Во Франкфурте-на-Майне есть площадь, названная в память двух советских военнопленных
Как ни далеко находится Франкфурт-на-Майне от бывшего восточного фронта 2-й мировой войны, но и в его земле покоится прах наших погибших соотечественников. Мемориальный комплекс жертв нацизма Главного городского кладбища – один из некрополей Франкфурта и его окрестностей, где можно встретить родные нашему глазу и слуху фамилии и имена. Тут же неподалеку – захоронения солдат 1-й мировой войны и жителей города, погибших при бомбежках 1943–45гг. Посреди просторной лужайки на высоком постаменте скульптура изможденного человека с низко склоненной головой. Сразу за памятником плиты с именами французов, итальянцев, поляков, бельгийцев – всех и не перечислишь. Но участок с захоронениями советских граждан самый, увы, большой из всех – около трети всего мемориала. 120 отдельных, вертикально установленных плит, по два имени на каждой, и еще 100 плит, лежащих на земле, каждая с четырьмя именами, хранят в общей сложности память о 640 погибших советских гражданах. А, кроме того, еще около 100 имен – без могил – высечено общим списком на плитах кладбищенской стены. Половина из них женские («женское лицо войны»). И не так уж велика на поверку оказывается эта далеко не маленькая территория, если вспомнить, что она «по-братски» поделена на 700 с лишним человек.
Почти все здесь - узники концлагерей, работавшие на оборонных предприятиях Третьего Рейха. Умирали от непосильного труда, от нечеловеческих условий жизни. Многие погибли под бомбежками союзной авиации, поскольку никакие бомоубежища правилами концлагерей для заключенных предусмотрены не были. А если кому-то довелось побывать на улице Людвиг-Ландманн-штрассе (Ludwig-Landmann-Strasse) в районе домов 210-216, он мог заметить на одном из зданий мемориальную доску, установленную в память о жертвах нацизма. Там написано, что в годы войны на этом месте находилось оборонное предприятие, где с начала 1943-го по март 1945-го годов «трудились в рабстве» 340 женщин, угнанных в войну с оккупированных территорий России, Украины, Белоруссии. А сколько было всего таких во Франкфурте и его окрестностях!
Но есть во Франкфурте еще одно особое место в заводском районе Галлус (Gallusviertel), куда приходят в годовщину Победы, чтобы отдать дань памяти нашим соотечественникам. Здесь нет никаких захоронений, но на этом месте была пролита кровь двух советских парней – Георгия Лебеденко и Адама Голуба, попытавшихся за два с половиной месяца до Дня Победы совершить побег с танкового завода Адлера (Adlerwerke), где они работали вместе с десятками других заключенных, привозимых сюда из концлагеря Катцбах (Katzbach). Охранявшие лагерь эсэсовцы обращались с заключенными по принципу Vernichtung durch Arbeit («уничтожение работой»). А всего за семь месяцев существования лагеря из 1600 человек, преимущественно поляков, участников Варшавского восстания, и советских пленных, войну пережили только сорок восемь.
25 марта 1945 г. заключенных лагеря Катцбах решено было перевести в Дахау. Узнав о предстоящей эвакуации, Голуб и Лебеденко решили бежать. Это случилось 14 марта 1945 г. Но побег не удался. Лебеденко застрелили сразу же, а Голубу удалось спрятаться в подвале соседнего дома, где его обнаружили жильцы и выдали эсэсовцам. После зверских издевательств Голуб был застрелен в двух шагах от проходной завода Адлер. Десятки жители окрестных домов молча взирали на эту кровавую расправу.
В 1998 году по инициативе местного отделения Партии «зеленых» и авторов книги «Мы жили и спали среди мертвых» (Wir lebten und schliefen zwischen Toten; Campus Verlag, 1968) – Эрнста Кайзера и Михаеля Кнорна – на этом месте, как раз напротив предприятия Адлер, была установлена табличка «Golup-Lebedenko-Platz», а ниже лаконичная справка по-немецки: «Адам Голуб. 12.06.25. Днепропетровск. Георгий Лебеденко. 06.10.23. Киев». Так во Франкфурте появилась площадь имени двух советских военнопленных. В своей книге Кайзер и Кнорн подробно описали все издевательства и лишения, которые испытывали подневольные рабочие на заводе Адлера, и, в частности, историю гибели А.Голуба и Г.Лебеденко. Но долгое время площадь эта существовала отдельно, а ничего о ней не знавшая украинская сторона – отдельно. И лишь цепь случайностей позволила как бы свести их вместе.
