабежей — вдвое. Статья была основана на простой и разумной мысли: полиция должна больше следить за общественным порядком. «Мелкие» преступления («разбитое окно, на которое не обращают внимания») неизбежно ведут к крупным. Нельзя оставлять безнаказанными такие вещи, как появление в пьяном виде, проституция, владение и торговля пусть даже небольшим количеством наркотиков. Это поможет предотвратить более серьезные преступления.
Горячим сторонником теории разбитых окон стал Уильям Брэттон, шеф полиции Нью-Йорка в 1990-ые годы, затем Лос-Анджелеса в 2000-ые. Как только арестов за «мелкие» нарушения стало при нем на 30 процентов больше, в Нью-Йорке число серьезных преступлений снизилось на 33 процента, а убийств — на 50 процентов. Точно то же самое произошло в Лос-Анджелесе всего за семь лет его работы. Помог снизить преступность и закон «до трех раз» (Three strikes law). Он был направлен против рецидивизма. За третье преступление арестованный получал от 25 лет до пожизненного.
Преступность упала, а население тюрем, соответственно, выросло до двух миллионов человек.
И вот сейчас все это объявлено происками врагов негритянского народа.
Еще в 2010 году в Калифорнии вынесли на референдум 19-ую поправку к конституции штата. Она объявляла марихуану законной. 53,5 процента калифорнийцев поправку отвергли, и она не прошла. За легализацию «травки» голосовало 46,5 процентов. Самое замечательное, что среди этих людей оказались полицейские. Но только чернокожие. Рон Хэмптон, глава Национальной Ассоциации Чернокожей Полиции, насчитывающей 15 тысяч членов, вынес решение — его организация должна поддержать поправку. Тем самым, по его словам, «будут уничтожены законы, оказывающие отрицательное воздействие на негритянское население. Это значит, что мы будем отправлять за решетку меньше афроамериканских мужчин, женщин и детей, которые употребляют наркотики». То есть, отрицательно влияют на людей не наркотики, а законы против них. Сколько «употребляющих» мужчин, женщин и детей будет отправлено в больницы и на кладбища, Хэмптон не уточнил.
Ведущая негритянская организация NAACP тоже поддержала поправку, «ссылаясь, — по сообщению «Лос-Анджелес таймс» от 20 августа 2010 года, — на непропорциональное число арестов и заключений в тюрьму афроамериканцев, пойманных с марихуаной».
Значит, главное — не сажать черных в тюрьму. Не потому, что они ни в чем не виновны, а потому, что их там получается «непропорционально» много.
Корнел Уэст
И вот уже профессор Принстона Корнел Уэст 3 февраля сего года читает в церкви Пасадины лекцию «Новый Джим Кроу».
65-летний Уэст — афроамериканец, член организации «Демократические социалисты Америки». Темой его докторской диссертации были «Этические измерения марксистской мысли». В 2002 году был уволен из Гарвардского университета за профнепригодность — лекций не читал, трудов не писал, отдавая все силы посещению политических собраний. Но, конечно, был тут же подобран Принстоном, где занимается «афроамериканскими исследованиями».
А «Джим Кроу» — это законы, существовавшие с 1876 по 1965 годы в южных штатах. Они объявляли черных и белых «отдельными, но равными». Это была сегрегация афроамериканцев при покупке жилья, приеме на работу, службе в армии, пользовании общественными местами. Вот уже полвека, как эти законы отменены Конгрессом, и черные обрели равные со всеми гражданские права. Но Уэст утверждает, что расистские законы якобы возродились сейчас с новой силой.
Он пишет: «Слишком давно не было у нас массовой борьбы против тех, кто отовсюду нападает на бедных и беззащитных людей. А ведь был героический труд таких интеллектуалов, борцов за свободу как Анджела Дэвис!» (Рядом с этим, слишком хорошо памятным нам именем он приводит имена еще четверых борцов, придерживающихся сходных взглядов).
Анджеле Дэвис сейчас 69 лет. Она принадлежала к руководству компартии США и дважды баллотировалась в вице-президенты партии. Вышла из нее в начале 90-х годов после внутрипартийного раскола.
В 1970 году 17-летний чернокожий школьник вместе со своими сообщниками похитил в зале суда судью Хейли, прокурора и трех женщин-присяжных. Судья, прокурор и одна присяжная погибли в перестрелке. Оружие убийцам купила и передала Дэвис. Ее арестовали и судили. Однако, «прогрессивные» силы мира добились того, что суд присяжных (все они были белыми) вынес решение о ее невиновности. Дэвис стала знаменитой активисткой и развернула борьбу против «индустриально-тюремного комплекса». Правда, когда к ней обратились за помощью чехословацкие диссиденты, она отказала им, заявив, что их место в тюрьме. (За это ее публично осудил в Америке Солженицын, а она обвинила его во лжи). Вплоть до 2010 года профессор Дэвис преподавала в университетах. Будучи лесбиянкой, она борется за права «сексуальных меньшинств». В 2011 году выступила с призывом «закрыть все тюрьмы».
И вот сегодня, опираясь на авторитет этой героини и ей подобных, Корнел Уэст клеймит государство, которое «отправляет в тюрьмы сотни тысяч бедняков — драгоценных черных мужчин (и все больше и больше женщин) во имя выдуманной «войны с наркотиками». Пора разбить расистскую кастовую систему. Нам нужна революция и переход власти от олигархии к народу — и для этого мы готовы жить и умереть!»
