Такие фильмы, как «Джо» (Joe), нервные зрители называют «тяжелыми» и не любят их смотреть. В нашем арт-хаусном кинотеатре всего через неделю «Джо» пугливо убрали с экрана.
Это, действительно, густая чернуха и, на мой взгляд, совершенно замечательная картина.
Я пошла ее смотреть из-за 38-летнего режиссера Грина, который меня покорил своим предыдущим фильмом «Принц лавина» (Prince Avalanche, 2012). Такие картины, сделанные независимыми компаниями, в Голливуде называют «маленькими» и «скромными», потому что на их производство не были затрачены бешеные деньги, и они выходят в ограниченном прокате. Странное название «Принц лавина» приснилось режиссеру во сне, а речь там идет просто про двух работяг, размечающих шоссе в лесу после жуткого пожара. Снято всего за 16 дней. Это очень человечная и живая история.
Кроме «Принца» и вот теперь «Джо», я ничего, поставленного этим режиссером, не видела, но собираюсь найти и посмотреть все, что он сделал до 2008 года.
«Джо» — десятый фильм Грина. Судя по рецензиям, первые его четыре фильма рассказывали драматические истории из жизни молодежи в маленьких городках Юга. Там было и про любовь, и про смерть, и про жадность, и про совесть. Критика очень хвалила, прокат был крошечный, сборы, соответственно, копеечные.
В 2008 году Грин связался с бандой знаменитого продюсера и режиссера Джадда Апатова. Употребляю криминальный термин, потому что считаю Апатова и его подручных, которые безустали лепят похабные идиотские «комедии», профессиональными растлителями. Для Апатова Грин снял комедию «Ананасный экспресс» (Pineapple Express) о веселых приключениях наркоманов. Название фильма — это название одной из разновидностей марихуаны. Тут деньги были уже серьезные. Компания «Сони» раскошелилась для производства фильма на 25 миллионов, а собрал он в мире 101 миллион долларов. На волне такого коммерческого успеха Грин смастерил нечто еще более непотребное — фантастическую комедию «Ваше высочество» (Your Highness, 2010), где злой волшебник Лизар желал обрюхатить принцессу Белладонну, чтобы она родила дракона. Стоило это 50 миллионов и провалилось в прокате, собрав всего 21 миллион. Актера Джеймса Франко, сыгравшего в «Вашем высочестве», номинировали на худшего исполнителя года.
Тут растерялись даже обычно благожелательные к Грину критики. Главный из них, Роджер Иберт (ныне покойный), написал, что «Ваше высочество» — «какой-то инфантильный взбрык, сделанный словно бы 11-летними мальчиками, помешанными на подземельях, драконах, марихуане, женских грудях и матерных словах. Один из них даже носит на шее пенис минотавра. Я такое очень сильно не люблю. То, что это поставлено Дэвидом Гордоном Грином, не вмещается в сознание. Почему это произошло? Неужели потому, что перед этим Грин снял комедию про марихуану, и они решили, что он и дальше пойдет по тому же пути? Что за беда постигла Грина?»
Следующий фильм Грина «Бэби-ситтер» (The Sitter, 2011) про студента. который нанимается бэби-ситтером к трем кошмарным детям, стал полным провалом. Стоил он 25 миллионов, был выпущен на 2750 экранах, но собрал с трудом 30 миллионов и был назван худшей картиной года. На сайте «Гнилые помидоры» фильм поддержал всего 21 процент критиков и 40 процентов зрителей. Грин просто катился в пропасть.
Впрочем, то, что эти его изделия не имели успеха, его и спасло как художника. Кошмарные фильмы Апатова и его команды, напротив, всегда находят своего зрителя и делают большие сборы, потому они и погружаются все глубже в свое болото.
А Грин опомнился, распрощался с коммерческим голливудским кинематографом и вернулся к тому, что действительно любит и умеет делать. К «скромному» кино про людей, сняв «Принца лавину». Конечно, «Принц» был выпущен всего в 23 кинотеатрах и собрал какие-то 200 тысяч долларов, но на Берлинском фестивале Грин получил за него премию «Серебряный Медведь» как лучший режиссер. Чем доказал, что его талант еще не вконец погублен Голливудом.
