90 лет назад, 21 января 1924 года, умер В.И.Ленин. Арестантам в царской тюрьме на Рождество шоколада не дали, а только гуся, пирог, яблоко, мандарин, апельсин и виноград.
gershini c ssylke w.jpg
Обязательно надо отметить, что цитируемые заметки относятся к декабрю 1905 года. Заключенные знают, что в Москве вооруженное восстание, может быть, революция. И по поведению охраны, по рациону пытаются угадать, что там происходит? Если охрана грубит, плохо кормят — значит, революцию подавили? А если вежливы, угощают разносолами — значит, боятся, подлизываются, значит, революция побеждает?
Итак, читаем:
«Приближалось Рождество... Эконом явился к старосте спросить, что мы желаем: гуся или утку. Мы возликовали: значит, не все еще погибло... Гусь — гусем, доказательности его все еще не совсем доверяли. Вопрос должны были решить сладости. С трепетом ждем «показателя».
Настал первый день Рождества. Гусь, каша, пирог, — как будто ничего дела, — довольно жирные. Но вот судок со сладостями. Дрожащей рукой поднимаешь крышку — и весь холодаешь: один апельсин, одно яблоко, виноград жалкий, шоколаду совсем нет!.. С тоскою перебираешь маленький мандарин, засохшее яблоко и в них видишь символ поражения народа и победы самодержавия...
Но вот, назавтра к обеду, вахмистр подает два громадных апельсина!..
Что ж это? Значит, не так уж плохо? На третий день та же история: два большущих апельсина, да еще коврижки какие-то!
Снова окрыляемся, снова парим в небесах...».
(Григорий Гершуни. Из недавнего прошлого. Издание Центрального Комитета Партии Социалистов-Революционеров. Париж, 1908).
Кому ни читал — все удивляются. Арестантам — гуся, шоколад, мандарины и апельсины!
Не надо сравнивать с советской и современной российской тюремной действительностью. В царской России политические и уголовные заключенные, а также лица высших и низших сословий содержались раздельно. И — в разных условиях. То есть у революционеров была иная жизнь, чем у народа, за счастье которого они боролись. То, чему мы удивляемся, для них — норма. Как, например, своя норма у современного голландского зэка. Вся Голландия дискутировала: этично ли, гигиенично ли двух заключенных держать в одной камере? Не нарушает ли это права личности? И в конце концов там пришли к выводу, что каждый заключенный имеет право на отдельную благоустроенную камеру.
Тем не менее, прочитав рождественские заметки Гершуни (это было невозможно, т.к. мемуары Гершуни и многих других революционеров в СССР были литературой запрещенной, неизвестной вообще), любой советский человек спросил бы: «А зачем они революцию делали? За что боролись?»
Наверно, за то, чтобы рождественский гусь и апельсины-мандарины с шоколадом были на столе у каждого рабочего и крестьянина. Не в тюрьме, разумеется, а на воле.
А их признанный вожак Владимир Ульянов-Ленин в работе «О значении золота теперь и после полной победы социализма» так и вовсе писал: «Когда мы победим в мировом масштабе, мы, думается мне, сделаем из золота общественные отхожие места на улицах нескольких самых больших городов мира».
Отто фон Бисмарк говорил: «Революции замышляют гении, осуществляют фанатики, а их плодами пользуются ничтожества».
Ленин безусловно был гением. И фанатиком. И — палачом. Его телеграммы о расстрелах, показательных повешениях общеизвестны. А кремлевские прогнозы о золотых нужниках... посчитаем их художественным образом, метафорой.
И остановимся на тех самых вполне конкретных апельсинах. К чему пришли? Чего добились?
В январе 1968 года, через 63 года после того Рождества в Шлиссельбургской крепости и через 2 месяца после грандиозного советского праздника — 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции, в новом доме культуры североказахстанского целинного совхоза «Ждановский» проходило совещание животноводов Возвышенского района. Подведение итогов, награждение победителей социалистического соревнования. В райцентре клуб старый, дощатый, и потому мероприятие проводили в «Ждановском». Из фойе сквозь стеклянные стены первого этажа было видно, что у закрытого входа толпятся местные жители, в повседневной совхозной одежде — ватники и кирзовые сапоги, валенки с глубокими галошами. Заметив их первый секретарь райкома Аскольд Викторович Бойченко буквально зарычал на секретаря совхозного парткома Аслана Нуровича Нехая: «Немедленно разгоните своих людей, что вы тут развели!» Меня, восемнадцатилетнего корреспондентика, еще слегка верящего в служение партии советскому народу, это очень неприятно поразило: разве может партийный руководитель так относиться к нашим советским труженикам!? А собрались те труженики у закрытого входа в дом культуры потому, что по совхозу прошел слух: в выездном буфете для участников совещания будут продавать апельсины! Может, и их пустят, дадут купить редкостный фрукт.
Он был редкостным не только для жителей совхозных глубинок, а для всех подданных СССР в малых и больших городах, исключая Москву. Апельсины продавали, на советском языке — «давали», только по праздникам, но не всем, а, в основном, сотрудникам партийно-государственного аппарата. Эти продуктовые наборы назывались «заказы». В нашем городе обкомовским и горкомовским служащим приказали ходить на работу с непрозрачными сумками. Дабы содержимое не просвечивало и не вызывало неподобающих чувств у остальных граждан.
Таким образом, в стране победившей революции, в стране Ленина апельсины (и колбаса!) были особым продуктом, знаком и символом.
Можно сказать: да бог с ними, с апельсинами, для советских людей это же было лакомство, в некотором роде баловство. (Хотя, как писал революционер, глава Боевой организации эсеров Григорий Гершуни — «показатель».) Но ведь до начала шестидесятых годов в нестоличных городах громадной страны СССР даже хлеб и молоко в магазинах можно было купить, только отстояв долгие очереди. А колбасы и мяса в продаже просто не было. Исключая Москву, Ленинград и некоторые (далеко не все) столицы союзных республик. Соответственно, и слово «купить» в живом, разговорном языке народа отсутствовало. Колбасу и мясо не покупали, а «доставали».
Так продолжалось до тех пор, пока коммунистическая система не рухнула. Сейчас, вот уже почти четверть века, на дворе другая эпоха — со своими гримасами политики и экономики. Сейчас магазины России, с самой большой в мире пашней и самыми плодородными землями, заполнены зарубежными продуктами питания, включая канадский горох, израильскую морковь, египетскую и французскую картошку...
Добавить комментарий