Запятая

С радостью представляю читателям «Чайки» прекрасного художника и эссеиста, живущего в Нью-Йорке, Сергея Львовича Голлербаха.

По-моему, рассказ, который Сергей Голлербах прислал для публикации в журнале, совершенно точно отражает сегодняшнее положение дел в живописи, где часто фокусы заменяют искусство, а неумеренный пиар создает репутации.

Первого ноября 2013 года Сергею Голлербаху исполнится 90 лет.

С днем рождения, Сергей Львович, ни один человек из знающих вас никогда не даст вам этого возраста, вы молоды телом и душой, оставайтесь таким же еще много-много лет!!!

                                Ирина Чайковская

Редакция журнала «Чайка» присоединяется к этим поздравлениям.

«Художнику талант не нужен. Он нужен только иллюстратору. Для творчества необходимы лишь уверенность в себе и много энергии». Мысль эта, в моем вольном пересказе по памяти, принадлежит немецкому художнику-модернисту Георгу Базелицу. Выставка его работ состоялась лет двадцать тому назад в музее современного искусства в Нью-Йорке. На ней было показано интервью, данное художником одной журналистке, и в нем-то и были произнесены эти слова. «У меня, кстати, таланта нет», — прибавил художник, и с этим можно было легко согласиться.

Однако, даже самые на первый взгляд абсурдные мысли могут содержать в себе какую-то долю правды. Мне помнится одно высказывание старого профессора мюнхенской Академии художеств, в классе которого я учился с 1946-го по 1949-й год: «Быть многосторонне одаренным вредно для художника. Он должен быть «штур». Это немецкое слово можно перевести как односторонность или ограниченность, соединенную с настойчивым движением вперед, имея на себе шоры, чтобы не отвлекалось внимание.

Такая точка зрения целиком противоположна понятию «человек Ренессанса». В Эпоху Возрождения, как мы знаем, скульптор мог быть одновременно архитектором, живописцем, поэтом, инженером и изобретателем. Вспомним Микеланджело, Леонардо да Винчи, Борромини. Научный и технический прогресс сузил творческую деятельность человека и, может быть, изменил само понятие таланта.

Каким может быть в наше время творческий успех? И мне представилась такая вполне вероятная история.

Жил-был человек, совершенно лишенный каких-либо талантов. Литература, поэзия, музыка, театр, не говоря о науках, не были ему доступны. Однако, он обладал огромной творческой энергией, которая искала какого-то себе применения. И человек этот решил в конце концов заняться живописью. Ведь что нужно художнику? Краски, кисти и полотно. Купив их, человек изобразил на полотне черной краской большой круг. Но этого ему показалось мало, и он провел слева направо и вниз кривую линию. Так лучше, — решил он. На следующий день он показал картину своему другу. «Да это же запятая!» — воскликнул тот. «Что ж, пусть будет запятая», — решил человек, и это ему даже понравилось. И вот в течение десяти лет он изображал на полотнах запятые разных размеров и в разных красках. Картины его на выставки не принимали, а знакомые посмеивались над ним и даже прикладывали палец ко лбу и постукивали им. Но человек был доволен тем, что нашел выход своей творческой энергии. Когда его спрашивали, какая у него профессия, он отвечал: «Я — художник».

Прошло еще лет десять, а то и больше, и однажды картину с запятой приняли на одну какую-то маленькую выставку новейшего искусства. Большинство участников ее были молоды, и только он оказался человеком пожилым.

Случилось так, что выставку посетил один молодой искусствовед, только что окончивший колледж и готовый, как он сам говорил, находить сложное в простом и делать из простого проблемы. Увидев большую запятую на полотне нашего художника, искусствовед решил, «что в этом что-то есть». Запятая, конечно, знак препинания, но она останавливает повествование, дает паузу мысли, заставляет нас задуматься. Она энигматична и трансцендентна. Она приоткрывает нам дверь в Неизвестное. Поскольку искусствовед был человеком англоязычным и запятая по-английски «комма», то он назвал творчество художника «коммизмом», одним из вариантов концептуального искусства. Большая статья о «коммизме» появилась в одном из художественных журналов, течение это было названо «требовательным».

Одна большая галерея устроила ретроспективную выставку произведений художника. Все сорок полотен на ней изображали запятую в разных видах. На одном полотне запятая находилась в левом верхнем углу, на другом — в нижнем правом. На третьем несколько запятых одна над другой на правой стороне полотна, как бы ставя запятые после нескольких предложений. Были запятые и на всем большом полотне и в разных цветах. Наконец, на темных фонах виднелись светлые запятые.

Выставка имела успех. «Какое постоянство в восприятии, какая глубина в недосказанности», — писали другие критики. Известные коллекционеры приобрели много полотен в полном согласии с колоритом их обстановки. Одна богатая женщина купила большую серую запятую, сказав, что в ней выражена вся ее жизнь. Нашлись и покупатели из Европы. Один немец назвал творчество художника «комма-кунст» (кунст по-немецки — искусство).

Полотно с запятой попало и в Россию, где отечественный искусствовед, посмотрев на нее, сразу выпил и затянул песенку: «Запятые, запятые на пути встречаю, ах вы, годы молодые, я по вам скучаю».

Художник, тем временем, достиг преклонных лет и материального достатка. Говорили, что он собирается написать автобиографию под названием не то «Запятая в моей жизни», не то «Моя жизнь как запятая»... В случае успеха книги возможен и сценарий для фильма, в котором герой, Джонни Комма, имеет в жизни одну цель — никогда не терять веру в себя.

Что же можно сказать в заключение? Пожалуй, только одно: упомянутые немцы что-то знали и на этом тоже поставили не точку, а запятую.