Первым звеном в этой цепи было самое обнаружение таблички с именами Голуба и Лебеденко, которую случайно узрела, подняв голову на трамвайной остановке, приехавшая из Москвы российская эмигрантка, но о происхождении которой ничего, к сожалению, не могли сказать местные жители. За ней последовали поиски, увенчавшиеся находкой книги Кайзера и Корна. А дальше – бесконечные обращения в Российское и Украинское посольства и даже на телепередачу «Жди меня», утыкавшиеся, как в глухую стену. К слову сказать, украинцы, как потом выяснилось, вообще не отвечали ни на какие письма, написанные по-русски. Но, в конце концов, повезло. Опять же случайно встреченная киевская журналистка Наталья Писанская написала статью «Чьи вы, хлопцы, будете?», которая за подписью ее матери Валентины Писанской (обычные журналистские игры) была напечатана в киевской газете «Зеркало недели» 2003, № 17.
Вот как описала она подробности той трагедии, опираясь на воспоминания писателя Ханса Фрика (Hans Frick), оказавшегося в 14-летнем возрасте невольным свидетелем событий.
«Война приближалась к концу. Узников «Катцбаха» переполняли тревожные предчувствия: поползли слухи, что всех их казнят. Несмотря на то, что бегство было безнадежным, а сама его попытка каралась расстрелом, двое отчаянных решили бежать, усыпив бдительность охраны на «Адлерверке». Это были Адам Голуб и Георгий Лебеденко. Очевидно, все-таки надеялись, что удастся спастись, ведь они пережили едва ли не самое страшное. Однако немилосердная судьба распорядилась по-своему…
Это было в среду 14 марта 1945 года, в шесть утра. Женщина, жившая в доме напротив завода, рассказывает, что услышала громкие крики и шум на улице. Она поняла: очевидно, бежал кто-то из военнопленных. Вскоре прозвучал выстрел. Одного из беглецов пуля догнала сразу, напротив лавки торговца Гила. Это был Георгий Лебеденко. А вот второй беглец как сквозь землю провалился, хотя скрыться, казалось, было негде. На улице орал эсэсовец с «Адлерверке» Мартин Вайс, искавший несчастного в подвалах окружающих домов. Ему помогала соседка, подсвечивая фонарем. До сих пор, даже случайно встречаясь, женщины-соседки не смотрят друг другу в глаза. Так же, как и другие жители, – свидетели тех событий, происшедших на перекрестке улиц Ланштрассе (Lahnstrasse) и Кригсштрассе (Krigstrasse). А кому хочется вспоминать, как некоторые из них в центре города вышли охотиться на человека, как на зверя?
Адама Голуба предприимчивые жители обнаружили в одном из подвалов и стерегли, пока не подоспели эсэсовцы. Когда они приехали, перед домом уже собралось около 30 человек, среди которых был и 14-летний Ханс Фрик. В своей повести он называет Адама Голуба «варшавцем». Это можно объяснить тем, что большинство узников «Катцбаха» были поляками. Писатель изменил имена убийц, поскольку они остались ненаказанными: эсэсовец Мартин Вайс назван «Шварцем», что означает черный, а его «помощник» в этой кровавой бойне Дитер – «Черником».
"Бедняга, - пишет Фрик, - как же они потешаясь, издевались над ним! Сначала толкали его друг к другу носками ботинок под ягодицу – с одной стороны улицы до противоположной. Даже несмотря на то, что Черник был против такой «работы» на глазах у свидетелей. Так продолжалось довольно долго: с одной стороны улицы до противоположной, как будто забавлялись мячом. Это было совсем не смешно, но многие из наблюдавших за экзекуцией смеялись. Они его били, Шварц и Черник, но, делали это так, словно еще не решили, что будет дальше. Удары, казалось, были не очень сильными, но лицо и одежду беглеца заливала кровь. Потом Шварц занес было руку с пистолетом, но потом опустил ее. При этом на лице палача было почти мечтательное выражение. Вдруг Шварц изо всех сил ударил своего пленника пистолетом в лицо, если то окровавленное мессиво можно было так назвать…"
Ханс Фрик пишет, что если бы он был на месте «варшавца», то, наверное, ускорил бы развитие событий: например, сделал бы попытку вырваться и убежать, прекратив, таким образом, страдания, потому что пуля догнала бы его мгновенно. Но давно известно: мученики терпят до последнего… Справедливости ради надо сказать, что Черник несколько раз старался остановить Шварца, чтобы тот не убивал узника публично. Но он плохо знал старого Шварца: тот запихнул дуло пистолета в рот «варшавцу» и выстрелил. Так описал Фрик последние минуты Адама Голуба, 19-летнего парня из города Днепропетровска…»
А в 2004 г., спустя год после публикации процитированной выше статьи, на площади имени Голуба-Лебеденко появилась мемориальная доска, установленная Магистратом г. Франкфурта, Генконсульством Украины и Фондом примирения и согласия. На ней на украинском и немецком языках была выбита надпись, сообщающая о трагедии, разыгравшейся здесь 60 лет назад, после чего эта площадь сделалась известна многим соотечественникам, что приходят сюда в День Победы почтить память расстрелянных на этом месте ребят, постоять в скорбном молчании и возложить цветы.
