Весна, весна на улице... И скоро уже придет к нам Международный праздник всех трудящихся 1 Мая. Однако, когда трудящиеся выйдут с красными знаменами демонстрировать свою солидарность, вряд ли многие из них вспомнят, что ночь с 30 апреля на 1 мая именуется Вальпургиевой. Согласно старинному преданию, ведьмы и злые духи слетаются в эту ночь на Лысую гору в Шварцвальде (Германия) и Сатана там правит бал. Многочисленные помощники, ассистенты, ученики и адепты всей этой нечисти, оставшись без присмотра, резвятся по всему миру сами, пробуя свои силы в ремесле “сеять зло без сожаления”. Не видится ли вам кровная связь между Вальпургиевой ночью и праздником 1 Мая? Особенно, когда трудящиеся Москвы, проходившие по Красной площади, ликовали, видя на трибуне усатого дьявола?
Так вот именно в эту ночь, в 1990 году на 66-й улице в районе Бруклина, именуемом Мил Бэйзин, прогрохотало несколько выстрелов. Выглянувшие в окна жители увидели, как серо-серебристый роллс-ройс, принадлежавший жившему там Майклу Марковицу, врезался в запаркованную у тротуара машину. Из роллс-ройса раздались крики и мольба о помощи, но никто и не подумал выйти на улицу. Репутация у Марковица была плохая: он славился грубыми манерами, неуживчивым и неприятным характером. Люди предпочитали быть в стороне от него и его дружков. Проходивший мимо уличный охранник все же подошел к роллс-ройсу и увидел, что Марковиц истекает кровью. Он сумел произнести имя стрелявшего, но охранник не понял. “Я заплачу вам любую сумму”, — выдавил из себя раненый. Но ему уже никто, ни за какие деньги не мог помочь...
Майкл Марковиц родился в еврейской семье в Румынии в 1946 году. Отец, несмотря на свое неарийское происхождение, как-то пережил войну на родине. Как? Этого никто не знал. У отца была в то время небольшая текстильная фабрика. Пришедшие к власти коммунисты национализировали фабрику и, не дожидаясь дожить до еще худшего, семья переселилась в Израиль.
Майкл окончил в Израиле университет, получив степень магистра в математике и инженерных науках. Он отслужил положенный срок в израильской армии, после чего женился на сержанте Лие Зигельбаум — пышной, цветущей, весьма привлекательной блондинке. Один за другим появилась на свет пара малюток. Живи, Марковиц, поживай! Но как раз в это время Майкл затосковал, почувствовав, что маленький Израиль тесен для его широкой натуры, которая во всем своем великолепии и многообразии могла проявиться только в США. В 1979 году в потоке эмигрантов из СССР и стран Восточной Европы Марковиц с женой и двумя детьми, прихватив с собой родителей, переселился в Нью-Йорк.
Прекрасный инженер, с живым и хватким умом, Майкл скоро обратил внимание на то, что счетчики на нью-йоркских такси никуда не годятся. Он засел за работу и спроектировал свою модель счетчика, который не только регистрирует сумму оплаты, но сам выдает квитанцию. Но одно дело разработать новую модель, а другое — добиться того, чтобы именно твою модель установили на нью-йоркских кэбах. Для этого нужен был “ход” к Джею Турову, который в те года был главой комиссии по такси и лимузинам. Однако до Джея Турова добраться не удалось, хотя Марковиц готов был заплатить посреднику — израильтянину Эфраиму Шурке — большую сумму. Вместо Турова Шурка свел Марковица с его заместителем Хаем Шварцем. Холеный такой господин, занимающий высокий пост. Как вы думаете, можно ему доверять? Вот и ошиблись. Это когда-то чиновники были людьми ответственными и честными. А теперь уж точно: палец им в рот не клади, оттяпают всю руку. Познакомившись с изобретением Марковица, Шварц, не теряя времени, заявил, что как раз только что закончил разработку точно такого же счетчика для такси, “вот ведь как интересно получилось!” Бедному Марковицу оставалось только “умыться” и уйти “восвояси”, утешаясь мыслью, что он все же сконструировал хороший счетчик, и что как изобретатель он чего-то стоит.
С детства Майкл лелеял в душе образ Соединенных Штатов как места, где с неба льется золотой дождь, и только полный идиот может пройти мимо открывающихся возможностей. Приехав в Америку, он твердо знал чего хочет: заработать 5-6 миллионов, что обеспечит безбедное существование семьи, а там видно будет. Попытка честным путем (не считая необходимых взяток, но ведь не помажешь — не поедешь!) разбогатеть огорчила Марковица, но не лишила инициативы. Он купил захудалую бензоколонку в бруклинском районе Флатбуш, и его неуемная мысль стала биться над проблемой: как выудить доллары из наглого арабского бензина. Острый глаз Марковица очень скоро углядел прорехи в системе сбора налогов за бензин и решил использовать это обстоятельство с пользой и прибылью для себя лично. Федеральный прокурор Майкл Голд позднее скажет: “Марковец просто блестящий парень. У него необыкновенные мозги, которые хватают все налету и секут все с полуслова. Если бы он занялся серьезным бизнесом, он выбился бы в первые ряды”.