После этого на производство фильма «Джо» четыре небольшие кинокомпании наскребли вместе 4 миллиона.
Наверно, это удалось потому, что в заглавной роли согласился сняться Николас Кейдж, крупная звезда. Кейджу 50 лет. Настоящая его фамилия Коппола, он племянник Фрэнсиса Форда Копполы и назвался Кейджем, чтобы подчеркнуть свою независимость от знаменитого родственника. Это ему удалось — уже в 31 год он сам по себе получил «Оскара» за фильм «Покидая Лас-Вегас» (Leaving Las Vegas, 1995). Всего Кейдж переиграл в кино 73 роли. Некоторые были замечательные, а некоторые вызывали даже у его почитателей досаду на то, что он берется за такую чушь. Например, с 2007 года он участвует в серии комиксов «Мотоциклист-призрак» (Ghost Rider), где носится на пылающем мотоцикле и ведет борьбу с Мефистофелем.
Конечно, комиксы дают неплохие заработки. Кейдж — человек, мягко говоря, эксцентричный. Он покупал себе не только яхты и самолеты, но и средневековые замки в Германии и Англии. У него 22 машины, девять из которых «ролс-ройсы». Женат был три раза. Вторым браком — на дочери Элвиса Пресли. Брак длился три месяца, процесс развода шел дольше. Сейчас Кейдж женат на молодой кореянке Алисе Ким, бывшей официантке, с которой познакомился в ночном клубе. У них сын. Бедного малютку назвали Кал-Эл, потому что это настоящее имя Супермена, а Кейджа одно время прочили на эту роль. Брак благополучный, если не считать легкого случая рукоприкладства, происшедшего на улице в Нью-Орлеане в 2011 году, когда окружающие вызвали полицию, и пьяного Кейджа забрали в полицию за грубое обращение с супругой. Но дело даже не дошло до суда, так как обвинения были быстро сняты.
Именно в Нью-Орлеане за два года до этого Кейдж снимался у великого режиссера Вернера Херцога в фильме «Плохой лейтенант» (The Bad Lieutenant). Жутковатую роль продажного полицейского он сыграл блестяще.
Замечательно играет он и у Грина. Обросший бородой, неожиданно придавшей ему особую значительность, он прекрасно передает скрытую опасность, таящуюся во вспыльчивом характере его героя Джо. Этот Джо живет в городишке на Юге. Сценарий написан по вышедшему в 1991 году роману Ларри Брауна — талантливого писателя из Миссисипи, фермерского сына, сменившего профессию пожарного на перо. Браун, который уже скончался, был лауреатом многих литературных премий.
Фильм выпустили всего в 48 кинотеатрах, и он, естественно, собрал за месяц всего-навсего 350 тысяч.
На экране очень некрасивая Америка — все обшарпанное, замусоренное, гадкое. У Джо никого нет, кроме верной собаки. Круг его общения — завсегдатаи бара и девицы из местного публичного дома. Он уже побывал в тюрьме — правда, не за убийство или грабеж, а за драку с полицией. Cильно пьет. Но работает, хотя работа у него нехорошая. Под его руководством бригада чернокожих рабочих ходит по лесу и убивает деревья. Так нужно лесопромышленной компании — она хочет избавиться от старых насаждений. Рабочие, навьюченные баллонами, делают насечки на стволах и закачивают туда яд из этих баллонов.
Через весь фильм проходит мотив крови, связанный с Джо. Вот он вызывается показать соседям, как надо разделывать окровавленную оленью тушу. Вот его враг Уилли среди бела дня по-бандитски стреляет в него из машины, и Джо мчится домой, а там полосует ножом раненое плечо и выковыривает пулю (смотреть трудно). Вот Джо устал от того, что в борделе каждый раз, открывая дверь, девицы держат на поводке свирепого пса, надрывающегося от лая. Понять девиц можно — жизнь в городке не безмятежная, но Джо, как мы знаем, человек вспыльчивый. В один прекрасный день он приводит с собой туда собственную псину, спускает ее с поводка, и после короткой драки (это мы не видим, только слышим) все кончено. На крупном плане пес Джо слизывает кровь со своей победоносной морды.
