In Bloom / Грзели натели дгееби
Режиссеры Нана Эквтимишвили и Симон Гросс
Art houses
Нана Эквтимишвили уехала из Грузии в Германию в 1999 году, когда ей был 21 год. Закончила там киношколу в Потсдаме. Познакомилась с таким же, как она, начинающим режиссером, немцем Симоном Гроссом. Они поженились, стали работать вместе, основали кинофирму.
Вместе сняли в Тбилиси фильм по сценарию Наны «Длинные светлые дни». Это строчка из песни, которую поют в фильме. Для западного проката заменили название на более краткое «В цвету». Грузия представила фильм на соискание «Оскара». Академия кино в этом соискании ему, как и следовало ожидать, отказала.
Но картина вышла в США (всего в двух кинотеатрах), и критики на сайте «Гнилые помидоры» ее поддержали, отдав ей 95 процентов голосов. Вероятно, потому, что две героини — 14-летние девочки с нелегкой судьбой. На Западе это вызывает автоматическую положительную реакцию и обеспечивает поддержку могучего феминистского движения. Однако, режиссер, по ее собственным словам, вовсе не феминистка. Да это и ясно по фильму. История Натии (Мариам Бокерия) и ее закадычной подруги Эки (Лика Баблуани) гораздо сложнее и глубже примитивной феминистской идеи.
Как известно, в США строго-настрого запрещено признавать очевидную истину, что афроамериканцы одарены в музыке и спорте. Это считается расизмом. Согласно абсурдной логике политкорректности, тебя все время держат под подозрением. Если говоришь, что люди хорошо поют, танцуют и кидают мяч, значит, это неспроста. Значит, подразумеваешь — а все остальное они делают плохо. (Это логика из анекдота: еврейская мама дарит сыну два галстука. На следующий день он приходит к ней в ее галстуке. Мама: «А что, другой такой уж плохой, тебе не нравится?») Надеюсь, никто не заподозрит меня в подобном бредовом суждении относительно грузин. Всякий непредвзятый человек знает, что этот народ обладает кинематографическим даром. Ну, коснулась Режиссеры Нана Эквтимишвили и Симон Гросс на 63-м Берлинском кинофестивале , где за фильм «Грзели натели дгееби» (In Bloom) им был вручен приз международной федерации «кинотеатров искусства» чтобы помешать похищению. Старый обычай умыкания невесты ставит девушку перед выбором: либо смириться и выйти за похитителя, либо жить отверженной, в вечном позоре. Но на шумной свадьбе, где смирившаяся Натия сидит, улыбаясь, возле нелюбимого жениха, Эка не может притворяться. Выразить свои чувства словами недопустимо. Эка выражает их в танце. Она танцует неожиданный для девушки мужской вариант лезгинки, где поднимают зубами платок, брошенный на землю. Танцует гордо, долго, серьезно, словно бросая вызов несправедливости жизни. А Ладо, у которого отняли любимую, свои чувства доверяет песне. Под балкон Натии он приходит вместе с наемным певцом, исполняющим серенаду. Но если от Севильи до Гренады после такой дерзости раздавался звон мечей, в Грузии дело обстоит по-другому. И вот уже Ладо, как загнанный олень, несется по кривым улочкам от преследующей его банды Котэ. Он погибнет не от меча, а от предательского удара ножом в спину. Режиссеры фильма нарушают чеховское правило, что ружья в спектаклях обязательно должны стрелять. Натия отдает свой револьвер Эке. Та воспользуется им лишь раз: чтобы припугнуть парней, избивающих мальчишку (того самого ее «врага», что изводит Эку на пути в школу). А потом выбросит оружие в воду. Фильм заканчивается приходом Эки в тюрьму на свидание с отцом. Мы не увидим его и не узнаем, о чем они будут говорить. Но ясно — девочка пришла за советом, за помощью, как не потерять себя и выстоять в этой жизни, которая — по грустному выражению Зощенко — «устроена проще, обиднее, и не для интеллигентов». Поэтичный, тонкий и умный этот фильм сделан как раз «для интеллигентов». С ужасом вспоминаешь кошмарное французское киноизделие про двух других девушек «Голубой — самый теплый цвет», где все содержание состоит в бесконечных лесбийских совокуплениях на потеху режиссера. Этот прошлогодний бред захвален и завален премиями, их фея кино своей волшебной палочкой! Это не значит, что, скажем, в Литве или Киргизии не являлись (и, надо надеяться, появятся и впредь) выдающиеся киномастера. Но в Грузии какая-то особенно благодатная почва для их произрастания.
В советские времена я как-то спросила грузинского режиссера: «Ну скажи, почему у вас такое замечательное кино и все так здорово играют?» Он ухмыльнулся и сказал: «Да потому, что мы и в жизни все время играем». Это шутка, но есть в ней правда про артистизм, присущий народу.
