Состоявшийся в январе 42-й фестиваль еврейских фильмов был организован обществом кино Линкольн-центра и Еврейским музеем Нью-Йорка. Всего на фестивале было представлено 29 фильмов, в том числе короткометражных и видео, из десяти стран, в числе которых США, Норвегия, Израиль, Таджикистан. Около половины пришлось на документальные фильмы.
Для меня самая что ни на есть любительская лента, на которой запечатлено значительное, или даже эпохальное событие, более впечатляюща, чем отснятый на этом материале многомиллионный боевик, в который для вящего эффекта втиснута душещипательная любовная история. Ибо, при всем своем несовершенстве, она сохраняет дух подлинника , в то время, как павильонные съемки, какими бы реалистичными они ни были, всегда несут печать вторичности. Киношники в будущем вряд ли пройдут мимо американской трагедии, получившей название “девять-одиннадцать”, просто еще не отстоялись боль и ужас этого дня, но вряд ли они сумеют создать что-либо более страшное, чем снятые любительской камерой образы “складывающихся”, окутанных дымом “близнецов” и падающих с них в бездну маленьких фигурок... С болью в сердце наблюдая по телевизору леденящие душу кадры последствий цунами, не могу избавиться от мысли, что ничего более страшного, чем эта опустевшая, покрытая мусором земля, эти аккуратные ряды трупов, похожих на больших кукол, эти страдающие, изможденные лица детей и людей, несущих привязанные к палкам трупы — ни Хичкок, ни Спилберг не придумают...
 |
Из двух художественных фильмов, которые удалось посмотреть в первые дни пресс-просмотра, хочу отметить фильм английского режиссера Пола Морисона “Wondrous oblivion”, (“Чудесное забвение”) и израильтянина Сави Габизона “ Nina’s Tragedies” (“Трагедия Нины”). Не вдаваясь в подробности, не зная даже имени режиссера, можно сразу сказать, что первый фильм создал англичанин: таким приглушенным по тональности, взвешенным и рационалистичным он оказался. Пол Моррисон охарактеризовал его, как драматическую комедию, хотя это типичная мелодрама с сильной идеологической начинкой.
Главный герой — еврейский подросток Дэвид (его играет восходящая звезда английского кино Сэм Смит). Присутствие в кадре ребенка, да еще такого ясноглазого и белолицего, как Сэм, должно бы обречь фильм на удачу. Увы! Протагонистом Дэвида является черный, как антрацит, и при этом невыносимо положительный Деннис (Делрой Линдо). Отец Дэвида Виктор — польский еврей (Стэнли Таунсед), мать, молодая и симпатичная Рут (Эмили Вуф) — из Германии. Семья Денниса — эмигранты из Ямайки. На тихой уютной лондонской улице, где живут респектабельные (читай “белые”) люди — это первая чернокожая семья. Обыватели (сплошь злые белые старухи) в ужасе и панике. Они с трудом терпят еврейскую семью, а тут еще эти негры, которые для чего-то выкорчевывают дерево на своем участке и сооружают какие-то сети (как выяснилось, для игры в крикет). Чей-то великовозрастный подонок-внучок ночью поджигает дом новоселов и угрожает расправой их лояльным еврейским соседям.
Ох, не от хорошей жизни снял Пол Морисон этот фильм, закамуфлировав события сегодняшней Англии под 60-е годы! Выходцы из слаборазвитых стран и бывших колоний и сегодня чувствуют себя в туманном Альбионе не очень уютно. Дело чести киноискусства вступиться за дискриминируемое меньшинство, но желательно делать это не так прямолинейно.
Деннис обучает игре в крикет соседского мальчика, который бредит крикетом, но совсем не умеет играть, за что его презирают однокашники и третирует тренер. Черный рыцарь настолько безупречен, что отвергает любовь мамы этого мальчика, к которой он сам неравно дышит... Юный герой под руководством мастера становится чемпионом школьных состязаний и в одночасье завоевывает уважение команды и тренера. Все кончается хорошо: злые соседи проникаются сочувствием к пострадавшим и даже отстраивают для них заново крикетную площадку, вызвав непрошенные слезы на глаза героя. Не последнюю роль в примирении сыграло то обстоятельство, что чернокожий эмигрант оказался мастером крикета, которые англичане считают своей национальной игрой. Такая вот история...
Герой израильского фильма “Трагедия Нины” — тоже подросток. Ему уже 14 лет и это накладывает на его ощущения сексуальный отпечаток. Если одиннадцатилетнего Дэвида ничего, кроме крикета не интересует, то Надава (Авил Элькабетс) очень даже интересует его молодая, красивая и недавно овдовевшая тетя Нина. (Аелет Джули Зурер) И отнюдь не только, по родственному: он в нее влюблен, хотя, возможно, сам себе не отдает в этом отчета. Никто ему не объяснил, что он просто переживает стадию полового созревания, и что бушующие гормоны заставляют его подглядывать за ней и за другими женщинами.