В общем, Джо далеко не святой, и сам про себя это знает. Но в нем нет мерзкой склонности издеваться над тем, кто послабее, присущей настоящему злу. Ницшеанской «воли к власти» ему нехватает, что ли. Со своими рабочими он обходится хорошо. Платит им честно и вовремя. Уважительно относится и к обитательницам публичного дома, а к мадам обращается просто галантно — «сегодня я хотел бы просить лично вашего общества». И берет под свое крыло пятнадцатилетнего мальчишку Гэри Джонса. Тот пришел к нему наниматься на работу, потому что ему надо кормить мать с сестренкой.
Сыгравший Гэри Тай Шеридан, которому нынешней осенью исполнится 18 лет — это, на мой взгляд, явление. Первым его снял в фильме «Древо жизни», получившем главную премию в Каннах, (The Tree of Life, 2011) замечательный режиссер Терренс Малик (который, кстати, по словам Грина, оказал на него большое влияние, и это чувствуется). Потом в 2012 году Тай снялся в фильме «Мад» (Mud), где его партнером был Мэтью Мак-Конэги. Тут уж все поняли, что это за талант, кинулись на него, и начиная с прошлого лета, Тай снимается непрерывно — сейчас в пяти фильмах подряд. К сожалению, последний из них называется «Бойскауты против зомби», что вызывает опасения за судьбу молодого актера.
«Джо» был показан на фестивале в Венеции, и Таю дали там премию имени Марчелло Мастроянни. Он актер божьей милостью, и то, как он умеет передавать тонкие оттенки чувств, не может не вызывать восхищения.
Но главное, на мой взгляд, достоинство фильма — то, про что он сделан. С каких, как говорится, позиций.
Первый кадр фильма статичный. В профиль к нам на насыпи сидит небритый и невозмутимый старик, Уэйд Джонс. Он молчит. Лица второго человека, который говорит, мы не видим — он снят сзади. Потом нам его покажут — это окажется сын старика, юный Гэри. Он произносит длинный, отчаянный монолог, обращенный к отцу — и ругает его, и грозит, и стыдит за то, что тот все пропивает и губит семью. (Позже мы увидим, что все это правда. Семья Джонсов бездомная, ютится в какой-то жуткой лачуге, мать полубезумна, а сестра Гэри давно потеряла от страха дар речи. Только ее испуганные глаза мелькают за разбитым оконным стеклом).
Старик бесстрастно выслушивает упреки сына. А потом коротко и резко тычет его кулаком в лицо. Вот и весь ответ. Вот и вся расстановка сил. Зло против добра.
На написанное о добре и зле истрачены ведра чернил. Вопрос о природе зла дебатируется в философии непрерывно. Спорят, является ли мораль абсолютной, относительной или вообще иллюзорной.
Так называемый моральный абсолютизм говорит, что зло и добро это четкие понятия, обусловленные богом, природой, совестью, здравым смыслом. Другими словами, это противоположности, которые существуют на самом деле и будут существовать всегда. Все знают, что это такое, хотя не все могут объяснить. Две вещи, писал Кант, «наполнили мою душу удивлением и благоговением: звездное небо надо мной и моральный закон внутри меня».
Но есть и другая идея — относительности добра и зла. Она утверждает, что эти понятия вовсе не абсолютны, что они — продукты человеческой культуры, обычаев, предрассудков. Люди разных культур понимают их по-разному. Что для одного зло, для другого — добро. Никакой всеобщей морали нет.
Такой моральный релятивизм характерен для левой идеологии, активно его насаждающей.
Не обращаясь к сложным рассуждениям с ужасными словами вроде «социо-культурная парадигма», вспомним Нержина, героя «В круге первом» Солженицына. Он как раз мучится вопросом о том, относительно ли добро и зло, или есть какие-то абсолютные критерии их оценки. И спрашивает об этом дворника Спиридона: «В каждой войне нам кажется, что мы правы, а тем кажется — они правы. Это мыслимо разве человеку на земле разобраться — кто прав, кто виноват?» Ответ Спиридона, как мы помним: «Волкодав прав, а людоед — нет». Выходит — разобраться мыслимо.