Оставалось вроде бы «немногое» – разыскать родственников погибших. Ведь известно, что страшнее собственной смерти в ту войну для наших солдат была перспектива безвестности. Но ведь прошло больше шестидесяти лет, уцелел ли кто из их близких в той страшной военной круговерти, эпицентром которой оказалась их Родина – Украина? На публикацию в газете «Зеркало» не откликнулась ни одна душа. Не оправдало надежд и обращение в популярную телепередачу «Жди меня», разыскивающую потерявшихся родных и близких. И снова пришел на помощь Его Величество случай.
В 2002 г., по приглашению местных властей, приезжал во Франкфурт бывший узник концлагеря Кацбах Александр Иванько. Нет, ни Адама Голуба, ни Георгия Лебеденко лично он не знал, но, по стечению обстоятельств, состоял в переписке с Валентином Лебеденко, жителем Элисты, бывшим малолетним узником немецкого концлагеря, находившегося на территории Крыма. Адрес последнего он и сообщил принимавшей его активистке немецкой общественной организации «Инициатива против забвения». Однако ни на одно из двух писем, отправленных в Элисту из Киева, ответа не пришло. Не было отклика и на заказное письмо, посланное из Германии (как потом выяснилось, письма просто не доходили). И тогда была сделана последняя попытка: направлен запрос в горвоенкомат г.Элисты. И Валентин Лебеденко откликнулся!
Оказалось, что он уже предпринимал попытки разыскать своего без вести пропавшего дядю Георгия Назаровича Лебеденко через Международный Красный Крест. И приложил к своему письму копию ответа от 10 апреля 2008 г., в котором сказано, что на основании архивных данных Международной поисковой службы (International Tracing Service - ITS) ЛЕБЕДЕНКО Георгий Андреевич (?) 06.10.1923 г.р. был арестован 3 ноября 1944 г. и заключен в барак, откуда 23 декабря переведен в концентрационный лагерь Бухенвальд. Номер арестованного 97222. 30 января 1945 г. переведен в концентрационный лагерь Нацвайлер (Natzweiler), Франкфурт-на-Майне. Умер 14 марта 1945 г. в 6 часов утра в концлагере Нацвайлер (Франкфурт-на-Майне). Причина смерти – выстрел в голову.
Итак, кроме отчества и названия лагеря, все сошлось. И главное – дата рождения, а также точное место, время, и причина смерти, зафиксированные педантичными немцами. Таким образом, последние сомнения отпали – в Элисте действительно живет племянник Георгия Лебеденко, сам прошедший в подростковом возрасте вместе со старшей сестрой через немецкие концлагеря и лишившийся в войну отца, следы которого, кстати, он так и не сумел разыскать. Уцелела лишь мать, угнанная на работу в Германию, но вернувшаяся. Вот таким катком прошлась по этой семье война.
Увы, приехать на могилу родного дяди и привезти горсть земли из его родных мест, как он того хотел, Валентину Лебеденко не удалось. И дело тут не только в немецкой визе, за получением которой ему пришлось бы, кстати, ехать из Калмыкии в Москву. К сожалению, вопрос упирается в куда более прозаическую проблему. Как и у большинства российских пенсионеров, у него просто нет денег на такую поездку. Германская же сторона (в данном случае магистрат города Франкфурта), которая в 2000-е годы действительно оплачивала подобные поездки, на этот раз в материальной помощи отказала, несмотря на ходатайство Генконсула Украины: закончились средства, выделенные на эту программу.
Остаются неразысканными и близкие Голуба, которые, если они, конечно, живы, ничего не знают о судьбе своего «навеки девятнадцатилетнего» Адама. Вот такой полуутешительный конец этой грустной истории.
Добавить комментарий