Юлия Садовская – автор молодой, необстрелянный. Надеемся, читатели ЧАЙКИ простят ей некоторые разговорные обороты и речевые шероховатости ради той правдивой картины жизни в бедной африканской стране, которая возникает по прочтении.
Этюд
Русская в Анголе
Ангола – беднейшая африканская страна. И я не нашла лучшего места для эмиграции. В России принято считать, что Ангола – это дно, но местные жители считают, что если Ангола и дно, то Россия еще постучит снизу.
Я живу в Анголе полгода. Работа, квартира с видом на океан, фитнес, курсы французского, новенький Макбук, на котором я все это пишу. В России с зарплаты журналиста у меня был только кредит на телефон и вид на помойку из дома.
В Луанде (столица Анголы) я занимаюсь продажей мебели и рождественских корзин. Ну да, в общем, ушла из профессии. В России не принято говорить о своих заработках (в Анголе, кстати, в этом нет ничего такого), но могу сказать, что за 5 лет своего контракта рассчитываю накопить на новенькую бэху-семерку.
На этом отбросим материальное. В остальном, конечно, да, неприятности случаются: пережили мы и пять дней без света, и неработающие лифты, и постоянные перебои с интернетом переживаем до сих пор.
В России у меня был бесперебойный интернет и престижная профессия. Но, работая журналистом в России пять, а то и все двадцать лет, – чего можно добиться? Сменить пять редакций и десять редакторов, поработать при президенте Путине и премьере Медведеве и наоборот, получить прибавку к зарплате в пять тысяч рублей и переехать из съемной однушки в Бирюлеве в съемную однушку в Текстильщиках? При этом с гордостью говорить себе: «Я переехал в Москву!». А большинство журналистов в России приезжают из провинции, поэтому о москвичах я не говорю.
Сегодня я без гордости, зато впервые в жизни с деньгами на банковском счету, продаю мебель в Анголе без московских понтов и расизма. Вечерами вместо баров и пафосных ресторанов танцую с местными кизумбу (африканский танец) на пляже…
И считаю дни до своего отъезда.
Закаты здесь красивые. Зарплаты – большие. А вот стоматолога нет, поэтому мы с Мишей ходим с такими вот ужасными зубами. Нет, правда, не знаю, как Мишины зубы, а мои никогда не были в таком плохом состоянии, как сейчас. Иногда мне кажется, что мы с Мишей – единственные русские, которые живут в Анголе. Миша – сотрудник российского консульства. Он живет в маленькой квартирке, в которой очень плохо пахнет, как почти во всей Луанде, и ездит на очень большом джипе, как делают почти все в Луанде. По-другому просто не проедешь по местным колдобинам.
Здесь нет русской общины. Нет никаких культурных центров. Не русских, впрочем, тоже нет. В Луанде есть один шопинг-центр с ценами в три-четыре раза выше европейских и коллекциями трех прошлых лет. В общем, стоит ли говорить, что заработанные тысячи долларов остаются лежать на картах?! Я храню деньги в швейцарском банке – так надежнее. Давно потеряла связь с Россией. Миша, напротив, переводит все в рубли и грезит идеей возвращения на Родину.
Я давно забыла, кто я и откуда. Россия? Я не живу там последние пять лет. Три года в Швейцарии, два года в Португалии, теперь вот Ангола. Я считаю дни и коплю деньги, но я не знаю – зачем.
В Анголе есть один кинотеатр, но я там ни разу не была. Есть три музея, в которых я была и не увидела ничего интересного, и есть шоу прямо у меня под окнами. Однажды я была на концерте французской музыки. Пели почему-то на португальском. После этого на шоу я ходить перестала.
Перестала и выходить одна из дома по вечерам после того, как местный житель напал на меня с ножом и выхватил сумку, в которой был загранпаспорт и телефон. Потом он зачем-то еще и укусил меня до крови.
Обратившись в местную полицию, я не нашла помощи. Они сказали, что сообщив им, что у меня пропал паспорт, я подписала себе приговор на сутки в местной тюрьме. «Сеньора находится в стране нелегально, если у сеньоры нет паспорта», - заявил мне сотрудник полиции. Потом он поинтересовался, нет ли у сеньоры при себе «газозы» (на местном сленге – взятка, дословно с португальского переводится как «газированная вода»). К несчастью, все наличные деньги были в украденной сумке. Так я провела свою первую и, надеюсь, последнюю ночь в ангольской тюремной камере. Удовольствие ниже среднего. Впрочем, там мне удалось познакомиться с одним из моих теперешних лучших друзей – американцем Джимом. Он попал туда в точности при таких же обстоятельствах.
Если бы меня попросили охарактеризовать Анголу одним словом, я бы сказала, что это – пустыня. При этом в ней есть дорогущие рестораны, бедные люди, слоняющиеся без дела по разрушенным улицам и экспаты (слэнг: люди, работающие за границей, - редакция) типа меня, считающие деньги на своем банковском счету и дни до своего отъезда.
Луанда
Фото автора.
Добавить комментарий