saloon-w.jpg
Задумано еще не значит сделано. Главная проблема оказалась в дефиците салунов как таковых. Прочесываю телефонный справочник, затем интернет. На миллионный Луисвилл всего два салуна — Trixie Knockout Saloon и Lone Star Saloon — но с классическими прототипами у них мало общего. Первый — стриптиз-бар, второй — обычный ресторан, стилизованный под Старый Запад. Провожу собственное расследование: в конце концов не цунами же смел салуны в моем Луисвилле — в начале прошлого столетия их в городе насчитывалось 840 — и что-то должно остаться от этих славных питейных заведений? Еще в 1970-х в даунтауне работал местный черный “Коттон клаб” Top Hat, куда любили ходить даже белые, или Bloody Bucker, знаменитый постоянными перестрелками и поножовщиной. Увы, их больше нет. Роюсь в местных архивах и справочниках, совершаю визиты в луисвиллские бары, ведущие родословную от своих знаменитых предшественников. Среди уцелевших Coyotes, Colonial Gardens, Darkstar Tavern, Bobby J’s . Но Федот уже не тот.
Как бы то ни было, “хождение в народ”, встречи и беседы с владельцами и менеджерами бывших салунов, а ныне благопристойных баров и таверн, не прошли впустую. Главный вывод: не искать черную кошку в темной комнате — настоящих салунов, как мы их представляем по ковбойским фильмам, в Америке уже нет. Салуны были порождением своего времени и ушли вместе с ним, став частью истории. Что ж, раз нет другого выхода, предлагаю заглянуть вместе со мной в салунное прошлое Америки.
Начнем с того, что не надо путать американский салун с салоном мадам Шерер. Одна лишняя буковка в слове (saloon — salon) , но разница огромная. Салон — это нечто изнеженное, аристократичное, пахнущее тонкими духами; салун — грубое, народное, с запахом виски и конского пота. Анекдот-быль из салунной жизни. Ковбой — с ногами на столе — заказывает пиво и к нему бутерброд с сыром. Официант кладет заказ к подошвам клиента. Капризный ковбой жалуется на скверный запах от сэндвича, на что невозмутимый официант рекомендует клиенту: “Сэр, уберите сапоги со стола, тогда ваш сыр будет пахнуть сыром”.
У американских салунов два прародителя. На востоке страны — ирландские и немецкие иммигранты, привезшие с собой традиции европейских пивных и пабов. В Америке, как и на их родине, салуны ориентировались на обслуживание своей округи. Чужие захаживали редко. Часто хозяева салунов были по совместительству владельцами винокурен или небольших breweries — пивоварен. Отсюда поощрялся местный алкогольный патриотизм. В одном из старых баров Луисвилла я как-то увидел историческую табличку: “Джентльменам, пьющим иностранные напитки или из других штатов, в долг не наливают”. На Диком Западе салуны появлялись по мере продвижения разношерстного интернационала вглубь страны. В качестве салуна могла служить кибитка предприимчивого фронтира, палатка, сарай, а то и две пустые бочки с поперечной доской-прилавком в тени редкого в тех местах дерева. Хотя питейные заведения в обеих частях страны назывались одинаково, настоящие салуны были только на Западе. В восточных кабаках отсутствовала неповторимая атмосфера баламутного авантюрного Запада.
Точной даты появления салунов, естественно, не знает никто, с долей приблизительности где-то в 1820-х годах. Расцвет пришелся на вторую половину XIX-го столетия. Так как салуны обычно были первыми более-менее капитальными сооружениями в городах Запада, поэтому нередко служили малосовместимым целям. В здании одновременно могли быть салун и мэрия, салун и суд, салун и острог. Салун был не просто трактиром, а за неимением другого, своего рода культурным центром округи. Собственно, салун родился из реалий Запада. На одного романтика или подвижника-миссионера приходилась дюжина уголовников, головорезов и авантюристов, редко обремененных семьями.