А один гениальный писатель в 1880 году предложил свой критерий: слезинку ребенка, который, страдая от зла, просит защиты у боженьки. И, как ни верти, ничего относительного в этой слезинке нет...
Теория моральной относительности, размывающая понятия добра и зла, вовсе не витает в эмпиреях. При наступившем в Америке господстве так называемой политкорректности, то есть, свирепой левой цензуры над мыслями, она весьма практично диктует действия, поступки, образ жизни, определяет судьбы. И когда добро и зло уравниваются, а то и меняются местами, жизнь превращается в сумасшедший дом.
Левые полвека назад, наконец, поняли, что на рабочий класс, как на революционную силу, надежды нет, что это основоположники все выдумали. Но ведь им надо кого-то возглавлять и вести на борьбу с капитализмом! Для этой борьбы теперь избраны так называемые угнетенные слои общества. В США это «нацменьшинства» (черные и латинос, особенно нелегальные иммигранты — о китайцах или индусах не вспоминают никогда), гомосексуалисты, наркоманы (их так не называют, о них положено говорить, что они «борются с наркотиками»), не желающие работать клиенты велфэра, люмпены, преступники, душевнобольные. Их лидерам нужно, чтобы они считали себя жертвами, а в этих лидерах видели свою единственную защиту. Поэтому левые держат их в состоянии постоянной обиды на богатых, на белых, на капитализм, и изобретают для этой обиды все новые поводы.
Каждый день приносит новости словно из психбольницы.
Вот идет безобразная, перешедшая все границы не только приличия, но и закона, травля богача Стерлинга, владельца баскетбольной команды «Клипперз». Этот глупый и выживший из остатков ума 80-летний старик объявлен главным врагом всех афро-американцев США, оштрафован на два миллиона, ему навсегда запрещено появляться на играх баскетбольной лиги, а команду, которой он владеет больше 30 лет, его вынуждают продать. Все потому, что он, приревновав, сказал своей молодой латине-любовнице, чтобы она не помещала свои фото с чернокожими спортсменами в интернете. Она записала эту приватную домашнюю ссору на пленку, как часто делала, чтобы пристыдить старика и держать его в руках. А когда жена старца подала в суд, желая отнять у молодой особы миллионы, потраченные на нее любовником, особа разгневалась, сказала, что Стерлинга «надо проучить», и передала пленку в масс-медиа. Теперь Стерлинг, хныкая, валяется у всех в ногах, но его заклеймили расистом и не прощают. А насчет морали предприимчивой дамы речь даже не возникает. Она автоматически стала борцом с расизмом и поэтому неприкасаема.
Или вот, например: разыгралась яростная схватка на заседании горсовета Лос-Анджелеса. В даунтауне строятся два больших квартирных дома. Их владелец Палмер запланировал перекинуть между ними над тротуаром пешеходные мостики. Дело в том, что возле домов под фривеем живут бомжи. С наступлением темноты, как деликатно выразились на совете, они «активизируются», и ежу понятно, что жильцам лучше мимо не ходить.
А плановая комиссия горсовета строить мостики запретила. Пешеходы, по ее мнению, обязаны ходить по тротуарам, а не над ними, чтобы тротуары «не превращались в мертвую зону». Возможное превращение некоторых пешеходов в мертвые тела комиссию не волнует. Злодея-домовладельца Палмера обвинили в том, что он «демонизирует» бомжей, которых бояться совершенно нечего, и выражает элитарные взгляды привередливых квартирантов, которым просто не нравится вид их бедных угнетенных сограждан. Правда, установлено, что в радиусе одной мили от домов за год было совершено 651 преступление, но плановики заявили, что ближе к домам их было только 24.
Этот бред, правда, удалось преодолеть, и мостики будут сооружены, но «Лос Анджелес таймс» сразу выступила с гневной статьей, автор которой смешал Палмера с грязью.