Увы, Марковиц пренебрег честными путями (ему же на собственном опыте довелось убедиться, что подчас “честные” работяги не уступают завзятым уголовникам). “Это Америка! — часто повторял он. — Здесь можно развернуться и заработать большие бабки! Только не надо быть дураком! Я люблю Америку!” Он близко сошелся с американским гешефт-махером Джозефом Школьником, который посвятил его в некоторые тайны бензинового бизнеса и помог разработать схему махинаций, с помощью которых Марковиц не додавал государству налогов на полтора миллиона долларов в месяц. Очень скоро он стал совладельцем двухсот бензоколонок в Бруклине и в Квинсе. Один из приемов, с помощью которого Майкл греб барыши, состоял в том, “менеджерами” бензоколонок нанимали неграмотных, не знающих английского иммигрантов: поляков, афганцев, бывших советских. Когда являлся чиновник из налогового управления, он обнаруживал, что обсуждать вопросы о налогах невозможно — собеседники не знали языка . А когда чиновник с переводчиками приходил в следующий раз, то выяснялось, что “ответственное лицо” испарилось, и найти его вообще нет никакой возможности. 26-процентный налог за проданный бензин зависал в воздухе, но ненадолго, ибо вскоре падал в карман Марковица.
Бизнес рос и процветал. Марковец приобщил к нему искателей счастья, новых американцев из бывшего СССР. По словам его знавших, “русских” он ненавидел и презирал. Но бизнес есть бизнес, ничего персонального, а ради прибыли можно и потерпеть. Майкл купил дом для родителей за 450 тысяч, дачу в Монтесело за 150 тысяч. Он вкладывал деньги в недвижимость: приобрел несколько квартир в башне Трампа на Пятой авеню в Манхэттене и квартиры в других престижных районах Нью-Йорка, а еще положил в Швейцарский банк на имя папы 20 миллионов. За дом для жены и детей в Мил Бэйзен он заплатил 800 тысяч (по тому времени большие деньги). На вид дом был неказистый обшарпанный, с грязной неухоженной лужайкой. Но мало кто знал, что за этой внешностью скрывалось сверх-шикарное жилье, уходившее на три этажа вниз, под землю. Жилье с бассейном, джакузи, четырьмя спальнями, двумя столовыми, несколькими гостиными, набитыми всевозможной электроникой, с зеркальными стенами и потолками. Марковиц был домоседом, непьющим, некурящим, шумных сборищ не терпел, предпочитая, когда подбиралась компания, перекинуться в картишки. Ставки были не ниже 2000 долларов.
Каждое утро Майкл усаживался в один из своих автомобилей и ехал в свой офис, располагавшийся в новом здании в Лонг-Айленд Сити. Офис был оборудован новейшими компьютерами, факсами, ксерокс машинами, обставлен прекрасной мебелью и изобиловал хорошенькими секретаршами. Майкл, высокий, грузный человек с толстым лицом того типа, который американцы называют “бэби-фэйс”, а мы в Москве именовали “детское мыло”, — важно шествовал в свой кабинет, где основную часть времени проводил за пересчетом кип зеленых долларов, издававших, не в переносном, а в буквальном смысле, запах бензина. Ведь приходили-то они на его стол прямым ходом с бензоколонок. “Нет в мире лучше бизнеса, чем бензиновый бизнес”, — со смаком повторял Марковиц.
Но так уж устроен наш мир, что любое процветающее начинание вызывает у людей не лучшие чувства. У одних — это просто злоба и зависть, у других — злоба и желание погреть руки на чужой удаче. Не избежал действия этой закономерности и Майкл Марковиц. Карающая судьба явилась перед ним в облике мощной мужской фигуры весом в 500 фунтов, принадлежавшей представителю итальянской организованной преступности Ларри Иориццо. Он также занимался махинациями с бензином. Обменявшись несколькими фразами с Ларри, Майкл понял, что, оказывается, он является конкурентом крупного мафиози, капитана семьи Коломбо Майкла Франкезе, связываться с которым было более чем опасно. Марковиц все усек. Он вообще не нуждался в том, чтобы ему повторяли что-либо два раза, и выразил полное согласие сотрудничать с Франкезе — делить с ним все свои производственные секреты и отдавать ему часть доходов. После этого состоялась встреча Марковица, Иориццо и Франкезе, которую Лора Бреветти, тогдашний руководитель отдела по борьбе с преступностью в Бруклине, назвала “исторической”. Ибо впервые был найден общий язык и открыта дорога к сотрудничеству представителей старой “Коза Ностра” и новой волны джентльменов удачи, прибывающих из СССР и стран Восточной Европы. Правда, равноправия в этом альянсе не было. Доходы от операций с бензином были поделены в пропорции: 75 процентов итальянцам и только 25 процентов Марковицу и его партнерам. Через год после этой исторической встречи бензинщики добились годовой прибыли в 1 миллиард долларов.