saloons w.jpg
Со временем салуны стали строить по “типовым проектам”. Обычно здание было двухэтажным. На первом ели, пили, танцевали, играли в карты и биллиард; второй этаж отводился под номера постояльцев и комнаты для салунных девушек. Непременным атрибутом любого салуна был бар с полированной дубовой стойкой. Ассортимент напитков был небогат — два-три сорта виски и пива, но по вполне доступным ценам. С учетом того, что публика изысканными манерами не отличалась, плевала, сморкалась и бросала объедки, где попало, полы посыпали опилками. Хотя нравы с тех пор несколько улучшились, в ряде сегодняшних ресторанов “под Запад” сохранилась эта традиция. Например, в сети Texas Roadhouse. Только вместо объедков, клиенты сорят шелухой бесплатных арахисовых орехов. Удовлетворяют ностальгические инстинкты.
Первый вопрос, каким задаются современники, почему в салунах такие странные двери, не как обычные, а из двух створок на пружинах, открывающиеся внутрь и наружу? Когда человек стоит за ними, то видны голова и ноги. Версий много, от экзотических до тривиальных. Чтобы хозяину было видно, кто идет; чтобы пьяным посетителям легче выходить; чтобы их же проще выбрасывать; чтобы в жарком климате Запада в помещении была хоть какая-то вентиляция. В конце концов, в нормальной двери не было необходимости — салуны работали 24 часа в сутки без выходных и праздников.
В зависимости от местных условий одни салуны специализировались на карточных играх, другие на боулинге или биллиарде, третьи на танцах, четвертые были универсальными. Салуны Запада были сегрегированными заведениями. Индейцев не подпускали на ружейный выстрел, китайцев, коих немало осваивало West, с большой неохотой, неграм вход разрешался, но без права участвовать в азартных играх. Из белых не жаловали солдат — среди них было много дезертиров и больных венерическими заболеваниями.
Существовал салунный кодекс поведения. Мужчины обращались друг к другу только по имени. Спрашивать фамилии и детали биографии считалось верхом бестактности. Так как у большинства было темное прошлое, этих тем старались избегать, а чересчур любопытные могли получить пулю. Только вошедшему предлагалась выпивка за счет доброхота. Отказ равнялся оскорблению, и новичка, не отходя от бара, начинали учить “хорошим манерам в приличном обществе”. Осуждалась выпивка “на шару”, когда посетитель заказывал дринк, заведомо не имея денег.
Хозяевами салунов на Старом Западе часто были отпетые гангстеры вроде Дикого Билла, Бэта Мастерсона, Дока Холлидея. Через салуны проходила контрабандная торговля спиртным и оружием. Владелец-гангстер Боб Янгер говорил: “Мы — жесткие мужчины и выбираем жесткие пути”. Вокруг салунов формировались банды и преступные группировки. Здесь же сводились счета между крутыми парнями и, вообще, убийства по пьянке считались обыденным делом. Участника крепкого застолья могли пристрелить по пустячному поводу или даже повесить у входа в салун.
Особая тема “салуны и женщины”. На Диком Западе на одну женщину приходилось несколько десятков мужчин, а в Калифорнии в период Золотой лихорадки так и, вообще, одна на сотню. Ковбойская мораль была менее требовательной к прекрасному полу, чем на пуританском Востоке, впрочем, ничего другого не оставалось в условиях тотального женского дефицита. Правда, кое-что было и общим — посещение салуна женщиной из “приличной семьи” считалось верхом безнравственности. Но были и исключения. На Востоке — это жены и дочери хозяина в качестве официанток и обслуги, на Западе так называемые салунные девушки.
Если судить по фильмам-вестернам, салуны были не только питейными заведениями, но и одновременно борделями. Это не совсем так, хотя грань была весьма зыбкой и тонкой. Виноваты в этой путанице салунные девушки. В глазах респектабельных леди saloon girls считались падшими женщинами, на самом деле, они были вроде американских гейш, хозяева нанимали их не для проституции. Девушки встречали клиентов, танцевали с ними, составляли компанию одиноким мужчинам, провоцировали на выпивку или игру. Контингент girls — фермерские дочки, соблазненные объявлениями о легких заработках, либо молодые вдовы с “хорошей моралью”. Многие быстро выходили замуж, поэтому была постоянная “текучка кадров”.