И все это идет под неустанный аккомпанемент идеологической пропаганды — в масс-медиа, в школах, в университетах, что добро и зло существуют лишь в нашем сознании, что зло есть просто отсутствие добра, что дурных людей не бывает.
Конечно, не бывает их только среди все тех же «социально близких». А, например, первую в США чернокожую женщину-госсекретаря Кондолизу Райс прогрессивное студенчество решило не пускать к себе в университет Ратджерз в Нью-Джерси, куда ее пригласили выступить на выпускных торжествах. Поскольку Райс — «военная преступница». Не могут простить ей, что работала с ненавистным Бушем.
И добились своего. Вместо доктора наук и экс-министра Райс, этого исчадия зла, перед выпускниками выступила 26-летняя певица и телезвезда Снуки, сильно пьющая бисексуалка цыганского происхождения, которую полиции случалось задерживать за «нарушение общественного порядка», то есть за хулиганское поведение. Снуки призвала студентов «учиться усердно, но веселиться еще усерднее» и получила за это гонорар в 32 тысячи — всего на три тысячи меньше, чем должны были заплатить Райс.
Все перевернуто, поставлено вверх ногами.
Идет шумная кампания за то, чтобы афро-американцев в тюрьмы не сажать, потому что тюрьмы — это плантации, и заключение — все равно, что новое рабство. И вообще тюрьмы надо закрыть. А как же быть с преступностью? Да у богатых все отнять и поделить (ау, товарищ Шариков!), и тогда исчезнут мотивы преступлений. (Все помнят, как нас учили, что в нашем передовом обществе нет социальных причин для преступности?) Это не дурная шутка. Это на полном серьезе проповедуют многие идеологи левых, в том числе известная нам, и в свои 70 лет сохранившая боевой коммунистический дух Анджела Дэвис. Она и книгу про это сочинила, и сочинение это далеко не единственное на эту тему.
Главная опасность — не преступность, а «тюремно-промышленный комплекс»!
Большого шума наделала казнь Клейтона Локета в Оклахоме 29 апреля. Ему сделали смертельный укол, но порвалась вена в паху, все пошло нехорошо, и он в полусознании мучился сорок минут, пока не умер от разрыва сердца. Случай, конечно, кошмарный. Теперь отложили на полгода казнь следующего за Локетом Чарльза Уорнера, чтобы ничего подобного не случилось, и наказание было «человечным и конституционным». А в Техасе борются за жизнь осужденного на высшую меру Роберта Кэмпбелла, потому что выяснилось, что он, оказывается, слабоумный и не является «легально компетентным для того, чтобы быть казненным». Правда, до тюрьмы его «ай-кью» (интеллектуальный коэфициент) был значительно выше, чем вдруг стал в заключении. И машину с ручной передачей он водил. И хотя учился в школе плохо, но в юности подрабатывал на разных работах.
И у него хватило ума, чтобы в 1991 году, в возрасте девятнадцати лет, сообразить, как украсть машину двадцатилетней кассирши из банка, а саму ее изнасиловать и убить.
А жертва неудачной казни Локет, оказывается, четырнадцать лет назад похитил молодую девушку, изнасиловал ее и застрелил — но не до смерти, поэтому пришлось закопать ее живой.
А ожидающий своей очереди Уорнер семнадцать лет назад тоже изнасиловал и убил дочь своей подружки. Дочери было одиннадцать месяцев.
Но во всем виноват тюремно-промышленный комплекс, тем более, что все трое — афро-американцы. Если закрыть тюрьмы, а потом отнять все у богатых, то такого больше не будет ни за что.
Так вот, фильм «Джо» всю эту теорию про относительность зла отметает с порога. И очень убедительно показывает своим (увы, немногим!) зрителям его подлинное лицо.
Не случайно, между прочим, на роль отца Гэри, алкоголика Уэйда, он взял непрофессионала — настоящего алкоголика и бомжа, 53-летнего Гэри Поултера. Поултер так и не увидел себя на экране, потому что вскоре после завершения съемок в пьяном виде упал в озеро и утонул в мелкой воде у берега.