Своими лекциями Уэст развивает идеи, изложенные в только что вышедшей книге некоей Мишель Александер «Новый Джим Кроу». Я прослушала на интернете интервью Александер — разумеется, профессора и адвоката по гражданским правам. Мягко и вкрадчиво эта элегантная чернокожая дама объясняет, что пришла пора уничтожить руками молодежи самое большое зло нашего времени — массовое заключение в тюрьмы. Она без устали ездит по университетам и разоблачает войну с наркотиками, которая «на самом деле является войной с афроамериканцами, нацеленной на то, чтобы сделать их гражданами второго сорта». Сажая за наркотики — а это ведь такие легкие, ненасильственные проступки — система якобы избирательно наказывает только людей с черной и коричневой кожей. (Латинос пришлось тоже причислить к страдальцам, потому что их участие в торговле наркотиками, руководимой, как правило, мексиканской мафией, замолчать уже невозможно). Можно представить себе, с каким восторгом принимают эти идеи студенты, затягиваясь очередной порцией «травки».
Джанго — Кристофер Дорнер
И кто же вторит бреду, распространяемому красноречивой профессоршей? Кто говорит: «Рабство в Америке по-прежнему продолжается. Законы о наркотиках, отправляющие так много черных мужчин в тюрьму, это и есть рабство»? Это заявляет гордость американского кинематографа — Квентин Тарантино.
В начале февраля страна пережила очередной кошмар. 33-летний Кристофер Дорнер, поступивший после военной службы в полицию Лос-Анджелеса, был в 2009 году оттуда уволен. Причиной стала его недисциплинированность и донос на коллегу, которую Дорнер обвинил в избиении арестованного. Последовал разбор его дела, в результате чего донос был признан лживым, и работа Дорнера в полиции закончилась. По свидетельству его «герлфренд», он был тяжелым параноиком. Когда Дорнера не восстановили на работе даже после его обращения в суд, он написал «манифест» и поместил его в интернете. Я не поленилась прочесть это длиннейшее произведение. Сперва автор долго перечисляет, кто и когда, начиная со школы, называл его «ниггером», и как он бил и душил обидчиков. Потом идут жалобы на расизм, несправедливость и жестокость полиции. Затем следуют слова: «вы разбудили спящего гиганта!» — то есть, Дорнера, который объявляет полиции войну. Он призывает «граждан-бойцов» не оказывать медицинской помощи тем, кого он сразит, «потому что они дали бы вам истечь кровью», а также не оплакивать «этих сволочей». Детям «ликвидированных полицейских» он объясняет, что их отцы были «тиранами, ставшими на путь моральной коррупции». Чем дальше, тем путанее и бессвязнее становится текст. Дорнер дает указания Обаме, как ему работать, вспоминает, как у него украли часы в школе, перечисляет своих друзей по военной службе, завещает свой мозг науке, хвалит любимых артистов и музыкантов...
Начал он как раз с детей полицейских. Подстерег на паркинге и застрелил Монику Кван, 28-летнюю тренершу по баскетболу, и ее чернокожего жениха, 27-летнего университетского охранника Лоренса. Кван была дочерью отставного капитана полиции, который при разбирательстве дела Дорнера выступал как его защитник. Видимо, не так защищал. Затем Дорнер убил полицейского и бежал в горы. Там его нашли, разразилась бешеная перестрелка, в ходе которой Дорнер убил еще одного блюстителя закона. Когда загорелся дом, где он забаррикадировался, Дорнер пустил себе пулю в лоб.
В течение недели, когда шли розыски Дорнера, немало отморозков выражали в интернете восхищение этим народным героем. «Он вновь разжег во мне желание убивать белых», — сообщал один. И почти все из них называли его... Джанго. Современным Джанго, настоящим Джанго. Но всех переплюнул чернокожий профессор Колумбийского университета Марк Ламонт Хилл. Выступая на канале Си-Эн-Эн, этот 34-летний благообразный господин сказал: «Манифест Дорнера вовсе не безумен. У этого человека был план и миссия. Люди поддерживают его потому, что он был обижен системой и мстит ей. Смотреть сагу Дорнера — все равно что смотреть «Джанго освобожденного» в реальности. Это, в общем, увлекательно (exciting).»
Черная ночь сумасшествия опускается на Америку, где власть постепенно захватывают безмозглые фанатики левацких идей.
На сайте «Гнилые помидоры» фильм Тарантино поддерживают 89 процентов критиков и 94 процента зрителей. Олин критик называет картину замечательно остроумной, великолепной сагой, мощным эпосом. «А если кто будет настаивать, что этот шедевр — безответственная чушь, сделанная в погоне за сенсацией, тот заслуживает, чтобы его заковали в кандалы». Не знаю, случайно ли, что автор этой рецензии выступает под именем Дэвид «Бешеный пес» Брэдли.
•
24 февраля в Лос-Анджелесе состоялась церемония присуждения премий «Оскар». Квентин Тарантино был удостоен «Оскара» за сценарий к фильму «Джанго освобожденный», а Кристоф Вальц удостоен «Оскара» за лучшую мужскую роль второго плана (доктор Кинг Шульц).
Добавить комментарий