Девушкам платили приличные по тем временам деньги — по 10 долларов в неделю, а так же комиссионные от танцев и спровоцированной выпивки. Салунные девушки носили юбки ярких цветов до колен или чуть ниже, высокие туфли-сапожки на шнурках, шелк и кружева шли на соблазн одичавших от отсутствия женщин ковбоев. Танцы обычно начинались в восемь вечера. Каждый танец с девушкой был платным, иные гёрлз имели за ночь до полусотни ангажементов и зарабатывали за смену больше, чем их кавалеры за месяц. Девушек на всех не хватало, и ковбои шли в пляс с ковбоями. Те, кто был в роли дамы, повязывал руку шейным платком. Не здесь ли истоки будущих геев?
Высокие заработки салунных девушек делали проституцию бессмысленным занятием. Плюс они имели подарки от щедрых поклонников и обожателей. От них же нередко головную боль. Пьяный кавалер мог избить девушку и даже убить. Правда, это плачевно заканчивалось для него самого, что не меняло сути дела.
В любом случае работать салунной девушкой было небезопасным занятием. Находиться постоянно в гуще мужчин, ежедневно иметь дело с алкоголем и не впасть в соблазны, было непросто. Салунную девушку от проститутки отделял один шаг. Фактически каждый таун на Диком Западе имел минимум пару shady ladies , работающих под видом швей, кухарок и прачек. Нередко до 25% немногочисленного женского населения пополняли ряды проституток — “нимф прерий”. Хотя официально проституция была запрещена, число борделей росло как на дрожжах. Как правило, проститутки работали в гостиницах, борделях, на дому, но не в салунах. Салун был лишь своего рода “офисом”, местом знакомств, остальное происходило вне его пределов. Что, впрочем, в последующем не спасло его от народного гнева. Точнее, женского.
К концу XIX-го столетия вектор общественного мнения сместился в сторону резкого осуждения алкоголя. Воплощением всех грехов стали салуны — “сатанинские” заведения заполонили страну. Например, в Джейтауне — пригороде Луисвилла, где я живу — на 315 жителей приходилось 12 церквей и 20 салунов. Салун не только спаивал мужскую часть населения Штатов, но и оставлял семьи без средств к существованию — мужчины спускали заработанное в карты и на проституток. Спасать мужчин взялись их жены. Они объединились в Антисалунную Лигу. Организация, выглядевшая поначалу опереточной, впоследствии показала себя серьезной политической силой, добившейся невероятного — введения в стране в 1919 году “сухого закона”. Great Prohibition просуществовал 14 лет и явился братской могилой салунов США.
Среди наиболее яростных борцов с салунами прославилась моя землячка Кэрри Нейшн. Ее первый муж рано умер от белой горячки, и женщина решила посвятить свою жизнь борьбе с алкоголем. Неистовая гвардейских габаритов Кэрри врывалась с толпой женщин в салуны. В одной руке она держала Библию, в другой тесак мясника. Толпа громила в салунах все подряд. Кэрри Нэйшн умерла в 1911 году, но ее наследие ощутимо по сей день. В штате Кентукки из 120 графств в 80-ти — “сухой закон”. В их числе графство Бурбон — родина виски-бурбона. Доходит до анекдота. Во время ежегодных фестивалей бурбона в графстве нельзя выпить даже рюмку виски.
Но не все так грустно. После Великого Запрета минуло семьдесят с лишним лет. Как по мановению палочки волшебника, в стране возродились сотни тысяч баров, пабов, ресторанов, таверн, танцзалов... Социальная революция 1960-70-х годов тоже внесла свои коррективы. Исчезла сегрегация, женщина в баре сегодня будничное явление. Появились бары по интересам: для одиноких, геев, спортивные, музыкальные, национальные... Но если приглядеться внимательней, в большинстве из них можно найти приметы салунного прошлого. О связи времен свидетельствуют архитектура в стиле Старого Запада, названия, интерьеры, меню, сама атмосфера клубов и баров.
Салун, конечно, умер. Но да здравствует салун!
См. также статью Валентины Бакмастер «Еще раз о салуне»
Добавить комментарий