veterans k19.jpg
Первые дни плавания были спокойными. Но утром 4 июля система охлаждения одного из двух атомных реакторов вышла из строя. Технической службе удалось загасить огонь (пламя было «особое», фиолетового цвета) и опасный отсек задраить. Это смогли сделать пятеро из группы «атомщиков», возглавляемой молодым инженером Борисом Корчиловым. Однако последующий взрыв реактора не исключался...
Первый помощник и зам. по политчасти предложили капитану немедленно высадить команду на близкий, хоть и скалистый берег норвежского острова Ян-Майен, а оттуда уже по радио запросить помощи. Но капитан, несмотря на возраставшую радиоактивность помещений, покидать подлодку не хотел — и приказал дать радио-сообщение о случившемся, надеясь, что их передатчик все же услышит какое-нибудь советское судно. Чтобы предотвратить возможные «возражения», он распорядился, во-первых, выбросить за борт наличное оружие (оставив в своих руках пять пистолетов), а во-вторых, команде выдать по 100 грамм «для ободрения».
Только через 10 часов движения на юг встретилась им другая подлодка, тоже участница маневров, — и в нелегких условиях сильной качки (сходни установить не удавалось) команда смогла покинуть К-19. Вскоре подошел эсминец «Бывалый», и команда, побросав в воду зараженную радиоактивностью одежду, перешла на этот эсминец, где их сразу отправили в баню (некий эсминцевский здоровяк, не признав в голом человеке капитана, похлопал его по плечу и воскликнул: «Ну, дружок, теперь на досрочное списание с флота!»). Потом командой занялись врачи и дозиметристы. Через три дня, уже в порту Полярном, адмирал Бабушкин пытался убедить, что «во всем виноват Затеев», но по просьбе команды этого рьяного «особиста» убрали, а прибывший в Полярный морфлотовский представитель поблагодарил их за хорошую службу. Но продолжал висеть вопрос, ждет ли их госпитальная койка — или тюрьма?
Получивших большие дозы облучения вскоре отправили в Москву, остальных же взялись лечить на месте. При этом спасти удалось не всех, ведь у медиков опыт лечения подобных заболеваний был невелик — он появился позже, после Чернобыля... Потом всем облученным выдали документ с одинаковым диагнозом «астенически-вегетативный синдром» (радиоактивность не упоминалась — как же, высокая секретность!) и отправили, кого продолжать службу, а кого и на пенсию. В результате облучения в течение нескольких ближайших суток скончалось 6 человек, а впоследствии — ещё 2 человека.
В этом же году в Москве состоялось расширенное совещание на тему аварии, причем (как впоследствии вспоминал Затеев) в защиту его действий выступил лишь академик Анатолий Александров (в последствии, президент Академии наук СССР); не раз капитана еще тягали на разборки случившегося... А когда прошли разборки и умерших захоронили, то улице северного поселка Гаджеево присвоили имя погибшего инженера Корчилова, нескольким членам экипажа вручили медаль «За храбрость», а капитана, наградив орденом Красного знамени, отправили продолжать службу. До конца своей жизни капитан не мог забыть свою подлодку К-19 и всячески помогал родителям погибших моряков.
Причину аварии потом установили: ею оказались трещины в трубе системы охлаждения реактора, появившиеся, скорее всего, еще при изготовлении этой системы, при сварке... В конструкцию новых подлодок была введена вторая, аварийная система охлаждения.
На происшедшее с К-19 активно откликнулся главный разработчик первых атомных подлодок инженер Николай Григорьевич Мормуль. Он и ранее требовал ввести более обстоятельную проверку перед сдачей подлодок в эксплуатацию («Но ведь это задержит отчеты главному командованию! — возмущался адмирал Сергей Горшков, который решил этого разработчика уволить «за непатриотическое поведение»). Так «непокорного инженера» от разработок отставили — и лишь в конце 80-х, прислушавшись к его требованиям, немилость сняли — и присвоили звание контр-адмирала.
После многих лет службы капитан Николай Затеев в 1978 году вышел «в резерв». Подлодку К-19 отремонтировали — и она, хоть и прославившаяся своей «неудачливостью», продолжала плавать, а в 90-е годы была списана и отведена на мертвую стоянку. Официальное сообщение об аварии на К-19 появилось в печати лишь через 28 лет, при Горбачеве.
Несколько неожиданно, но на аварию К-19 откликнулась американская кинематография. В конце 90-х годов о случившемся с этой подлодкой узнала кинорежиссер Кэтрин Бигелоу — и отправилась вместе со сценаристом в Москву «за подробностями». Капитана Затеева уже не было в живых, но она встретилась с его вдовой и членами команды, а также побывала в ленинградском клубе подводников. Поначалу фильм собирались снимать в Мурманске, но тогдашние российские чиновники были не лучше давних советских, так что съемки перенесли в английский Галифакс. В фильме приняли участие лучшие американские актеры, и в нем особенно остро прозвучал вопрос: что важнее, спасать ли экипаж, людей, — или саму подлодку?
Этот фильм (K-19: theWidowmaker) вышел на экраны в 2002 году, менее чем через два года после аварии атомной лодки «Курск», которая погибла, унеся жизни всей команды — 118 человек. Выдвигались разные причины ее гибели: и подрыв на глубинной бомбе, и взрыв собственной торпеды, и столкновение с иностранной подлодкой... Окончательный вывод, если и был сделан, то хранится в закрытых документах, об этой трагедии сейчас пишется просто «авария». Характерно, что от немедленной помощи иностранцев — англичан и норвежцев, хорошо знакомых с этим морским районом — российские власти поначалу отказались. Однако, не сумев добраться до лежащей на дне подлодки, дали (на пятые сутки) «добро» норвежцам, и те, несмотря на шторм, смогли проникнуть в отсеки «Курска». Увиденное там говорило о неожиданном взрыве... (Кто интересуется подробностями, может взять изданную в том же году книгу М.Курушина «Подводная лодка «Курск», где очень живо и со знанием дела рассказывается о лодке и ее аварии).
Впоследствии и Россия, и США (да и другие страны) убедились, что даже при тщательном соблюдении всех правил эксплуатации, атомные подлодки продолжают оставаться опасными. И поэтому сейчас, в XXI веке, число их значительно уменьшилось, а оставшиеся используются разве что в разведывательных, «шпионских» целях.
Добавить комментарий