Да и кто бы мог объяснить? Отец, который бросил его с матерью? Он знать его не хочет. Сексуально-активная мать? (Анат Ваксман). У нее есть любовник и полно своих проблем. Ко всему, она еще должна опекать младшую сестру, которая должна родить и тяжело переживает смерть мужа. Поэтому Алона на время перебирается вместе с сыном к Нине.
 |
Так Надав попадает в волнующую близость к тете. Отныне его жизнь наполнена подглядыванием и подслушиванием интимных звуков и сцен окружающей его взрослой жизни. Мы смотрим на мир его глазами через неплотно пригнанные шторы, сквозь стекло, занавески на окнах и щели. Это — типичный подростковый вуайеризм, род извращения, свойственного мальчикам в период полового созревания. Сценарий фильма написал Сави Габизон, воплотивший в нем свои философские и художественные принципы и свои фантазии. Он же его и поставил в полном соответствии со сценарием. По Габизону, характер творческой личности состоит из двух сторон — вуайеристской и нудистской. Нудисту свойственны спонтанность, риск, оригинальность, вуайеристу — знание, осторожность и объективность. Эти два качества в соединении и образуют тот сплав, который необходим автору для воплощения своего замысла.
По жанру этот фильм — драма с проблесками юмора. И сюжет ее не так прост, как кажется на первый взгляд: в нем есть и мистика и побочные линии. Сави Габризон — режиссер размашистый и щедрый, и ни от одной из своих задумок отказываться не желает. Мистика же заключается в том, что после смерти мужа Нина несколько раз встречала его на улице в довольно странном виде — голышом, а однажды он даже заглянул к ней в окно. Замечу попутно, что политические мотивы в этом фильме отсутствуют, тема террора, на которой помешаны все израильские СМИ, никак не муссируется. О Хаймоне, ее муже, только и известно, что он погиб в теракте. Режиссер объяснил свою позицию тем, что политический подход к этой проблеме требует почти исключительно черно-белой краски, а он предпочитает “нюансы”.
“Нюансов” и впрямь хватает. Человек, разгуливающий по улицам Тель-Авива в чем мать родила, как две капли воды похож на ее покойного мужа, но это... не он, а нудист Алекс. Это он заглядывает в ее окно. Нина отчаянно тоскует по мужу, но находит утешение в любви эксцентричного фотографа Авиноама (Алон Абутбул), к которому ее бешено, по-взрослому, ревнует Надав. Свои недетские чувства к ней он записывает в дневник, который каким-то образом попадает к директору школы. Следует вызов отца и чтение отрывков из дневника. Отец, который давно не живет в семье и никак не влияет на воспитание сына, не знает, что делать и с чего начать. К тому же сын наотрез отказывается с ним встречаться. Примирение и раскаяние наступают в больнице, когда у отца обнаруживают неоперабельный рак. Провожает отца на кладбище уже повзрослевший и многое понявший Надав.
А у Нины начинаются схватки по дороге в больницу, куда везет ее сестра. Машина застревает в пробках, а на одном перекрестке ей мешают проехать танцующие хасиды. Хасиды танцуют истово, к ним присоединяются прохожие и таксисты, из стоящих машин. Эту раскованную, красочную, но не имеющую прямого отношения к сюжету сцену, режиссер превратил в ритуальную и считает одной из своих находок. Или эпизод с африканскими москитами, которые покусали директрису так, что ее лицо покрылось страшными ранами. Надав говорит, что после укусов африканскими москитами человек остается дома минимум на две недели, а она пришла на работу на следующий день только для того, чтобы предъявить его отцу злополучный дневник.
Нина рожает сына в машине, не доехав до больницы. Надав примиряется с существованием “соперника”.
Исполнителя роли Надава Габизон искал давно. Он просмотрел и прослушал 500 претендентов, и выбрал Авива по внешним данным, не подозревая, насколько был удачным этот выбор. Авив, впервые в жизни снявшийся в кино, оказался смышленым и талантливым актером. Режиссер работал с ним, как со взрослым...
Рождение. Смерть. Жизнь, Любовь. Брак. Развод. Страсть. Радость. Горе. Улицы Тель-Авива. Пестрая толпа. Грустная, за душу берущая музыка. И эти танцующие хасиды. Такое кино мог сделать только израильтянин. “Трагедия Нины” получил 11 Израильских Академических призов 2003 года практически по всем категориям.
Вскоре этот фильм выйдет на американские экраны.
Добавить комментарий