Итальянцы, к которым Марковиц и его компания относились с придыханием, большого уважения к своим союзникам — выходцам из СССР и Восточной Европы — не испытывали и надували их на всю катушку, так что альянс работал по принципу: вор у вора дубинку украл. Однако и при таком положении дел Марковиц умудрился заработать 50 миллионов. Его внешний облик и стиль жизни все более приближался к тому, который был представлен фильмами о гангстерах. Он оделся с ног до головы в кожу. На груди у него соперничали друг с другом золотые цепи, пальцы украшали кольца с огромными бриллиантами. Он завел себе армаду дорогих автомобилей. Иногда Майкл сам садился за руль, иногда его вез личный шофер, он же телохранитель. Как и многие люди, внезапно взлетевшие на гребне славы и богатства, Марковиц решил, как говорила моя мама, что он уже схватил Бога за бороду. Он утратил осмотрительность, вообразив, что стал неуловимым и безнаказанным.
Однако в конце 1983 года в цепи “воры воруют, полиция их разыскивает” произошел перелом в пользу полиции. Органы правопорядка раскрыли суть манипуляций с бензином. Ларри Иориццо был взят за жабры и раскололся, посвятив детективов в тайны альянса. Марковиц вскоре почувствовал, что “ищейки” взяли его след. Он нанял адвоката и одетый со всем шиком, на который был способен (а это означало — костюм из акульей кожи, драгоценности всех доступных воображению видов) и отправился в столицу штата Олбани держать ответ по предъявленным ему обвинениям. Вел он себя спокойно, уверенно до тех пор, пока власти не упомянули о грозящем ему суде. Тут Марковиц слинял и заявил, что готов сотрудничать со следствием и даже предстать свидетелем обвинения в ряде судебных процессов. Так Майкл начал свою двойную игру с мафией и органами правопорядка, игру “и вашим и нашим”.
С одной стороны Марковиц оставался в бизнесе, разрабатывая все новые и новые идеи, среди которых видное место занимали проекты совместных предприятий с Советским Союзом. То это была фанерная фабрика, то издание американского журнала на русском языке. Но при этом он через подставных лиц продолжал заниматься своим преступным делом — бензином. С другой стороны, он теперь был осведомителем ФБР. Правда те сотрудники, которые имели дело с Марковицем, утверждали , что осведомитель он липовый. Он сообщал только то, что и без него уже было известно, а если его выставляли на суде свидетелем обвинения, то тут же сам обесценивал свои показания, играя с судом в кошки-мышки. Обернулась же эта игра другой, именуемой на преступном жаргоне: “rat” (крыса), то есть предатель, провокатор. Именно это слово, написанное на его доме в Мил Бэйзон увидел Марковиц, выйдя вечером подышать свежим воздухом.
Марковиц испугался. Первым делом, он вывез свою семью из Бруклина в Манхеттан. Желая оправдать себя перед мафиозниками, он стал говорить всем, что он не дает никаких сведений полиции против мафии или иных преступников. “Если меня спрашивают про мафию, я ничего важного не говорю, зато сообщаю мафии все то, что мне удается узнать в ФБР и полиции”, — постоянно повторял Майкл. Его рассказы, скорее всего, никого не убеждали. И выстрелы в Вальпургиеву ночь поставили кровавую точку в этой истории.
Картина смерти Марковица, как подавало ее следствие, была, очевидно, такова: Майкл был в гостях у приятеля, где играл в карты. Он вышел, сел в свой роллс-ройс и поехал домой. На улице, уже недалеко от его дома, кто-то, кого Марковиц знал, остановил его автомобиль. Майкл открыл окно, чтобы поговорить, а тот человек в упор выстрелил и убил Марковица.
Так закончил свои дни Майкл Марковиц, 42 лет, иммигрант из Румынии, организатор бензиновых махинаций с налогами, на чем нагрели руки многие бывшие советские граждане. Кто убил Марковица, так и не выяснили.
Невольно напрашивается сравнение с другим Майклом — Франкезе, который тоже попался на бензине и тоже согласился сотрудничать с ФБР. С него все, как с гуся вода. Он живет открыто, ни от кого не прячется и никто не пишет черной краской на его доме грязных слов, хотя его мать, громогласно обвинила его в том, что он согласился стучать. Поистине: судьба играет человеком, и каждому свое.
Добавить комментарий