Действие фильма происходит в Тбилиси в 1992 году. Нане Эквтимишвили было тогда 14 лет — столько же, сколько ее героиням. Она принесла в фильм воспоминания и ощущения того времени. Время было тяжелое. Грузия только что обрела независимость. Но независимости от самой Грузии потребовала Абхазия. Началась жестокая с обеих сторон, бессмысленная война.
Тбилиси в фильме — усталый, потрепанный город. Облупленные стены, замусоренные лестничные клетки. Из последних сил держатся старые, на совесть построенные дома, где в квартирах высокие потолки, большие окна и широкие подоконники. В таких квартирах живут Эка и Натия.
У красотки Натии отец пьяница, в доме постоянные скандалы и драки. Натию любит Ладо — такой же, под стать ей, красавец, высокий и облаченный в белое (режиссеры не боятся символизма). Но ее преследует грубый и напористый Котэ, который вместе с бандой своих дружков держит в страхе всю округу. Натия несколько раз говорила Котэ, что не пойдет за него. Однако, он не привык к отказам. Не случайно, прежде чем уехать из Тбилиси по делам, Ладо делает любимой зловещий подарок — револьвер.
У серьезной, задумчивой Эки отца нет — он в тюрьме. Дочь по нему втайне тоскует, приходит к нему в комнату, садится за его стол, перебирает его вещи. От вечно растерянной матери утешения ждать нечего. Старшая сестра — пустоголовая дуреха, занятая болтовней с подружками. Эка оскорблена, когда сестра забирает распечатанную пачку сигарет, оставшуюся от отца. Для той это просто курево, для Эки — память.
Школа — это жалкая и мерзкая учительница, которой доставляет удовольствие унижать учеников. Улица — мальчишки, которые травят Эку. И длиннющие очереди за хлебом, где обезумевшие люди отталкивают друг друга от заветного окошка. Прямо из такой очереди подручные Котэ вытаскивают Натию и вталкивают ее в машину. Напрасно Эка с криком бежит вслед. В ярости девочка проклинает толпу, где никто пальцем не пошевелил, чтобы помешать похищению.
Старый обычай умыкания невесты ставит девушку перед выбором: либо смириться и выйти за похитителя, либо жить отверженной, в вечном позоре.
Но на шумной свадьбе, где смирившаяся Натия сидит, улыбаясь, возле нелюбимого жениха, Эка не может притворяться. Выразить свои чувства словами недопустимо. Эка выражает их в танце. Она танцует неожиданный для девушки мужской вариант лезгинки, где поднимают зубами платок, брошенный на землю. Танцует гордо, долго, серьезно, словно бросая вызов несправедливости жизни.
А Ладо, у которого отняли любимую, свои чувства доверяет песне. Под балкон Натии он приходит вместе с наемным певцом, исполняющим серенаду. Но если от Севильи до Гренады после такой дерзости раздавался звон мечей, в Грузии дело обстоит по-другому. И вот уже Ладо, как загнанный олень, несется по кривым улочкам от преследующей его банды Котэ. Он погибнет не от меча, а от предательского удара ножом в спину.
Режиссеры фильма нарушают чеховское правило, что ружья в спектаклях обязательно должны стрелять. Натия отдает свой револьвер Эке. Та воспользуется им лишь раз: чтобы припугнуть парней, избивающих мальчишку (того самого ее «врага», что изводит Эку на пути в школу). А потом выбросит оружие в воду.
Фильм заканчивается приходом Эки в тюрьму на свидание с отцом. Мы не увидим его и не узнаем, о чем они будут говорить. Но ясно — девочка пришла за советом, за помощью, как не потерять себя и выстоять в этой жизни, которая — по грустному выражению Зощенко — «устроена проще, обиднее, и не для интеллигентов».
Поэтичный, тонкий и умный этот фильм сделан как раз «для интеллигентов». С ужасом вспоминаешь кошмарное французское киноизделие про двух других девушек «Голубой — самый теплый цвет», где все содержание состоит в бесконечных лесбийских совокуплениях на потеху режиссера. Этот прошлогодний бред захвален и завален премиями, в том числе Золотой Пальмовой Ветвью каннского фестиваля. Награды фильма «В цвету» гораздо скромнее — премия фестиваля молодого европейского кино в Вологде, приз обеим юным актрисам на фестивале в Одессе, премия международного журнализма ФИПРЕССИ на фестивале в Гонконге, премия фестиваля Центральной и Восточной Европы в Висбадене, приз международной федерации «кинотеатров искусства» на берлинском фестивале. Но если у тандема Эквтимишвили-Гросс дела пойдут так же и дальше, к этим наградам прибавятся новые.
*****
Добавить комментарий