Джо начинает покровительствовать юному Гэри, потому что видит: положение мальчика безнадежно. У Гэри есть совесть, сострадание и чувство ответственности перед слабыми — матерью и сестрой. Но Уэйд избивает его и отнимает его заработки. Джо заменяет Гэри отца, учит его, как быть мужчиной. Нет, он не ведет его для этого в дом терпимости! Он показывает ему, как надо улыбаться, даже если очень больно.
Есть знаменитая притча про скорпиона и лягушку. Скорпион попросил перевезти его через реку, лягушка отказалась, боясь, что он ее ужалит. Скорпион обещал, что жалить не будет — ведь тогда он утонет вместе с лягушкой. Посреди реки он все-таки ужалил ее в спину, и тонущая лягушка спросила, зачем же он это сделал. Гибнущий скорпион объяснил, что так уж он устроен.
Зло так устроено, и никуда от этого не деться.
Ближе к концу фильма Уэйд примечает хромающего по дороге пожилого чернокожего бомжа. Быстро заводит с ним знакомство. Новые приятели присаживаются под дерево, распивают бутылку — бомж угощает. Дружески беседуют. Тут Уэйд замечает железяку, валяющуюся в пыли у него под ногами. Быстро ее хватает и с ее помощью разбивает другу череп. Вытащив у того из кармана какие-то жалкие деньги, он в знак благодарности целует мертвеца в лоб и удаляется.
Уэйд хотел бы наладить дружбу и с тем самым Уилли, зловещим типом, который стрелял в Джо из машины. Уилли непрочь. Он многозначительно замечает: «У нас с тобой есть на чем подружиться».
Уэйд быстро соображает, о чем речь, и вот вечером он уже везет свою юную дочь, чтобы продать ее Уилли за бутылку.
В журнале «Чайка» (№ 7 за этот год) помещена интересная (как все, что он пишет) статья В.Родионова про сочинскую олимпиаду, участники которой — инвалиды. Одной из участниц и серебряной медалисткой была Оксана, бывшая воспитанница детского приюта в городе Хмельницком. К счастью, ее удочерила и увезла в США американка Гэй Мастерс в 1996 году, когда девочке было семь лет. Если бы этого не случилось...
В. Родионов пишет: «Девочка родилась полным инвалидом. Одна нога короче другой, на каждой по шесть пальцев. Коленные чашечки сбоку, а не спереди. Деформированные почки. За свои семь лет Оксана сменила три детдома. Подвергалась побоям, изнасилованиям взрослыми мужчинами. Работники интерната по ночам за плату или бутылку водки «сдавали напрокат» сирот любому желающему. Включая 5-6 летних детей. Оксана стала почти зверенышем».
Про этих «работников интерната» и их клиентов (кто из нас способен понять — какое удовольствие они получают от надругательства над увечными и беспомощными?) надо напоминать всем нам ежедневно. Как про Холокост. Чтобы пепел стучал в сердце.
И «скромный независимый» фильм «Джо» именно это и делает.
Когда Уилли влезает в темный фургон, где в углу скорчилась девочка, и игриво спрашивает: «Любишь смешные рожицы?», и натягивает на себя какую-то жуткую голубую маску с ушами, мы, конечно, понимаем, что Джо уже мчится на помощь. Это ведь все-таки кино, а не реальность детдома в городе Хмельницком.
В финальной перестрелке на мосту погибают все, кроме юного Гэри. Зло убить не просто. В нем всегда есть налет мистики. Джо всаживает в Уэйда пулю за пулей, а тот стоит и стоит, не падая и даже не вздрагивая. А потом сам как бы возносится на перила, чтобы мертвым рухнуть вниз. И Гэри рыдает на груди убитого Джо.
На месте загубленных стариков-деревьев зеленеют молодые саженцы. Гэри шагает вдоль них. У него новая работа и новый бригадир.
Волкодава больше нет. Но он всегда прав. Теперь редки фильмы — ясные, хотя и не простые по мысли — которые об этом рассказывают. И правы те художники, которые не устают нам об этом напоминать.
*****
***** — замечательный фильм
**** — хороший фильм
*** — так себе
** — плохой фильм
* — кошмарный
Добавить комментарий